— Извините, я кажется увлекся…. — послышался резкий голос Ясенева, чем-то похожий на скрип телеги на деревенских ухабах. — Иногда забываю, что есть на свете люди, которые не разбираются в биохимии. Полчаса вам объясняю принцип работы созданного в моей лаборатории иммуностимулятора и не удосужился даже спросить, знаете ли вы, что такое дезоксирибонуклеиновая кислота…
М-да, этот академик умел бить, причем наотмашь и очень больно, чтобы окончательно унизить своего оппонента, растоптав его академическими сапогами.
«Ничего-ничего, — мысленно усмехнулся Турецкий, — будет и на моей улице праздник».
Он улыбнулся Ясеневу с обезоруживающей ухмылкой и, как бы отвечая на его вопрос, столь же обезоруживающе просто произнес:
— Ну, на это, положим, моих познаний хватит… Если не ошибаюсь, это ДНК, да?
Ясенев молчал, видимо не считая нужным опускаться до подобного примитива.
— А скажите мне, Иван Иванович, ведь для того, чтобы работать в компании Шумилова все-таки необходимо владеть хотя бы азами химии, не так ли?
— Ну-у, естественно… — процедил Ясенев, лихорадочно соображая, к чему бы это столь высокопоставленный сыщик задал этот вопрос. — Но только я не понимаю…
— Сейчас все поймете, — остудил его нетерпение Турецкий. — Вот скажите, Глеб Шумилов… он же ни хрена не смыслит ни в химии, ни в медицине, ни тем более в фармацевтике, в отличие от моего друга Димы Шумилова. Но при этом он является вице-президентом компании, фармацевтической компании! Так вот, подобная расстановка сил не мешает вам работать?
Ясенев пристально смотрел на Турецкого, однако в его глазах практически невозможно было что-то прочитать.
— Я… я не вправе судить о профессиональных качествах Глеба, — наконец-то выдавил он из себя. — Пусть этим занимается сам Шумилов. Однако должен заметить, что Глеб, в первую очередь, — экономист и бизнесмен, и насколько я знаю, занимается он только финансовыми вопросами.
— Прекрасно! — обрадовался Турецкий. — Он действительно экономист и бизнесмен. И, как мне кажется, в первую очередь он все-таки бизнесмен. И именно поэтому у меня к вам вопрос…
Ясенев молчал, все так же пристально всматриваясь в лицо Турецкого. Что и говорить, школу в свое время он прошел достойную. И умел держать удар.
— Какие финансовые вопросы вы обсуждали с Глебом Шумиловым в ту злополучную ночь, когда была совершена попытка выкрасть из сейфа шумиловский иммуностимулятор.
Турецкий нарочито сильно произнес слово «шумиловский», однако Ясенев на этот раз даже не прореагировал на эту язвочку. Просто в его взгляде что-то изменилось, и он произнес, не сводя с Турецкого все того же пристального взгляда:
— Мы разговаривали о предстоящей выставке… — Подумал немного и добавил, видимо для пущей убедительности: — О том, как лучше организовать презентацию…
— И разговаривали, насколько я могу догадываться, у вас в кабинете?
— Да, в моем кабинете! А что?
— В таком случае еще вопрос. Почему же тогда Глеб Шумилов не вышел вместе с вами из вашего кабинета, когда прозвучала сигнализация? И это в то время, заметьте, когда Глеб еще являлся начальником службы безопасности вашей компании.
Ясенев молчал.
— К тому же, уважаемый Иван Иванович, вам не кажется несколько странным обсуждать вопрос предстоящей презентации глубокой ночью? И если вы мне ответите на эти вопросы, я буду вынужден просто извиниться перед вами.
Турецкий смотрел на Ясенева и поражался тому, как меняется лицо этого человека. Оно вдруг стало пунцово-красным, и только его глаза оставались бешено белыми.
— Вы… вы в чем-то хотите меня обвинить?
— Упаси Бог! — взмолился Турецкий. — Вас никто ни в чем не обвиняет. Я просто хотел бы…
Однако Ясенев уже не слышал его. А возможно, что и не желал слышать.
— Я слышал эту фразу много раз, когда еще работал в советском НИИ! — уже почти кричал он, буравя Турецкого злым, ненавидящим взглядом. — В то время, когда к нам еще приходили серые люди в серых костюмах… Вы что же… вы что-то хотите мне инкриминировать? Как инкриминировали в тридцать седьмом году? При вашей незабвенной советской власти?
Турецкий узнавал и не узнавал Ясенева. Это был совершенно другой человек. Человек, который был готов уничтожить ненавистного ему следователя.
— Ну, насчет незабвенной советской власти — это, положим, совершенно другой разговор, и если желаете, мы побеседуем с вами на эту тему чуток попозже, — как можно спокойнее произнес Турецкий. — Однако хотелось бы обратить ваше внимание на то, что вы, академик Ясенев, должны были бы памятник ей поставить, а не поливать грязью на каждом углу, ввинчивая тридцать седьмой год, о котором вы, из-за вашей высокопоставленной зашоренности, совершенно ничего не знаете.
— Это… это почему же?.. — почти задохнулся в своем крике Ясенев.
— Да потому, дорогой мой Иван Иванович, что академиком вы могли стать только при ненавистной вами советской власти, благодаря своему натиску, наглости и еще Бог знает чему. И вы всю жизнь после этого почивали на академических лаврах, ничего не давая в ответ. И этот, якобы ваш иммуностимулятор, идею которого Бог знает сколько времени вынашивал Шумилов, первая ваша более-менее серьезная разработка за долгие годы, которую вы уже считаете едва ли не своей собственностью.
Видимо не ожидавший от следователя ничего подобного, Ясенев злыми от бешенства глазами буравил лицо Турецкого. Наконец, он все-таки справился со своими чувствами и все так же зло выдохнул в лицо Турецкому:
— Ну, положим, мой академический статус — это не вашего ума дело, а вот насчет всего остального… Я требую ответа! Что вы мне инкриминируете?
— Господи! — обреченно вздохнул Турецкий. — Какой же вы, Ясенев, примитив! Вы даже не в состоянии понять того, о чем мы только что говорили. Дело в том, что Глеб Шумилов и вы скрыли от следствия тот факт, что в момент вскрытия двери в спецхранилище он, то есть на тот момент начальник службы собственной безопасности Глеб Шумилов, находился в вашем кабинете. А это уже, как вы понимаете, заставляет несколько в ином разрезе посмотреть на попытку похищения «Клюквы». Тем более, что сразу же после гибели Савина Шумилов пустился в бега.
Турецкий замолчал, но ему надо было сказать свое последнее «прости», и он, с неподдельным участием в голосе, спросил:
— Надеюсь, вы понимаете, что я говорю?
По лицу Ясенева пробежала блуждающая ухмылка.
— И вы думаете, что он и есть тот самый грабитель?.. — И, уже повышая голос, добавил: — В таком случае, какую же роль вы уготовили мне? Роль старого идиота, у которого стащили ключ от хранилища? Или сообщника-злодея? А? Ну, чего же вы молчите? Обвиняйте!
Теперь уже не только его лицо, но и шея, и даже уши приобрели багровый оттенок, и он почти перешел на звенящий шепот:
— Так вот что я вам скажу, молодой человек! Я еще не в том маразме, когда спускают воду в толчке, прежде чем снять штаны, и могу вам точно сказать, что ключи от сейфа и хранилища были при мне! Всегда при мне!! А что касается моего якобы сговора с Глебом Шумиловым… Господи, какая чушь! Дело в том, что мне нет необходимости красть «Клюкву». Она вся вот здесь! В голове!! Вы слышите это? В го-ло-ве!
Он с силой выдохнул скопившийся в груди воздух и показал рукой на дверь.
— А теперь все! Слышите? Все!! Уходите! Вы и так впустую потратили мое время…
Решив для пользы дела не заходить к Плетневу, Турецкий позвонил ему из машины:
— Слушай, твой Кокин говорил правду. Они действительно встречались той ночью, и разговор у них шел о каких-то деньгах.
— Что, наш академик раскололся?
— В том-то и дело, что нет. Но как бы он ни упирался, все сходится на двоюродном братце Шумилова. Так что, придется поработать в этом направлении.
Вот уж поистине в народе говорят, не знаешь, где потеряешь, а где найдешь.
Не успел Турецкий переступить порог квартиры, как к нему бросилась Ирина и выпалила скороговоркой, будто от этого зависела ее жизнь:
— А я уж собиралась тебе звонить!
— Что?.. Случилось чего?
— Да вроде бы и не случилось, но…
— Ну же! — подстегнул он жену.
— Короче говоря, только что звонил твой Шумилов и…
— Дима? — уточнил Турецкий.
— Я и говорю — Шумилов! Тебе же остальные Шумиловы боятся звонить…
— И что?
— Послушай, Турецкий, ты дашь мне договорить? — возмутилась Ирина.
— Прости! Только что имел разговор с Ясеневым — это шумиловский академик, и до сих пор не могу отойти. Завел, сволота, на всю катушку. Ну, да ладно, — махнул он рукой, — об этом потом, а сейчас рассказывай. Что случилось?
— Звонил Шумилов, Дима, а ему сегодня утром звонил Глеб.
— Глеб?..
— Да, Глеб! И просил своего брата, чтобы тот уговорил меня, чтобы я встретилась с ним.
