И их обоих затем начали топтать. Порой с удивительным наслаждением, когда эмоции перехлестывали все остальное.
Их обоих, уверен, боялись. Непонятно почему. Робея в их присутствии, чувствуя скованность. А потом, когда это стало можно, когда это стало трендом, словно начали мстить за тот самый собственный страх. За малоприятные воспоминания о нем. Попросту не могли простить им обоим те свои ощущения.
И, конечно, сказалось то, что они оба не покаялись публично. Как этого требовали многие. Не признали на всю страну те ошибки и грехи, что приписывали им.
За три года, прошедшие без Аршавина в сборной, лучше наш футбол не стал. Хотя и при нем было не только триумфальное Евро-2008, но и Братислава-2005, и Марибор-2009. И Варшава-2012 тоже.
Я уже не помню точно, когда именно он это сказал – то ли в автобусе после Греции, то ли в отеле. Может быть, это вообще было сказано не на том Евро, а раньше. После любого из неудачных матчей.
– Валите все на меня, я уже привык, – сказал он с той удивительной смесью иронии и самоиронии, свойственной только ему. Не обращаясь ни к кому конкретно.
Может быть, с ним иногда сборной было плохо. Но без него стало еще хуже.
Виктор Вотоловский, первый зять и любимец Бескова, бывший футболист, работавший администратором сборной, отличался критическим взглядом на мир и одновременно испытывал робость перед новой футбольной властью. Когда ему было трудно или плохо, он шел решать рабочие, да и порой личные вопросы к Аршавину. И возвращаясь, выглядел успокоившимся. Зная, что Андрей за него заступится и проявит настойчивость в интересах дела. Для него, выросшего на тех советских футбольных принципах, Аршавин был не только Игрок с большой буквы, но и капитан. Способный отстаивать интересы коллектива, в чем бы они ни заключались.
– Он бы у Константина Иваныча играл, – повторял Вотоловский.
Для него это была высшая похвала, которую он мог сделать игроку.
Однажды я подхватил эту тему и начал ее развивать, говоря, как мне нравится аршавинский уникальный дриблинг, как здорово он может не только забить, но и отдать, как вся команда признает его лидерство и зависит от него в игре. Вотоловский посмотрел на меня и сказал с напором:
– Да, все так, но этого мало.
– А что еще? – спросил я.
Он ухмыльнулся, как человек, прошедший через жернова того великого советского футбола, и сказал с плохо скрываемым восхищением:
– Он не бздит. Никогда и никого. Понимаешь?
– Понимаю, – сказал я.
Я запомнил и часто вспоминал эту оценку. Поэтому я всегда хмурился, слыша, как Аршавина не обвиняют разве что в том, что он пьет кровь христианских младенцев. И морщился, когда слышал, что он жертва. Ритуальная жертва, которая была нужна обществу после Евро-2012.
Он не жертва – это уж точно. И он не заслужил таких насмешек и злобы.
Бродский говорил об упреках в адрес Пушкина как человека: у поэта только одна обязанность – перед языком.
Может, Аршавин не был поэтом. Но его футбол был поэзией. И я, точно так же, как Шац о Собчак, не могу сказать в адрес Аршавина ни одного плохого слова.
Я благодарен ему за то, что я пережил в день исторического матча с Голландией. И за то, что я чувствовал, глядя, как он играет в футбол.
Голый Маслаченко
Я люблю Бродского. Когда меня спрашивают, где мне было бы удобно встретиться, я стараюсь назначить встречу на Поварской или у Никитских, чтобы можно было, приехав на метро или припарковав машину, пройти мимо памятника Бродскому на Новинском бульваре. Более сильные эмоции у меня вызывает только памятник Шолохову на другом бульваре – Гоголевском. Его создатель Александр Рукавишников гениален. Мне довелось разговаривать с ним в его мастерской много лет назад, когда снимал сюжет для «Футбольного клуба» о памятниках Яшину и Старостину в «Лужниках». Рукавишников тогда сказал, что делать скульптуры спортсменов – тяжелейший вызов художнику: «Их в нацистской Германии, как и в СССР, столько было! Уже стереотип возникает, как только с тобой начинают обсуждать заказ. Сразу девушка с веслом мерещится».
На неделе я разбирал какие-то вещи в шкафу, наткнулся на игровую форму «Реала» с дарственной надписью Дениса Черышева и мгновенно вспомнил Бродского: «За рубашкой в комод полезешь – и день потерян…»
Полезли воспоминания; одни цепляли за собой другие. Я сел на диван, держа перед собой футболку и шорты, и вспомнил, как в декабре 2002-го прилетел в Мадрид комментировать матч «Реала» со сборной звезд. И, стараясь сделать репортаж интереснее, позвонил Черышеву-старшему, чтобы пригласить его отработать матч в паре. Дима воодушевился, а затем спросил: «А как комментатор готовится к матчу?» Я был тогда совсем зеленым, но задумался и что-то ему посоветовал. Сказал: «Ты же играл с этими или против них, вот и расскажи людям об испанском футболе и его героях».
Этот вопрос «Как комментатор готовится к матчу?» мне потом доводилось слышать сотни раз. И каждый раз ответ мог получиться разным. Как готовиться? Почитать новости, поискать что-то необычное. Правда, совсем не факт, что это ты потом сможешь применить в репортаже. Игра, на которую ты не возлагал никаких надежд, вдруг может тебя захватить, и наоборот.
Встреча «Монако» и ПСЖ, если говорить о недавних примерах, на поверку вышла опасным матчем, где для обеих команд не пропустить было важнее, чем забить. Хотя «Монако» только что вынес «Арсенал» на «Арсенал Стэдиум» в Лиге чемпионов, а парижане сравнительно на равных отыграли свой первый матч против «Челси». А в эту субботу мне достался уже матч в Париже – ПСЖ с «Лансом», и я наивно думал, что расскажу о «Парк де Пренс», на который меня в 1998-м отправляли снимать сюжет каждый третий день, и через две недели я уже проклинал судьбу, но все равно ехал туда и искал, что нового можно снять для программы о чемпионате мира из окрестностей стадиона, исхоженных тобой вдоль и поперек. Или что я поведаю о Лансе – другом городе, где мне довелось оказаться семнадцать лет назад. О навигаторах никто тогда и не слышал. Мы с оператором не могли найти Ланс на карте и не могли поверить, что это просто реперная точка шахтерского конгломерата, где стадион «Феликс Боллар» вмещает на пять тысяч зрителей больше, чем количество горожан Ланса. Но северный клуб при всем при этом только что стал чемпионом Франции, в городе был настоящий футбольный бум, усилившийся от того, что играть в Ланс организаторы Кубка мира отправили англичан с немцами.
Но игра пошла настолько развеселая, что перегружать ее французскими зарисовками с натуры не было никакого смысла. Как и рассказывать об азербайджанском владельце «Ланса», однажды в порыве щедрости насыпавшем полную детскую коляску долларов отличившемуся футболисту.
Если уж продолжать разговор о зарубежном опыте репортажей, то одним из самых памятных признаний стали слова Александра Бородюка, привлеченного ВГТРК в 2006-м для работы на Кубке мира. После нескольких дней, проведенных за комментаторским пультом, чемпион Олимпиады-1988 сказал: «Не думал я, что настолько сложная у вас работа». Количество коммуникаций, в которых задействован человек, ведущий репортаж, часто делает его зависимым от внешних обстоятельств.
В 2003-м телеканал «Спорт» на заре своего существования транслировал все восемь матчей каждого тура Премьер-лиги. В открытом доступе, но частично в записи. Из того же Новороссийска организовать прямой эфир было физически невозможно. Техническая база на «Шаболовке» была тогда не то что нынешняя: некоторые аппаратные были разнесены по этажам и коридорам, а внутреннее устройство комментаторской навевало воспоминание о том, как ты надолго застрял в лифте.
Но это сложности репортажа из студии. На стадионе работать приятнее и проще. Ты в любом случае один перед микрофоном, и риск внешних воздействий сведен к минимуму. Монитор может заглючить и отрубиться, редактор забудет отключить микрофон, зритель рядом ниже может решить смотреть матч стоя и перекрыть тебе видимость, но это все вторично и решаемо.
Да и стадионы сейчас все чаще такие, где комментатору грех жаловаться на что-то. В начале 2000-х ВГТРК с «НТВ-Плюс» работали на некоторых матчах одновременно. На старом «Динамо» в техотсеке, где находились комментаторские кабины, решили заменить старые рамы на новые пластиковые. И чтобы сэкономить, сделали их глухими, без ручек. На закате солнце било в глаза, не желая уходить за горизонт. Я чувствовал себя словно под лупой, через которую пропустили солнечный луч. Я был мокрым по пояс и, выйдя в перерыве в коридор продышаться, встретил Маслаченко, раздевшегося до трусов.
– Идеальный способ похудеть, мой юный друг! – сказал мэтр. – Я за игру столько не терял.
Коллекционер Юрий Жирков
Было дело, я их подбил пойти вместе по антикварным лавочкам. Атмосфера располагала, как и настроение. Сборная выиграла 3:2, впереди, но не сразу, был перелет в Скопье, так что Адвокат дал всем на следующий после матча день полноценный выходной. Кто-то остался в гостинице, но большинство решило выбраться в город. Прямо в форме, не в «штатском». Будь наша воля, мы бы и обед прогуляли.
