шагов на пять, попутно заливая округу рвотой и содрогаясь в диком кашле, быстро перешедшим в сипение.
Сила иссякла. Разум быстро покидал Шэна. Он уткнулся лицом в траву, окончательно перестав видеть окружающую его действительность, и не сумев поднять голову выше и даже просто попробовать встать. Единственное, что продолжалось держаться – это его ноги, стоящие на коленях, и неуклюже задранная к небу субтильная задница.
«Как же жжёт руку, сука! Аааа…. Давно я силой в тело не вкладывался… забыл уже ощущения…ааа…»
— Тятечка! Что с вами… сейчас я… о боже! Тять из вас столько вылилось… тять, только не хрипите… щас, щас, я водички принесу, вы только подождите, тять! — послышался рядом голос причитающей что-то Августы. Женские вопли продолжали звучать на всю округу, сменившись невразумительными завываниями о том, что чужаки их бьют и калечат.
А Шэн тем временем пытался отыскать в организме хотя бы крохи силы на активацию Ратхи, чтобы исцеляющая руна ну хотя бы немного удержала в его организме бурно вытекающую из спины кровь. И вдруг с удивлением он заметил, что в Руфусе на его животе прибавилось маны, и сила по капле продолжает приходить… несказанно обрадовавшись такому сюрпризу, Шэн на остатках ускользающего сознания направил исцеляющую силу к вспоротой спине, но при этом вспомнил, что у него там по-прежнему торчит топор.
Это воспоминание ввело его в некую трусливую тревогу, и он запрокинул левую руку, намереваясь вытянуть железяку из родного тела за топорище, однако стоило ему коснуться рукояти, засевшего под лопаткой, топора… как мир исчез, уступив своё место тёмной вспышке боли, что выбила из раненного тела последнюю силу и волю.
Шэн распластался в траве, усеянной кровью, потом, и чужой рвотой.
***
Очнулся и видит, что рядом сидит Грегори. Смотрит.
— Вижу приключения так и липнут к тебе, малец! —Грегори погладил его по голове, перебирая пальцами его серые патлы. От этой нежности Шэн, который Тодд, замер испуганной мышью и во все глаза глядел на Грегори, что гладил его по голове и кажется совсем этого не смущался. Он скинул чужую руку со своей головы, недовольно буркнул:
— Не надо мне этого…
— Чего, этого? Ха-ха… да не строй ты такое лицо, не извращенец я и твоя задница мне не нужна, просто такой потрёпанный, что воробушка напоминаешь… ха-ха…
«Вот ублюдок!»
Шэн лежал на спине, и судя по тугости в груди, его обмотали какой-то тканью. Под лопаткой немилосердно чесалось, и раз он лежал на спине и не испытывал боли, то…
— Из меня достали топор.
— Верно подмечено! — Грегори отсалютовал мутной бутылкой с мутным содержимым, судя по вони, какая-то лютая сивуха. Уж в запахе дряни Шэн хорошо разбирался, в Хамонде бухали часто и почти все, основное деревенское развлечение в холодную зиму, когда на улицу без трёх портков не выйти, а если и выйти, то делать там абсолютно нечего. Вот и остаётся сидеть дома, скучать, да бухать. Вот и Грегори сейчас припадал к бутылке, хотя взгляд его оставался кристально чистым, несмотря на вальяжность походки, румянец на щеках, Грегори ощущался весьма неплохо соображающим. Странный мужик. Молодой. Красивый. С волосами цвета ржи и такого же цвета аккуратной бородой на лице, с полными широкими щеками, и доброжелательной улыбкой… странно он смотрелся в отряде наёмников, ему бы булочками торговать где-нибудь в центре Прамонда.
— О чём задумался, малец?
И ведь Грегори был первым, кто заговорил с ним в отряде наёмников. Остальные посмотрели, поглазели, кое-кто за ручку поздоровался и больше никто к нему с вопросами не лез, а вот Грегори расспросил обо всём, и чем занимаешь, и кто твой учитель, и как тебе война с северянами за речку «Паймах»… словно Шэн знал о чём речь. И ведь другие наёмники при виде Грегори улыбались, общались с ним как с ближайшим родственником, а как Шэн заметил однажды вечером, то все вокруг были счастливы, если Грегори подходил к их костерку и о чём-то болтал и шутил… и тем удивительнее было, что Грегори постоянно старался его разговорить. Ведь Грегори не походил на изгоя, а Шэн предполагал до этого момента, что именно с изгоями ему по пути, что это его люди, и их нужно держаться, потому что он и сам изгой.
— У тебя что-то в головушке раскисло, Шэн? Чего молчишь и пялишься на меня во все глазюки, а? Не, я, конечно, парень хоть куда, но не по мальчикам… ты уж прости… к слову, если тебе интересно, то того идиота, что в спину тебе топор метнул, мы быстренько прирезали, а жену его с дочкой пустили по кругу, под конец дом сожгли, а скотину на мясо пустили… хе-хе, вот это была вечеринка! Жаль, что ты пропустил, вот честно, поразвлёкся, порадовался бы нашей за тебя мести, эх, несчастный ты бедолага!
— Что?!
— Чего так удивился?
— Зачем вы с ними так… это же простые люди…
— Так ты, что… правда не понимаешь? — Грегори даже наклонился над ним и руку приложил ко лбу. — Горячки у тебя вроде нет, так почему такой бред несёшь, хм…
— Да твою мать! Хватит меня трогать, я тебе что…
— Цыц! — Грегори поднёс указательный палец так близко к глазам Шэна, что тот от неожиданности заткнулся, — Мать мою, славную шлюшку, оскорблять не смей! А то я тебе бутыль вставлю в не очень чистоплотные места, м-да…
И всё же глаза Грегори обманули Шэна кристальной чистотой. Грегори был пьян, абсолютно и наверняка. Но палец он дрожащий от лица Шэна убрал, и пошатнувшись, для равновесия присел рядом с Шэном на попону, от которой потом лошадиным несло за версту, а теперь запах немытого коня сменился запахом старых портков и кислого поила.
— Ты зря за деревенских переживаешь.
— Я и не… Вы их правда убили?
— Ох, мальчик… а ты чего ожидал? Напали на одного из нас, чуть не зарубили тебя, а если бы я на крик не подоспел, то жирная тётка насадила бы тебя на вилы, она собиралась к слову, уже с вилами подступила к твоей филейной части, причём кричал что-то вроде «помогите, убивают», что весьма странно, учитывая, что убивать собиралась она… в общем поимели мы её потом знатно, верещала как свинья в голодный день… и доченька её не сильно отличалась, а ведь какая на первый взгляд невинная девушка, тебя за ручку на заклание вела,
