смеси, разом растворились в тумане.
— Пока еще слишком рано говорить об этом. Мы узнаем наверняка только после того, как испытаем их на ткани, пропитанной твоей маной, — сказал Фердинанд, с нахмуренными бровями пристально глядя на линию.
— Почему у вас такой недовольный вид?..
— Я не недоволен; я просто сбит с толку, так как мы, кажется, создали что-то сильно отличающееся от ожидаемого мною результата.
Я буду считать, что создание магических чернил увенчались успехом, если выпуклая линия со временем не расползется по сторонам, но Фердинанду, похоже, этого было мало.
— Розмайн, окрась эту ткань своей маной. Я хочу посмотреть, будут ли чернила также держаться на ткани, окрашенной маной.
— Я потратила довольно много своей маны на изготовление чернил, так что я устала, — ответил я. Насколько я могла судить, мы достигли того, что нам было нужно, и пришло время двигаться дальше. Должно быть, это было ясно видно по моему лицу, потому что Фердинанд посмотрел на меня с оттенком беспокойства. Однако это чувство читалось на его лице лишь мгновение и исчезло, когда он поднял бровь, глядя на меня.
— Тогда выпей это зелье и тогда твоя мана быстро восстановится.
— Если подумать, у меня еще есть силы! Я сделаю это! — Поспешно заявила я. Пересилить себя было намного лучше, чем терпеть еще одну дозу этого сверхмерзкого зелья.
Мешай, мешай, мешай, мешай…
Мешай, мешай, мешай, мешай…
Я продолжала помешивание, пока Фердинанд бросал в горшок один ингредиент за другим. В конце концов он добавил красную жидкость, отчего поверхность варева опять вспыхнула светом, а затем разрезал пополам экспериментальный кусок ткани. Он опустил одну из половинок в горшок, и она мгновенно впитала жидкость.
— Хух?!
Но, несмотря на то, что она впитала жидкость, ткань не изменила цвет и совсем не казалась мокрой. Она выглядела точно так же, как ткань, на которой мы только что провели линию.
— Не похоже что ткань как-то заметно изменилась… Теперь она действительно окрашена моей маной?
— Да, окрашена. Прикоснись и развей свои сомнения.
Я вцепилась в ткань, а затем выдохнула: “ОГО!” Не успела я вытащить её из горшка, как она начала слабо светиться.
— Она сильнее всего реагирует на твою ману, потому что она была окрашена ею. Конечно, она будет реагировать и на ману других людей. Окрашивание ткани таким образом облегчает прохождение маны через вышивку, что, в свою очередь, делает её более действенной.
— Ух ты!
Похоже, что окрашивание ткани маной само по себе не было слишком сложным. И Ангелика, и Дамуэль, по-видимому, когда то тоже делали это со своими плащами.
— А теперь проверим, работают ли еще эти чернила, — сказал Фердинанд.
По его указанию я провела такую же линию, что и раньше. Чернила со временем набухли, как и раньше, и ощущения при проведении лини были такими же как когда я делала это на обычной ткани.
— …Похоже, все в порядке.
— Но почему? — Непонимающе произнес Фердинанд, в полном замешательстве забирая у меня кисть и проводя линию используя свою собственную ману. Его линия, тут же чуть расплылась по краям и заметного набухания, как с моими чернилами не произошло. — Похоже, что чернила расплываются, когда вы пользуетесь ими, Фердинанд. Интересно, почему?
— Я не знаю. Вот, Экхарт. Попробуй ты.
— Да, сэр! — Сказал Экхарт. Он провел аналогичную линию, но его линия расплылась намного сильнее и совсем не набухла. Затем он передал кисть Юстоксу, которому не терпелось попробовать самому, но линия у Юстокса тоже получилась не очень. На самом деле, похоже, что она держала форму еще хуже, чем у Экхарта.
К этому моменту Фердинанд хмурил уже не только брови но и лоб.
— Ангелика, Дамуэль. Я хочу, чтобы вы оба тоже попытались провести линию.
— Да, сэр.
Следующими попытались мои два рыцаря-стража, и их линии продолжили установившуюся тенденцию, держа форму хуже чем у тех кто пытался раньше. Та линия, которую нарисовал Дамуэль, была хуже всех — она выглядела так, как будто он пролил чернила на ткань, а не провел линию.
— Возможно, это связано с количеством маны того кто используют чернила? — Предложила я.
— Или, возможно, его элементами… Я должен провести дальнейшие исследования, чтобы быть уверенным. Розмайн, можно мне этих чернил? — Спросил Фердинанд, его переключатель “безумный ученый” теперь полностью находился в положении “полная мощность”.
Ингредиенты и так принадлежали ему, и пока это не слишком вредило его здоровью и работе, я не видела причин возражать против того, чтобы он на некоторое время заперся в своей мастерской.
— Можно, если пообещаете заниматься исследованиями только после еды и покинете свою мастерскую завтра к третьему колоколу, — сказала я. Фердинанд с раздражением посмотрел на меня, но я не собиралась проводить каждое лишнее время в ожидании, когда он наконец выйдет из мастерской. Я лучше потрачу это время на чтение.
— Хорошо, — согласился он. — Юстокс, прикажи слугам приготовить еду. Я закончу столько работы сколько успею. И… Дамуэль. Я доверю уборку здесь тебе.
— Сэр?!
Оставив Дамуэля в замешательстве, Фердинанд взял бутылку с чернилами и быстро вышел вместе с Юстоксом и Экхартом.
— Но почему я…? — Вопросил в пространство Дамуэль, все еще ошеломленный порученным заданием.
— Вероятно, потому, что если доверить это Ангелике то она все здесь разнесет, — предположила я.
— Профессор Хиршур всегда кричала на меня по этому поводу, но откуда лорд Фердинанд знает об этом? — Спросила Ангелика. Я ответила неловкой улыбкой, не желая показывать, что кто-то мог догадаться об этом, просто наблюдая за ней в течение дня, а затем посмотрела на Дамуэля.
— Он, должно быть, хочет, чтобы ты также сейчас научил меня очищающей магии.
— А, верно. Это я могу.
И Дамуэль научил меня очищающему заклинанию, пока мы были в мастерской. Это
