Отец настолько ‘любящий’, то почему Он Сам не сошел с небес и не взошел на Голгофу?»
Все эти возражения упускают из виду главную мысль Евангелия: каким-то непостижимым для нас образом именно Бог пришел на землю и умер. Бог не был «где-то там наверху», наблюдая за трагическими событиями, происходящими «здесь, внизу». Как отметил Павел, Бог был во Христе, примирив с Собой мир. Говоря словами Мартина Лютера, на кресте был «Бог, борющийся с Богом». Если бы Иисус был обычным человеком, то Его смерть стала бы свидетельством Божьей жестокости. Однако тот факт, что Он был Божьим Сыном, доказывает, что Бог полностью отождествляет Себя со страдающим человечеством. На кресте Бог вобрал в Себя ужасную боль этого мира.
Кому-то образ измученного тела на фоне потемневшего неба нашептывает о поражении. Что пользы от Бога, не контролирующего страдания Своего Сына? Однако мы можем услышать и другой голос: Божий крик, обращенный к человеческим существам: «Я люблю вас!» В этой одинокой фигуре на кресте была спрессована любовь для всего человечества на все времена. Иисус сказал, что мог бы в любой момент призвать Себе на помощь ангелов, которые спасли бы Его, но Он этого не сделал — ради нас. На Голгофе Бог принял нерушимые условия правосудия.
Таким образом, крест, ставший для кого-то камнем преткновения, является краеугольным камнем христианской веры. Любой спор о том, как боль и страдания вписываются в Божью схему, неизбежно возвращает нас к кресту.
Из книги «Где Бог, когда я страдаю?»
26 марта
Невидимое влияние
В ветхозаветные времена преданные верующие испытывали шок, когда их постигали страдания. Они ожидали, что Бог будет вознаграждать их верность процветанием и покоем. Однако Новый Завет демонстрирует разительную перемену. Петр увещевал страдающих христиан: «Ибо вы к тому призваны, потому что и Христос пострадал за нас, оставив нам пример, дабы мы шли по следам Его» (1 Петра 2:21).
Другие фрагменты заходят еще дальше, используя фразы, которые я даже не буду пытаться объяснить. Павел говорит об «участии в страданиях Его [Христа]» и еще: «Восполняю недостаток в плоти моей скорбей Христовых».
Гарри Боэр во время Второй мировой войны служил капелланом на Тихоокеанском флоте. «Второй дивизион активно участвовал в боях и понес большие потери, но я ни разу не видел, чтобы какой-нибудь матрос или офицер хотя бы на мгновение усомнился в исходе кампании, — писал он в последние дни войны. — Как ни разу не встречал я и моряка, который спрашивал бы, почему мы не можем сразу же одержать победу, если она настолько несомненна. Это был лишь вопрос терпения и борьбы, пока враг не сдастся».
Как сказал Павел, на кресте Христос восторжествовал над духовными властями, нанеся им поражение не силой, а жертвенной любовью. Крест Христов обеспечил конечный исход, однако нам еще предстоят сражения. Павел решительно молился о том, «чтобы познать Его, и силу воскресения Его, и участие в страданиях Его» (Филиппийцам 3:10), охватывая как муки, так и восторг жизни Христа на земле.
В этой жизни мы никогда не узнаем всю значимость наших поступков, потому что многое происходит незаметно для нас. Когда пастор в тоталитарной стране оказывается в тюрьме за свой мирный протест, когда социальный работник переезжает жить в городское гетто, когда супружеская пара отказывается сдаваться пред лицом трудностей в браке, когда родители с неугасающей надеждой и прощением ожидают возвращения ушедшего из дома ребенка, когда молодой специалист сопротивляется осаждающим его искушениям погнаться за богатством и успехом, во всех этих страданиях — больших и малых — заключена уверенность в чем-то более глубоком и важном: участии в искупительной победе Самого Христа.
Из книги «Где Бог, когда я страдаю?»
27 марта
Пасхальное начало
Я верю в воскресение мертвых в первую очередь потому, что пришел к познанию Бога. Я знаю, что Бог есть любовь, и я также знаю, что мы, человеческие существа, хотим, чтобы те, кого мы любим, продолжали жить. Я не позволяю своим друзьям умирать. Они живут в моих воспоминаниях и в моем сердце многие годы после того, как я видел их в последний раз. По какой-то причине (в основе которой, я думаю, лежит человеческая свобода) Бог позволяет существовать планете, где мужчина гибнет в расцвете лет, ныряя с аквалангом, а женщина разбивается в ужасной автокатастрофе по пути на миссионерскую конференцию. Однако я верю (если бы я не верил в это, то не верил бы и в любящего Бога), что Бог не удовлетворен столь удручающим состоянием дел на нашей планете. Божья любовь найдет способ разобраться со всем этим. «Смерть, не радуйся», — написал Джон Донн. Бог не позволит смерти победить.
Во всей пасхальной истории меня всегда интересовал один вопрос: почему на воскресшем теле Иисуса остались шрамы от распятия? Думаю, по воскресении Он мог бы иметь любое тело, какое только захотел, однако Иисус решил избрать такое, которое легко узнавалось именно по видимым и осязаемым шрамам. Но почему?
Думаю, без этих шрамов на руках, ногах и боку Иисуса пасхальная история была бы незавершенной. В своих человеческих фантазиях мы мечтаем о белоснежных, ровных зубах, коже без морщин и идеальной фигуре. Мы мечтаем о неестественном состоянии: о совершенном теле. Однако для Иисуса ограничение в рамках скелета и человеческой кожи уже было неестественным состоянием. Шрамы стали для Него эмблемой жизни на нашей планете, постоянным напоминанием о днях ограничений и страданий.
Я возлагаю на шрамы Иисуса надежду. С точки зрения небес, они олицетворяют ужаснейшее из событий, когда-либо произошедших в истории вселенной. Впрочем, даже это событие Пасха превратила в воспоминание. Благодаря воскресению Иисуса я могу надеяться, что пролитые нами слезы, пережитые удары, эмоциональная боль и скорбь от потери друзей и близких — все это, подобно шрамам Иисуса, станет лишь воспоминанием. Шрамы никогда полностью не исчезают, однако уже и не причиняют боли. Мы обретем воссозданные тела, воссозданное небо и воссозданную землю. Мы обретем новое начало — пасхальное.
Из книги «Иисус, Которого я не знал»
28 марта
Яркий свет
Писатель Генри Ноуэн поведал историю об одной семье, с которой он познакомился в Парагвае. Отец, врач по профессии, высказался против правящего в стране военного режима и ущемления прав человека. Местная полиция отомстила ему, арестовав и замучив до смерти его сына-подростка. Разъяренные жители их городка хотели превратить похороны мальчика в крупномасштабный марш протеста, однако доктор избрал другой способ выразить
