– Что, – спросил Фамбер, – что мы можем? Ну, положим, выберемся мы с руфухиди, предположим, что мы обойдем охрану и даже сможем выбраться из лагеря, учитывая, что мы в самом его центре, а что дальше?
– Как это, что дальше, – опешил Шус, – как можно быстрее добраться до Ледала и сообщить. Да, в конце концов, спастись!
– Шус, мы и так движемся к Лендалу, и заметь, нас везут, а так нам бы пришлось идти пешком.
– Но потом может не представиться шанс, – подержала Втри
– А с чего вы решили, что сейчас есть какой-то шанс?
– Но…
– Ладно, делайте, что хотите, неожиданно согласился Фамбер.
Этот диалог происходил в небольшой камере, кажется состоящей целиком из железа, с минимальным количеством украшений: по одной стенке – полка для спанья, в углу – куб с дыркой посредине и все. Свет был искусственный, шел от ламп, так что время суток опередить было невозможно. Их вещи им принесли, что было очень мило со стороны тюремщиков, видно последние были уверены, что заключенным не сбежать.
Еле пошел открывать дверь, но сразу же понял, что ничего не получится. Как только он прикоснулся к двери, его отбросило к противоположной стенке. Он попробовал еще раз десять, пока Холдар не приказал ему остановиться. Первые девять раз он просил, но просьбы не производили на Еле должного впечатления.
Затем они поели, поспали, опять поели и уже собрались опять спать, как дверь распахнулась.
Им в лицо ударил яркий свет заходящего солнца, в дверном проеме появился чей-то силуэт. На фоне неба гордо красовалась трубка.
– Ну и что у нас здесь? Поднять всем руки и выходить по одному. Мелирленс, проконтролируйте.
Этот голос не мог принадлежать никому, кроме комиссара Корсена. И это был он.
– Но как, откуда вы здесь?! – воскликнул Фамбер. – Не думал, что я когда-нибудь это скажу, но я рад вас видеть!
– Это вы? – не поверил комиссар. В течение нескольких секунд он оправлялся от шока, а потом еще добрую минуту боролся с искушением закрыть дверь и забыть о том, что ее открывали. Поборов искушение нечеловеческим усилием воли, он в меру раздраженным голосом продолжил: – Не могу ответить вам взаимностью. После этого он развернулся и ушел.
– Здравствуйте господа, прошу на выход, – обратился к ним уже другой голос.
– Это ты, Мел?! – воскликнул Шус.
– Шус?!
– Да.
– А господин Холдар и Втри здесь?
– Да, мы здесь, – ответила за себя и за Холара Втри.
– Ну что ж, выходите, а кто-нибудь еще есть?
– Да, но за них можно не беспокоиться, они друзья, – ответил Шус.
– Вообще-то, я бы хотела сообщить, – оборвла Шуса Втри, – органам местной власти, что вот этот субъект, – Втри показала на Раффада, – мошенник и вор.
– Втри, ты что, собакам судейским запродалась?! – не поверил такому предательству последний.
– Так что, арестовывать? – поинтересовался Мелирленс, кладя руку на рукоятку жезла.
– Нет, не надо, – ответил Шус, – это Втри … не знаю почему, но она почему-то неровно дышит к этому, как тебя… Раффаду. У них там что-то было…
– Не было у нас ничего!!! И дышу я спокойно к этому уроду!!! А если еще что-нибудь скажешь на эту тему…
– Все молчу, я больше не буду, – слегка дрожащим голосом попросил пощады Шус. А что делать, когда на тебя смотрят таким испепеляющим взглядом, пока еще не превратился в пепел?
– Может, все же выйдем? – предложил Мелирленс.
– Да, пожалуй.
К руфухиди была приставлена лестница, по которой они спустились вниз. Кроме этого руфухиди рядом стояли еще три. И при этом вокруг не было никаких солдат халифата, вместо них стояли люди в милицейской форме. На расстоянии где-то около полукилометра виднелся Ленадал.
– Что здесь происходит? – спросил Фамбер.
– Я и сам не очень понимаю, – ответил Мелиренс. – Вроде бы ваши коллеги накрыли город каким-то щитом, который ничего не пропускает.
Только тут Фамбер заметил, что цвет неба немного неестественный, а смещен ближе к красному спектру. Мелиренс продолжал:
– И так получилось, что этот щит накрыл первый ряд колонны. Что же касается вражеской армии, то она расположилась лагерем вон там.
И действительно, в нескольких десятках метров за щитом армия строила лагерь.
– Вот говорил же я, что не надо ничего делать! Сидели мы спокойно, никуда не бегали и вот результат!
– Ладно, ты очень умный, великий и ужасный волшебник, Фамбер, доволен?
– Нет, Холдар, ты говоришь это таким тоном, будто бы я в чем-то не прав.
– Да нормальным я тоном говорю!
– Нет, ты это сказал так, как будто бы ты надо мной насмехаешься!
– Да не насмехаюсь я над тобой, Фабя!
– Фабя…
Дальше все развивалось по обкатанному сценарию. Пока Фамбер и Холдар переругивались, Мелерин довел их до телеги на гусеницах, запряженной бараномамонтами. Этакий средневековый вездеход. На нем они быстро добрались до Лендала.
– Мне приказали довезти вас до города. Конечно, я рад бы с вами прогуляться, но сами понимаете, не то сейчас время. Так, что до встречи, – попрощался Мелирен и уехал обратно.
– Мне тоже с вами не по пути, – сказал Холдар, – мы с Еле должны отправиться к халифу. Конечно, не хочется, но надо.
– Ладно, тогда нам к Сэлэнару, – решил Фабер.
– А куда Раффада? – поинтересовался Шус, – просто я подумал, что ему у директора точно не место, да и…
– А возьму-ка я его с собой, – ответил Холдар. На том и порешили.
В городе было очень шумно. То есть Лендал никогда не был тихим захолустьем, но все же сейчас движение было уж слишком активным. Кто-то заколачивал окна, кто-то пытался строить баррикады на улицах, а милиция им этого не позволяла, другие собирали свои вещи, чтобы уехать, кто-то смотрел, нельзя ли что-нибудь утащить в суете, а многие просто бегали без дела, причем последние создавали наибольшую суету. Кое-где даже образовались пробки. Это было такой редкостью в Лендале, что даже слова для их названия не было. В городе и жило чуть меньше миллиона человек, но ведь транспортом, кроме собственных ног, служили только коляски, а улицы были широкие. Так что должности постового ГАИ в Лендале не было, но проблема транспорта все равно легла на плечи милиции, которая не кишела кадрами, умеющими разруливать ДТП. В связи с этим до университета Фамбер, Шус и Втри добрались не скоро, но все же добрались, правда уже затемно.
Из-за дверей приемной господина директора магического корпуса лендальского университета доносились крики, что само по себе могло бы заставить усомниться в устойчивости этого мира. Чтобы в кабинете Сэйлэнара ругались?! Для этого должно произойти что-то совершенно невероятное, во сто раз круче обрезанного еврея в папской тиаре на Марсе. Но крики были, да еще какие.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
