– Что за шум? По какому поводу в рабочее время на грудь принимаем?
Юра бросил короткий взгляд: не слышит ли мать и, понизив голос, пояснил:
– Встречался с агентом, для разговора пришлось выпить…
– А-а-а… – Лицо отца приняло обычное выражение. – Тогда другое дело. Это причина уважительная… Мать, отбой! – зычно крикнул он, повернув голову – Полная реабилитация!
Юра уже снял туфли и нацепил тапочки, обнял отца, ощутив еще крепкое тело спортсмена, хлопнул по холке Цезаря, чтоб не крутился под ногами:
– Видишь, собак, из-за тебя страдаю! Вон мать старые грехи вспомнила…
Цезарь ощутил укоризну в голосе и, поджав хвост, побежал в кухню. Мужчины прошли в гостиную, уселись на потертый диван.
– Слышь, па, сколько я могу потратить на оперативные расходы?
Отец криво усмехнулся неведомо чему.
– А успехи хоть есть?
Юра пожал плечами.
– Не знаю. Человек вначале вообще ничего не помнил. Я заметил, что ему обстановку сменить надо, праздник почувствовать! Чтобы не по необходимости вспоминать, а от души, как по оперативной психологии…
Петр Данилович усмехнулся еще раз.
– Он выпил, расслабился и назвал фамилию… Чего ты смеешься?
– Да нет, ничего… Просто то, чему учат, это все, конечно, правильно. Только…
– Что?
– Только не всегда верно. Часто ученые премудрости с жизнью мало совпадают. Вот и сейчас… Эта твоя фамилия, она дает конечный результат? – Отец подался вперед и испытующе разглядывал Юру.
– Да нет, – окрыленность у Юрия стала проходить. – Через нее можно выйти на того, кого я ищу…
– А можно и не выйти? – Петр Данилович смотрел на него, как на несмышленыша.
– Ну да… Можно и не выйти, конечно…
– И сколько ты потратил на такой замечательный результат?
– Двести долларов…
– Сколько?! – Отец явно собирался улыбнуться, но услышав цифру, подскочил как ужаленный.
– Ну, немного меньше… Может, сто восемьдесят…
– Так, – Петр Данилович взял себя в руки и заговорил размеренно и спокойно, будто давал инструктаж: – Забудь про служебные расходы. Это расходы на собственную глупость. Или на удовольствие: поел, выпил, посидел в хорошей компании…
– Какое удовольствие: я съел салатик и пять креветок… Нет, шесть! А пить приходилось на равных, это верно. Но я не для себя, для дела… Он был… Он был очень давно голоден, этот старик! Он скучал по чему-то яркому, что отвлекает от серых будней… Для него сегодня вышел целый праздник!
– А ты что, Дед Мороз? – строго спросил отец. – Или филантроп?
– Ну почему именно филантроп?
– Да потому, что все, кто узнает про эту историю, скажут так: «Евсеев вместо работы ерундой занимается, водит всяких прохиндеев по ресторанам, обжирается, коньяк трескает да под это дело по двести долларов списывает!» И начнутся вокруг разные пересмешечки, разговорчики, насмешливые взгляды… А это твое первое дело, тебе репутацию надо зарабатывать, а не кривотолки собирать! И, кстати, никто тебе расходы не оплатит, потому что конечного результата не получено!
Петр Данилович встал, нервно прошелся от дивана к окну и обратно. Цезарь тут же вбежал в комнату и сел на ковер, переводя взгляд с отца на сына и обратно.
– Поэтому в отчете про ресторан и возмещение расходов не пиши! Не было никакого обеда вообще! Обычный оперативный опрос!
– Но… Пап. Так ведь поступают, только когда рядом… Враги!
– Какие враги, сынок! – усмехнулся отец. – Враги, может, тоже появятся, но и друзей вокруг тоже не много… Есть сослуживцы. А сослуживцы разные бывают: кто-то тебя недолюбливает, кто-то видит конкурента, кто-то завидует…
– Да чему тут завидовать? Я лейтенант, мотаюсь, как соленый заяц, целыми днями на ногах, вот даже поясница стала болеть! Еле высидел этот тайм в ресторане!
Юра вытянулся на диване, перевернулся на живот, похлопал себя по спине.
– Иди, Цезарь. Лечи меня. Врачуй.
Собака взметнулась огромной черной горой, подскочила к дивану и положила тяжелую голову на поясницу хозяину.
– Всему. Зависть – самое страшное зло на земле. Завидуют твоему умению, твоим знаниям, твоему академическому диплому с отличием… Успехам в работе, если дашь результат, наградам, званиям… Ну, это в будущем. А сейчас все с любопытством наблюдают, как ты выкрутишься из этого дела. Уверены, конечно, что ничего у тебя не выйдет, старый «глухарь» не поднимешь. Но посмотреть интересно, как ты барахтаешься…
Юра молчал. Отец говорил страшные вещи, но если их принять на веру, то объясняются бесконечные подтрунивания сослуживцев… И действительно, все смотрят и ждут, когда он шлепнется в лужу…
– Пусть смотрят, – сказал Юра. – Я его, гада, найду. Как ты находил своих.
– Вот это правильно! – кивнул отец. – Высокий результат – это единственный убедительный ответ всем завистникам. Ладно, мне пора на дежурство. Оперативная обстановка в городе сложная, опять налет на инкассаторов.
– Да, папа. Будь осторожен, – подыгрывая отцу, сказал Юра, но тот не признавал поддавков.
– Мне-то чего… Сижу взаперти за пультом, прямой телефон с милицией, датчик сработал или что подозрительное на мониторе – позвонил. И все дела!
– Ну что, герой, обедать будешь? – появилась в дверях Клавдия Ивановна. – Чего это Цезарь на тебе лежит?
– Поясница болела. Сейчас прошла…
– Да, собанька оттягивает…
Юра заметил, как родители переглянулись. Все трое вспомнили одно и то же.
* * *
Дисциплина в семье была строгой, чтобы не сказать – тиранической. Слово родителей закон, на первом месте учеба, потом помощь по дому, на последнем – развлечения. Самые невинные: кино, каток, цирк, прогулки с друзьями… И чтоб в восемь-девять-десять-одиннадцать был дома! Когда Юре исполнилось шестнадцать и уже было понятно, что он уверенно идет на золотую медаль, что выученные без всяких репетиторов английский, немецкий и французский языки открывают широкие возможности в будущем… Вот тогда и случилось в их благополучной семье… ну совершенно невероятное событие.
Позвонил Юре одноклассник – Леня, пригласил в гости, потому что к его отцу приехал друг из Киева, на своей машине, и привез жену, тещу и собаку. А Юра очень-очень давно мечтал о собаке. Он просил. Он умолял. Он ждал с замиранием сердца каждый свой день рождения и каждый Новый год, что ему все-таки подарят щенка. Но родители, при всей своей любви к сыну, были неумолимы: у мамы «пунктик» – чистота в квартире, а какая с собакой чистота: грязные следы да шерсть повсюду…
Юра домчал до друга Ленчика меньше чем за полчаса, радостно просчитав, что часть пути надо проехать на быстрой «Аннушке». Он висел в грохочущем стремительном вагоне и улыбался: когда два года назад папка научил его водить их сильно постаревшие «Жигули», он любил повторять: «Сынок! Трамвай всегда прав!»
Собака, большая взрослая овчарка, лежала на светло-бежевом парадном диване.
– Я не знаю, как его оттуда спихнуть, – прошептал Леня.
Родители и гости пошли погулять по Москве. Юра, не мигая, с восхищением смотрел на собаку. Собака смотрела на него.
– Очень просто, – сказал Юра. И, чуть повысив голос, сказал собаке: – Ко мне!
Пес вытянул шею и сильно втянул носом воздух. Будто всасывал какую-то информацию о Юре.
Потом медленно, с достоинством, поднялся, спрыгнул с дивана. Что-то увидел Юра в его глазах. Улыбку?.. Но пес зевнул, раздирая зубастую пасть, подошел вплотную к Юре и сел у ноги.
– Понятно? – сказал Юра своему другу Ленчику. – Он услышал биополе! Я читал! Ты знаешь, сколько я прочел о собаках!
Он наклонился, погладил пса по голове:
– Умница! Молодец! Хочешь погулять?
Пес навострил уши и только не спросил: «Неужели?!»
– Да ты что! – возопил Леня. – Они еще чемодан не распаковывали! Ни намордника нет, ни поводка! Только вот ошейник!
Юра присел и ловко надел на овчарку ошейник: сбившись набок, на нем висели две медали.
– Я не могу его обмануть, – сказал он. – Мы справимся. Знаешь, как надо останавливать такую собаку, если побежит? Не «фу» кричать, а – «сидеть»! Понял? Пошли.
И они пошли. Даже не пришлось кричать ни «фу», ни «сидеть».
Белый от страха Ленчик не сразу заметил, что Юра плачет. Собака била мощными лапами по траве на газоне: играла в какую-то свою игру, которую только что придумала… А Юра смотрел на нее и плакал.
– Ты чего? – не на шутку испугался друг Леня.
– Почему у меня нет такой собаки? – тихо и чуть ли не по слогам произнес Юра. – Как его зовут?
– Не знаю, – растерялся Ленчик. – Они не сказали… Юра шумно высморкался в носовой платок, утер слезы и крикнул:
– Собака!
Пес немедленно бросил громить траву и поднял умную красивую морду.
– Ко мне, – сказал Юра. – Пойдем домой!
Длинными прыжками, радостный, пес бросился к нему.
У Юры снова хлынули слезы:
– Леня, ты понимаешь, что такое собака!
– Не реви, – попросил Леня друга.
Когда вернулись домой, в кухне он поставил на стол красивую бутылку.
