Негр поймал руку Билькинса, но тот вырвался и, выскочив в коридор, запер за собою дверь. Он не успел сделать и двух шагов по полутемному проходу, как его чуть не сбили с ног. В потемках он ничего не мог разобрать. Рядом усиленно сопели. Слышались гулкие удары тел по переборкам. Происходила борьба. Билькинс отскочил в сторону. Чтобы не попасть под сыпавшиеся с двух сторон удары, Билькинсу пришлось плотно прижаться к переборке. Перед ним мелькали кулаки и лица. Не сразу узнал он по широкому выдавшемуся подбородку и копне рыжих вьющихся волос рулевого Филиппса.
Борьба делалась все более слабой. По–видимому, один из борющихся ослабевал. Скоро оба клубком покатились по грохочущей палубе, и Билькинс увидел, что Филиппе лежит на противнике, плотно прижав его к палубе. Только здесь Билькинс узнал в лежащем внизу маленького трюмного машиниста, одного из самых слабых людей команды. В первый момент Билькинс хотел выйти из своего угла и разнять дерущихся, но, вспомнив бестолковый рассказ негра, остановился.
Сквернословя, Филиппс шарил по палубе. Свободной рукой он нажимал на шею машиниста, машинист хрипел и слабо отбивался. Наконец, по–видимому, не найдя того, что искал, Филиппс напнулся к машинисту. Заговорил шипящим шопотом:
— Послушай, Билль, я ведь могу задушить тебя так, что ты и не пикнешь. Ты должен понимать, что все равно тебе не удастся выскочить из этого дела. Так или иначе ты подохнешь. Лучше не шуми. Чем меньше шуму ты будешь делать, тем лучше для тебя. Тем проще и легче я это дело кончу…
Машинист сделал несколько конвульсивных движений и затих. Филиппе снова пошарил вокруг и еще раз нагнулся к поваленному:
— Билль, полежи спокойно одну минутку, я принесу нож поострее… Ты же понимаешь, Билль, что я хочу причинить тебе как можно меньше страданий, поэтому я постараюсь перехватить тебе глотку, как хороший хирург… Поверь, дружище, что это ровно один миг, — точно порезался во время бритья, — Филиппс захихикал.
Машинист лежал без движения.
— Правда, Билль, ты будешь умником?
Филиппс слез с него и стал шарить растопыренными руками по палубе парохода. Тут он наткнулся на ноги капитана. На один момент застыл в полном недоумении, затем вскочил, как под ударом тока. Уставившись на капитана широко открытыми глазами, видимо, силился осознать происшедшее.
— Каптэйн… вы?
Билькинс ничего не ответил. Филиппс приблизил лицо к Билькинсу и, приложив палец к губам, оглянулся во все стороны. Он показал в сторону лежащего без чувств машиниста.
— Скорее, сэр… время дорого, мне нужно покончить еще с девятью… Ведь я вам говорил уже, что они обречены… Они не должны были отнимать у меня столько времени своим дурацким сопротивлением. Я успел покончить только с одним черным… Дураки, они не понимают того, что, умирая на несколько часов раньше, они спасают жизнь всем нам… Подождите, сэр, здесь, покараульте Билля… Я потерял в драке нож… Сейчас я принесу другой, и мы с ним покончим. Я уступлю вам его кровь… Вы знаете, что я слышал сегодня — унция свежей крови способна заменить для человеческого организма кубический фут чистого воздуха… Подумайте, сэр, сколько крови нам нужно достать, чтобы продержаться до земли… А потом мы с вами отыщем этого проклятого Джонсона… Он улизнул от меня… Только не поднимайте шума, если Билль вздумает ворочаться, нажмите ему на горло. Только, бога ради, не задушите его — нам нужно сначала получить от него живую кровь…
Билькинс все яснее видел, что имеет дело с сумасшедшим. Он решил было последовать за Филиппсом, когда тот пойдет искать нож, и, позвав на помощь людей, связать больного. Однако, сделав два шага, Филиппс наступил на нож. Он быстро поднял его и с торжествующим видом повернулся, вытягивая руку, вооруженную коротким толстым клинком.
В первый момент Билькинс опешил. Филиппс осторож — но приблизился к лежащему и опустился перед ним на колени. Хихикнув тем же булькающим смехом и подмигнув в сторону капитана, он широким взмахом отвел руку, нацеливаясь на выпячивающееся из разорванного ворота горло машиниста.
Напрягая все силы, чтобы сделать свои движения быстрыми и точными, Билькинс схватил руку Филиппса. В тот же момент он увидел перед собой широко открытые, почти выкаченные глаза сумасшедшего. Булькающий смех перешел в звериное рычание.
— Как ты смеешь?.. Тля, сволочь… Не мешай мне… Я уничтожу тебя вместе с больными и неграми!
Рыжий сделал попытку освободить руку. Не успел Биль- кинс сообразить, как тот перехватил свободной рукой нож. Не помня себя от бешенства, Билькинс навалился всем телом на противника. Он уже думал, что овладел им — и вдруг почувствовал в боку мгновенную колющую боль и широко разливающуюся от нее струю ожога.
6. ПОСЛЕДНИЕ МИНУТЫ «НАУТИЛУСА»
Даже Билькинс, чувствовавший себя лучше всех на судне, испытывал страшную головную боль. Конечности налились свинцом. Он едва находил в себе силы сопротивляться желанию команды немедленно всплыть, не считаясь ни с чем. По настроению экипажа, даже офицеров, капитан чувствовал, что, если бы люди не были до такой степени утомлены и почти поголовно больны, они, вероятно, давно поступили бы по–своему и заставили бы судно выйти на поверхность. Никакие доводы на них уже не действовали. Билькинс видел, что его слова даже не доходят до сознания слушателей.
Но Билькинс все же говорил:
— …Нет и нет. Я не соглашусь очертя голову переть на лед. Я вам уже доказал, что мы лишились зонда. Из–за этого мы не можем определить момента приближения к поверхности льда. Мы рискуем разбиться при малейшей неосторожности. Поверьте мне, в данном положении у нас очень мало надежды на благополучный исход предприятия, но если лодка будет затоплена, мы и вовсе будем лишены надежды когда–нибудь выбраться отсюда.
В кубрике царила тишина. Сквозь заунывное бормотанье вала, доносившееся из–под металла палубы, с дальнего конца лодки, врывался вой связанного Филиппса. Временами ему вторил забившийся в угол маленький машинист, едва не сделавшийся жертвой рулевого. Сидящие на рундуках участники совещания в ужасе хватались за головы, стараясь защитить уши от криков сумасшедших.
Билькинс медленно обвел глазами слушателей:
— Слушайте, ребята… Я могу предложить только одно. У меня нет никакой надежды на то, что наш алмазный бур в исправности. И самое опасное, если повреждена еще труба. Тогда, выпуская этот бур, мы можем открыть доступ в лодку воде. И едва ли нам в таком случае удастся уже что- нибудь сделать, чтобы от нее избавиться. Но все–таки я считаю бурение единственным средством, если не выбраться на поверхность льда, то, во всяком случае, получить свежий воздух и для дизелей и для наших легких. Поэтому, ребята, я предлагаю — сделать попытку бурить лед… Кто не возражает, пусть поднимет руку.
Билькинс окинул взглядом голосующих. Уже самый вид этих апатично приподнятых рук говорил о полном упадке физических сил и об отсутствии энергии у подавляющего большинства его спутников.
Билькинс тут же мысленно выбирал себе помощников в предпринимаемой попытке. Задача не ограничивалась приведением в действие буровой машины. Нужно было приготовить все для возможного устранения течи, если бы таковая открылась. А на случай, если бы удалось пробить лед, нужно было привести в готовность дизеля, чтобы воспользоваться возможностью зарядить аккумуляторы,
Билькинс сделал попытку нарисовать план действий экипажу. Но никто и слушать не хотел про то, что может встать вопрос о новом погружении. Мысли и желания всех были направлены на одно: всплыть и пробиться сквозь лед для того, чтобы выйти на его поверхность.
— Ну, хорошо, ребята, а если нам все–таки не удастся пробиться? Ведь мы же должны быть готовы к необходимости продолжать плавание. В этом, по существу, не будет даже ничего опасного, коль скоро мы получим запас свежего воздуха на несколько суток. Срок вполне достаточный…
— …для того, чтобы еще раз обойти вокруг полюса? Нет уж, каптэйн, это вы оставьте себе.
— С нас довольно. Нам нужен воздух — и больше ничего. Никаких подвигов и никаких открытий!
— Ко всем чертям новые земли и славу… Не правда ли, ребята?
— Правильно… К дьяволу все открытия… Гони домой! Выпустите нас наружу и мы уж найдем дорогу!
— Хорошо, — покачав головой, сказал Билькинс, — я постараюсь выпустить вас на лед. Только потом на меня не пенять. А теперь довольно разговоров. За работу.
Билькинс вызвал несколько человек и ушел в центральный пост. Скоро придушенную тишину лодки коротко резанул звонок.
— Приготовиться к всплытию!
Голос Билькинса звучал, как всегда. Каждое слово было твердым и четким. Ясно доходило до сознания экипажа.
