одежде, и, как я понимаю, родители её мужа также увидят её впервые во время фестиваля. Тули, не могла бы ты приготовить шпильку для девушки, рожденной весной, которая подошла бы ей?
Тули знала Эллу, так как они вместе учили сирот готовить и участвовали в забое свиней для подготовки детского дома к зиме. Она, несомненно, смогла бы сделать подходящую той шпильку для волос.
— Конечно, — ответила Тули. — Я знакома с Эллой и понимаю, что ей подойдет.
Это вопрос был решен.
— Насколько я могла сама видеть во время церемонии совершеннолетия зимой на днях, почти каждая девушка носила шпильку для волос, — сказала я. — Я была впечатлена, увидев, как широко они теперь распространены.
Тули сдержанно и в то же время гордо улыбнулась.
— Я также вижу, что число девушек, носящих заколки для волос на различных церемониях, постоянно растет. Я постоянно изучаю, какие заколки для волос самые популярные, чтобы сделать еще более лучшие… Хотя я не видела недавнюю церемонию совершеннолетия, так как мне пришлось остаться со своим младшим братом.
— А с ним что-то произошло? — спросила я, вспомнив свое беспокойство после того, как не увидела Тули и Камила у дверей. Я тогда подумала, что они могли заболеть.
— Нет, просто этой весной ему исполняется четыре года. Взять такого малыша на церемонию это одно дело, когда вы можете нести его, но он уже достаточно взрослый, чтобы будучи в храме, убрести прочь, если мы не будем осторожны, поэтому мы решили оставить его дома. Детей не пускают в храм до их крещения, — ответила Тули.
О да… Я помню, как мне не разрешили пойти, когда крестили Тули.
О такой причине отсутствия моего младшего брата я и не думала, так как моя семья всегда приносила Камила к дверям, но детям не разрешалось входить в храм до того, как они были крещены. Короче говоря, я не увижу его снова до его собственного крещения.
И я этим очень разочарована…
— Но мои родители хотели увидеть церемонию, несмотря ни на что, поэтому я вызвалась присмотреть за ним. Нам повезло, что церемония проходила в День Земли, когда мне не нужно было идти на работу. У нас были бы проблемы, если бы это была церемония совершеннолетия, проводимая в любое другое время года, — продолжила Тули с обеспокоенной улыбкой.
Она, без сомнения, присматривала за Камилом, чтобы Мама и Папа могли видеть, что мне действительно стало лучше.
Ну конечно, они не могли оставить почти четырехлетнего ребенка одного.
Отныне моим родителям будет нелегко посещать храм, так как они не смогут взять с собой Камила, а это означало, что у меня будет еще меньше шансов увидеть их.
Я больше не могу открыто и свободно говорить с Лютцем и другими в потайной комнате, и теперь я тоже не могу наблюдать, как растет Камил. И это печально.
Тули открыла, а затем закрыла рот, не решаясь заговорить, прежде чем, наконец, собралась с духом и одарила меня успокаивающим выражением лица.
— Эм, леди Розмайн… Мой отец упомянул, что его снова назначили сопровождать тех, кто едет в Хассе. Стражники были в восторге, когда услышали эту новость. Это действительно одно из их любимых заданий. Я также хотела бы поблагодарить вас за ваше покровительство.
Её слова вернули меня к реальности. Мы нанимали стражников, чтобы сопровождать серых жрецов по возвращению из Хассе, а это означало, что я снова увижу Папу в монастыре. Это немного приободрило меня.
— Стражники, которых возглавляет Гюнтер, добры даже к моим серым жрецам и жрицам, и именно благодаря их вниманию я могу доверить им эту работу. Скажи Гюнтеру, что я с нетерпением жду его хорошей службы еще раз.
— Как пожелаете, — ответила Тули с облегченной улыбкой.
Это было зрелище, которое исцелило мое больное сердце, и через мгновение, проведенное в испускаемом ею сиянии, я положила на стол лист бумаги с рисунком повязки.
— Двигаемся дальше — я бы хотела, чтобы компания Гильберта сделала вот это, — сказала я.
Все наклонились вперед и с любопытством уставились на рисунок повязок.
— Леди Розмайн, могу я спросить, что это такое? — спросила Тули.
Она говорила с предельной вежливостью, но подозрение в её голубых глазах ясно давало понять, что она спрашивает, не собираюсь ли я снова начать что-то странное.
Лично я ни в малейшей степени не считала мой заказ чем-то странным, но в общем, в своем предположении она была в чем-то права. Нарукавные повязки были просто незаменимым атрибутом для членов моего Библиотечного комитета.
Я обернула лист с рисунком вокруг своей руки.
— Я бы хотела, чтобы вы сделали нарукавные повязки с этими символами на них, которые демонстрировали принадлежность к организации. Все члены Библиотечного комитета будут носить их.
— Они очень похожи на матерчатые ленты, которые люди носят на похоронах… — сказала Тули, слегка нахмурившись.
Я не была уверена, что она имела в виду. Должно быть, это был еще один обычай из этого мира.
— Говоришь, такое носят на похоронах?
— Да. Во время похорон родственники умершего обматывают руки полосами черной ткани. Эта повязка напоминает мне об этом.
О, я понимаю… Не повезло. Надеюсь, использование другого цвета, вместо черного, позволит избежать дальнейших сравнений с похоронами…
Полностью отказаться от повязок было невозможно. Я хотела быть членом Библиотечного комитета, хотя бы внешне. Я хотела иметь одинаковые повязки со Шварцем, Вайсом и Ханнелорой.
— Нарукавные повязки не черные, и на них будут вышиты особые символы, так что я не думаю, что они будут очень похожи на похоронные повязки, — сказала я. — Видите, у нарукавных повязок есть булавка, поэтому они фиксируются вокруг руки. О, я полагаю, мне нужно, чтобы Иоганн сделал [английские булавки]…
Я отложила лист с рисунком повязкой, достала свой диптих, а затем нацарапала: “заказать английские булавки у Иоганна”. Мне нужно будет поговорить об этом с моими Гутенбергами, прежде чем
