После последней схватки, вся команда общалась как-то сдержано и неохотно. Только по делу, но, когда с начала пришла в себя охотница, а потом и «Фикса-говорун»… Настроение отряда, потихоньку, стало меняться к лучшему.
— Фикса, я тебе говорил, что шлёпну? Говорил? — нарочито сурово начал капитан.
— Ну…, говорил! — с тем же наигранно-раскаивающимся выражением лица, отвечал Алексей.
— Я тебе говорил, что с лестницы спущу? Говорил?
— Ну…, говорил?
Они изображали сцену из советского комедийного фильма Александра Серого. А потом все рассмеялись, выплёскивая и сбрасывая с себя, всё напряжение последних дней.
Отсмеявшись, диверсант, первым делом поинтересовался, — А есть, что пожрать?
— Пошёл на поправку, — заметил Рустем, протягивая еду.
— Кстати, еды на долго не хватит, нам надо поторапливаться. — задумчиво пролепетала охотница. — Мы с мужем вроде много брали, но всё имеет свойство заканчиваться.
— Да и не мудрено, мы здесь уже примерно, две недели, — задумчиво протянул, Мамаев. — Думаю ещё недели на две, сухпайков хватит, а вот потом «труба».
Путь до четвёртого препятствия, у нас занял полтора дня…, примерно. Ведь ориентировались мы по внутренним часам, неба, как и ранее не было, там клубилась тьма, тучи, как чёрный дым. С проблесками серых завихрений. Они покрывали всё пространство, куда дотягивался взгляд. Но сквозь тьму пробивался свет, рассеянный, мертвенно-бледный, как от тусклой луны. Холод и уныние.
Подошли к огромной впадине, диаметром в десятки километров и такой же глубиной. С первого взгляда было ясно, что здесь некогда бушевала колоссальная энергия. Вся поверхность покрыта, оплавленным чёрным песком, который за множество лет, спрессовался. Кое-где, в воздухе висела, гулко искря, мёртвая энергия. Почему мёртвая? Не знаю. Но она так воспринималась, так ощущалась. И мы, не сговариваясь, обходили такие места стороной. От них веяло, не только холодом, как и от всего этого мира. Но безнадёжностью, болью и страхом. В первый раз, проходя мимо такого образования, почувствовали одномоментную смерть, большого количества разумных. Мы просто ощущали и чувствовали их страдания, боль и страх, перед вечным забвением.
Ещё через полтора дня, этого адского марафона, увидели четвёртую пирамиду. С уходившим в небо, столбом энергии.
Сама пирамида ничем не выделялась, всё из того же дерева, что и постройки в разрушенном селении. Она была самой обычной и ничем не привлекала внимания. Но в тоже время, нас тянуло туда зайти.
Быстро обговорив, что при малейшей опасности, сразу открываем огонь. Я иду первым, но при малейшей угрозе, не геройствую, а ухожу в сторону и даю возможность стрелкам, работать по цели. А сам с волками, захожу со спины…, ну и далее по обстановке.
Заходим в коридор и впервые он обычен. Без следов насильственного заточения. Оборачиваюсь на Фиксу и вижу, что комментарий, прямо рвётся из него, но он сдерживается. Хмурясь иду дальше. Лайма и Сум чуть впереди и по бокам от меня, за мной военные с охотницей в центре, а замыкает наш отряд, всегда молчаливый Рустем.
Зал — светлый, приятный… Он резко контрастирует, со всем виденным ранее. Размерами, примерно, десять на десять метров. В центре стоит женщина, лет тридцати, красивая и земная. Немного грустное лицо, мне кого-то напоминает… Спутницу Спартака — Суру, из телесериала. Нет серьёзно… Невысокая, глаза карие, волосы длинные и волнистые, тёмно-каштановые. Милое лицо, ладная фигурка. Из плеч и бёдер, торчат всё те же энергетические оковы. Одежды нет, кожа светлая, с ярко выраженными…, мелкими точками пигментных, каштановых пятен. Которые расположены на плечах и бёдрах, лице и тянутся от…, причинного места, тонкой полоской поднимаясь до груди. Пупка нет, что только подтверждает — она не рождена женщиной.
Девушка, какое-то время молчит, изучая нас, а мы её. Чувствую толчок в бок, Катя бдит.
— Я не враг вам, — голос незнакомки приятный, сочный, грудной.
— А, с чего бы, нам тебе верить? Твои подельнички, в соседних…, - Фикса обвёл взглядом, зал пирамиды, — эээ…, камерах…, пытались нас убить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Сдвигаюсь в сторону, увлекая волков за собой, попутно применяю метаморфа. Черпаю жар искры, мир немного притормаживает. Краем глаза замечаю, расходящихся полукругом, стрелков, готовых к бою.
Женщина отступает назад, поднимая руки в защитном жесте. — Я просто хочу жить! Он поглотил множество собратьев, кто не хотел сражаться. Вергес…, - она замолкает, смотря на нас. — И мне пришлось…, убивая я жила.
— А теперь? — спросила Катерина. Что изменилось теперь, в тебе.
— Я не хочу уходить к матери…, хочу увидеть другие миры, я видела их в видениях. Там мир и ЖИЗНЬ… Чужак показывал их, говорил, что можно жить… По-другому, в любви, я хотела бы их увидеть и узнать, что это…
Повисла пауза. Было видно, что женщина, что-то обдумывает, — Если я откажусь от силы…, поклянусь…, помочь вам, в вашем пути, — пальцем показывая на нас с охотницей. Дойду с вами до конца, служа и помогая выполнить, что вам суждено. После этого хочу получить свободу. И уйти в миры, созданные чужаком. Что скажите?
Мы переглянулись.
— Если поклянёшься не причинять вреда, мирным жителям и не вредить нам, то мы согласны. — охотница повернулась, обведя вопросительным взглядом и дождавшись кивка, каждого из нас. Кивнула незнакомке. Та в свою очередь, кивает в ответ.
Землю тряхнуло, и громоподобный молодой, скорее даже детский голос, изрёк: — Да будет так! — и потом еле слышный, ласковый голос, — Будь достойной…, дочка…, Леля.
Тело женщины, поднимает в воздух, из её тела пропадают оковы, она заходится в крике боли. А к нам устремляется, изначальная энергия. Мы бросаемся в рассыпную. Инстинктивно не желая испытывать боль, которая следует за этим. Даже волки, скуля, ускоряясь, стремятся прочь. Но всё напрасно. Она безжалостна…, догоняет, пронзая парализует. Скручивая мышцы, проникает в позвоночный столб, кричу, не выдерживая более и отключаюсь.
***
Вспышка. Перед взором мелькают события, проносятся эпохи…
… Варруны сильны, но Вергес король, ещё сильнее. Умение видеть и проникать, дальше многих, заводит его в другую часть или другую материальность космоса…
… Там много миров, но крохотных, не таких, как изначальный. И в каждой частичке того мироздания, присутствует иная энергия. Она тоже истинна, изначальна, но другая. Там много рас и видов разумных и все они есть часть одного и того же…
… Вергес тянется, к разумам примитивных существ, жаждет поработить и подчинить себе, став для них богом. Но удар, сильной и в тоже время, тёплой энергии, выбрасывает вторженца восвояси…
… Будучи выдворенным, не побитым, а вежливо выставленным за порог. Вергес принимает вежливость и мягкость хозяев, того мира, за слабость. И начинает обдумывать план, по увеличению своей мощи, что бы вернуться и захватить слабых…
***
— Поглощена изначальная энергия, — усиление оболочки +10 %.
Получено: +5 Сила, +8 Ловкость, + 6 Дух.
Пробуждение было, как всегда болезненным. Из медленно текущих мыслей, меня вырвал, крик. Нет это даже был не крик, а озвученный ужас боли, как если бы с живого сдирали кожу.
Я подорвался, игнорируя боль в позвоночнике и слабость во всём теле. Потому что то, что испытывал разумный, который издаёт такие звуки, заставляло шевелиться волосы и не только на голове.
Огляделся, все мои спутники также были на ногах и растерянно смотрели на нашу новую спутницу. Она заходилась в крике, конвульсивно дёргаясь. А с ней происходили страшные изменения. Внешне она не изменилась. Но вот то, что происходило с ней внутри.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Организм перестраивался и обретал, натурально физическую материю, под кожей что-то росло, перемещаясь с хрустом вставало на место.
Хотя энергетическая составляющая её, стала намного слабее, но никуда не делась. А то, что мы принимали раньше за её образ, это сильно уплотнённая, спрессованная энергия. А вот теперь её оболочка натурально обрастала кожей, костями, мясом и нервными окончаниями.
