Она приникла к его губам. Питер, смешливо, шепнул: «Ничего, любовь моя. Помнишь, ты мне
обещала - до ста лет. Мы с тобой еще правнуков увидим».
Жена заснула, держа его за руку. Он, глядя в потолок, белеющий в неверном свете северной ночи,
вздохнул: «Хоть бы все получилось».
-Пошли, - он подтолкнул дочь, - уже и готово все.
Юджиния была в черном, простом, тонкого сукна платье, в такой же шляпе, в крепких ботинках.
Тео и Теодор стояли внизу, у экипажа. Марта взглянула на жандармов, что прогуливались вдоль
Фонтанки: «Даже здесь в покое нас не оставляют».
Утро было свежим, над Невой едва поднимался рассвет. Степа, - тоже в простой курточке и
бриджах, - устроился под боком у деда. «Степан Петрович, - весело сказал Федор, - озеру Байкал
привет передавай. И клинок береги. Это наше оружие, родовое. Помнишь, что там, на эфесе
написано?»
-Меч Сигмундра, сына Алфа, из рода Эйрика, - серьезно ответил Степа, подняв на деда голубые, в
золотистых искорках глаза. «И да поможет нам Бог».
-Поможет, - уверенно сказала Тео, положив руку на рыжие волосы мальчика. «Не плачь, - велела
она себе, - ты их весной увидишь. Денег у них достаточно, меха есть, не замерзнут. Мы с
Юджинией справимся. Может, - она незаметно посмотрела на бледное лицо невестки, - может, и
вышло что, со свидания того. Как мы приедем туда, может, еще внук появится, или внучка».
Она благословила внука и невестку иконой Богородицы. Отдав ее Юджинии, Тео попросила
мальчика: «И крестик свой не теряй, это тоже наш, родовой»
Степа обнял бабушек. Федор, отведя невестку в сторону, достал из кармана сюртука старый
блокнот: «Петру его передай, мало ли что, - он посмотрел куда-то вдаль, - мне уже семьдесят
шесть…, А ему пригодится, понятно, что не сейчас, - Федор усмехнулся, - а потом».
Юджиния посмотрела на легкий, летящий почерк: «Это тот самый, дядя Теодор?»
Он кивнул: «Рука месье Лавуазье». Он перекрестил невестку: «Садитесь. Кучер у вас хороший, -
Федор похлопал по плечу пожилого человека, что сидел на козлах, - мы с Василием Антоновичем
от Москвы до Кульма вместе дошли. Довезете их до места, - велел он своему бывшему солдату, - и
возвращайтесь, Василий Антонович, за нами, - он улыбнулся и привлек жену к себе.
Марта и Питер усадили Юджинию с сыном в экипаж. Тео, тихо, сказала мужу: «И, правда, милый,
ничего страшного. Потом доберемся до Лондона. Будем в Брюссель, к Джоанне ездить, с ее
детьми возиться. И от Пети у нас еще внуки появятся».
Возок удалялся по набережной Фонтанки к Невскому проспекту. Степа, высунувшись из окошка,
махая рукой, все кричал: «Приезжайте! Мы будем ждать!»
Напротив Летнего сада стоял неприметный, с задернутыми шторками экипаж. Бенкендорф
посмотрел на окна квартиры Воронцовых-Вельяминовых, на тех, кто стоял у входа, - Марта
утешала Тео, а мужчины все глядели вслед карете. Он обернулся к двум неприметным мужчинам в
штатском, что сидели напротив него.
-Значит, помните, - сухо сказал Бенкендорф. «Как только месье Кроу и мадам Кроу уезжают во
дворец, - вам будет сообщено о точном времени их аудиенции с его величеством, - начинаете, -
Бенкендорф поискал слово, - операцию. У вас будет не больше, чем два часа. Не забудьте, - у них, -
он кивнул на дом, - есть оружие. Но шума быть не должно».
-Не будет, ваша светлость, - тихо отозвался один из мужчин. Бенкендорф, заставив себя не
смотреть на людей, что все еще стояли на набережной, постучал в стенку экипажа: «Трогай!»
Корабль, - изящная, стройная яхта под шведским флагом, - едва покачивался на легкой волне.
Утреннее, тихое море золотилось под ранним солнцем. Ставни маленькой каюты были
распахнуты. Поль, открыв глаза, вдохнул запах соли: «Хорошо, что мы в Стокгольме всю весну
провели. Я хоть под парусом ходить научился. Пригодится».
Они с Джоанной добрались до Швеции в конце марта. Навигация на Балтийском море уже
началась. Из Або, на рыбацком боте, они дошли до деревни северней Стокгольма и высадились на
берег. Дебора ждала их в столице вместе с мальчиками. Поль вспомнил, как они зашли в
большую, уютную квартиру, где пахло пряностями, где весеннее солнце заливало дубовые
половицы. Мишель, выскочив в переднюю, бросившись к матери, шептал: «Мамочка, милая моя,
я так скучал, так скучал…»
-Все, все, - Поль наклонился и обнял их обоих, - все закончилось, дорогие мои. Сейчас месье и
мадам Кроу приедут из Санкт-Петербурга, и мы отправимся домой, в Брюссель.
Когда Дебора увела Джоанну в спальню, - осматривать ее, - Мишель, устроившись рядом с Полем,
на диване, вздохнул: «Дядя Поль, спасибо вам, спасибо…, За то, что вы маму спасли».
Поль только усмехнулся: «Не мог же я иначе поступить, милый мой. Я твою маму люблю, и буду
любить всегда. Теперь у тебя брат, или сестра появятся, в сентябре, - он поцеловал белокурую
голову мальчика, - и будет у нас большая семья.
-Я рад, - Мишель поерзал и прижался к его боку. «Рад, дядя Поль, что так случилось».
В спальне Дебора вымыла руки. Присев на кровать, женщина обняла Джоанну: «Все хорошо.
Отдыхай и поправляйся. Шмуэль в Упсале, я устроила ему занятия с университетскими
преподавателями. Там евреям жить нельзя, - Дебора вздохнула, - однако на это глаза закрыли.
Здешнего короля, - она стала убирать инструменты, - когда-то и дед Шмуэля оперировал, и отец
его».
-Шмуэлю же пятнадцать только, - удивилась Джоанна, одеваясь. «Не рано ему в университет?»
Дебора нежно ответила: «Он у меня следующим годом уже на первый курс поступает, в Лейден.
Мальчик способный. Хочет заразными болезнями заниматься, тропическими лихорадками..., Из-
за отца, - лазоревые глаза погрустнели. Она, устроившись на подоконнике, посмотрела на узкие
улочки Гамла Стана.
Джоанна опустилась рядом и взяла красивую, с длинными пальцами руку: «Тебе еще сорока нет,
Дебора. Может быть..., - она не закончила. Дебора, распахнув окно, чиркнула кресалом:
-За не еврея замуж я не хочу, а евреев таких, что мне подходят - мало, сама понимаешь.
Подперев подбородок кулаком, женщина, озорно, добавила: «Впрочем, можно и не выходить
замуж. Ты сама с Полем так живешь. И ребенок на твою фамилию будет записан. А у меня, -
Дебора все смотрела на голубое, весеннее небо, - дети уже не появятся». Она пожала плечами: «Я
свободна, делать то, что хочу. Вот и буду. Если тебе интересно, - Дебора внезапно улыбнулась, -
приходи, посмотришь, чем я занимаюсь».
Она устроила Джоанне пропуск в королевскую полицию. Джоанна, спустившись вниз, оказалась в
облицованном камнем подвале. Дебора, в длинном холщовом переднике, и нарукавниках, с
волосами, убранными под косынку, препарировала труп пожилой женщины.
-Задушена, - она показала Джоанне следы пальцев на шее. «Сначала она защищалась, у нее под
ногтями кровь и кожа. Ограбление, закончившееся убийством, - грустно заметила Дебора и отдала
Джоанне альбом с искусно нарисованными отпечатками пальцев. «Грабитель оставил их на
стекле, он порезался, когда убегал. Доктор Пуркинье, в Германии, еще три года назад
опубликовал работу, в которой приводит девять наиболее распространенных узоров на пальцах,-
Дебора пожала плечами, - однако, их, конечно, не девять, а гораздо больше. Поэтому, пока они
ничего не скажут».
Джоанна посмотрела на покрытые холстами тела: «Почему только ты не можешь стать
признанным врачом, доктором медицины?».
-Я занимаюсь, - Дебора вернулась к трупу, - частным образом, с лейденскими профессорами. Сама
понимаешь, - она указала окровавленным ножом на труп, - все мои заключения подписываются
мужчинами. Многие из них хуже, чем я, разбираются в судебной медицине, но что поделать, -
Дебора сдула со лба прядь волос и вернулась к работе.
Джоанна, выйдя на улицу, невольно положила руку на живот, прикрытый темным, простым
платьем: «Интересно, а тебе, девочка моя, удастся поступить в университет?»
В начале лета в Стокгольм приехал Майкл, с Бенедиктом. Он привез Джоанне письма от матери:
«Милая моя доченька, - читала она, - я очень рада, что у меня будет еще один внук, или внучка. У
Джона и Евы все хорошо. Года через два, они, наконец, плывут домой. Пьетро растет и радует нас.
Ты, когда ребенок станет старше, непременно приезжай в Лондон, и привози месье Поля. Ему
здесь понравится, я уверена».
Поль тогда покраснел и проворчал: «Неудобно как-то, твоя матушка же не знает, что...»
Джоанна поцеловала его: «Думаю, она догадалась. Будешь жить в гостинице, вот и все».
Майкл пришел морем, - на небольшой, мощной, паровой яхте с колесами.
