Я привязал коня к изгороди и знакомой дорогой пошел к дому. В окне у Полины горел свет, и я вообразил, что она, сидя у окна, мечтает обо мне. Она столько раз повторяла, что любит меня, – и я в то время верил, что брак без любви невозможен.
У дома росла вьющаяся глициния, чьи стебли цеплялись за стену замка. Ее мощный ствол привел меня прямо к балкону. Балкон открывался в будуар Полины: перекинув ногу через балюстраду, я заметил, что окно открыто и в комнате горит только одна свеча.
Двойные двери, ведущие в спальню, были распахнуты настежь, и я увидел, что канделябры по обеим сторонам кровати зажжены. Я уже приблизился к окну – как вдруг из спальни донеслись голоса. Я замер на месте.
«Кто там с ней? – подумал я. – Горничная? Или отец зашел пожелать спокойной ночи?» Как бы там ни было, незваный гость испортил мой сюрприз. Я уже собирался тихо уйти тем же путем, каким пришел, когда до меня донеслись слова Полины.
«Милый, как я буду тосковать по тебе, когда выйду замуж!» – вот что она говорила.
«Но ты ведь будешь время от времени приезжать домой?» – ответил мужской голос.
«Да, но это совсем не то…»
«Еще бы, черт возьми! – воскликнул мужчина. – Я ведь тебя знаю: тебе мало любящего мужа. Ты найдешь еще дюжину глупцов и будешь их дурачить, как меня и его!»
«Джим, ты вовсе не глупец! – нежно ответила Полина. – Ты страстный, иногда грубый, но ты вовсе не глуп!»
Герцог замолчал, невидящими глазами вглядываясь куда-то вдаль.
– Я стоял словно каменное изваяние, – заговорил он наконец. – Что я чувствовал? Потрясение, ужас и, главное, – отвращение.
Я узнал голос любовника Полины. Эта женщина, которой я поклонялся, которую считал ангелом, сошедшим с неба, – эта женщина спала с конюхом своего отца!
Мертвая тишина наступила в салоне.
– Что же ты… сделал? – прошептала Мелисса, у которой от сострадания к мужу сжалось сердце.
Герцог обернулся, словно только сейчас заметил ее присутствие.
– Я положил подарок и цветы на пол перед окном, где она не могла их не заметить, – ответил он. – Затем спустился вниз и уехал.
– А… потом?
– Мы больше не встречались, – ответил герцог. – Я поместил в «Газетт» объявление о том, что никакой помолвки не было, и покинул Англию.
– А твой отец и родные? Они спрашивали, что случилось?
– Спрашивали, но я молчал – воспоминания приносили мне слишком сильные страдания, – ответил герцог. – Полина, разумеется, все поняла и не требовала объяснений. Вскоре она вышла замуж за ирландского пэра и уехала в Ирландию.
– А… где она сейчас? – робко спросила Мелисса.
– Она умерла. Погибла на охоте больше десяти лет назад.
И снова наступило тяжелое молчание. Когда оно стало совсем невыносимым, Мелисса пробормотала:
– Прости, я… я не хотела причинять тебе боль.
Я был сентиментальным дураком! – жестко ответил герцог. – Этот случай навсегда излечил меня от романтических иллюзий!
В голосе его снова звучали циничные ноты, которые так ненавидела Мелисса. Теперь она жалела о том, что вызвала в муже столь горькие воспоминания. Впрочем, может быть, для него лучше выговориться, чем годами носить в сердце боль, разъедающую душу?
– Не все… не все женщины такие, – прошептала Мелисса после минутного молчания.
– Ты просила сказать правду, – бесстрастно произнес герцог. – Надеюсь, ты удовлетворена?
Он встал и вышел из комнаты.
Мелисса осталась сидеть у камина. Душа ее разрывалась от боли и сострадания.
Леди Полина не только ранила гордость герцога и растоптала его идеалы: она и теперь, после смерти, не оставляет его в покое. Это она сделала его мрачным отшельником; из-за нее он ненавидит женщин и не верит в любовь…
– Я ненавижу ее! – громко сказала Мелисса. – Ненавижу!
Герцог вернулся через несколько минут. В руках у него была книга, о которой они говорили за ужином. Как ни в чем не бывало он продолжил прерванный разговор.
Прощаясь, герцог, как всегда, поднес руку Мелиссы к губам.
– Ты не сердишься? – тихо спросила она, робко заглядывая ему в глаза.
– Я обещал, что никогда не буду на тебя сердиться, – ответил он.
– Я испугалась, что расстроила тебя, – прошептала Мелисса.
– Не бойся ничего, – тихо ответил герцог. – Просто верь мне.
Она подняла голову – и увидела в его глазах странное выражение, от которого сердце ее взволнованно забилось.
Герцог прикоснулся губами к ее тонким пальцам.
– Мы друзья, Мелисса, и между нами не должно быть недоговоренности.
– Да… друзья, – откликнулась она, словно эхо, сама не понимая, об этом ли она мечтала.
В эту ночь Мелисса долго лежала без сна. «Если бы, – фантазировала она, – если бы у меня была волшебная палочка, дающая возможность по мановению руки залечить раны, нанесенные его душе и сердцу коварной женщиной!»
Но Мелисса была всего лишь простой девушкой – юной и неопытной.
Что она знает о мужчинах – и о женщинах, подобных леди Полине? Разве может она сказать, почему блестящая светская красавица, окруженная мужчинами из лучших семей, предпочла им всем неотесанного конюха?
Мелисса понимала, почему герцог до сих пор не забыл нанесенную ему обиду. Полина не просто изменила ему с другим – она предпочла ему слугу своего отца! Даже в дни беззаботной юности, думала Мелисса, герцог превыше всего ценил честь своего рода. Такого оскорбления он не мог ни простить, ни забыть. Оно причиняет ему боль и через много лет.
– Боже, пожалуйста, научи, как ему помочь! – горячо молилась Мелисса.
Но что она может сделать?
Герцог был добр с ней – она и не представляла, что он может быть таким внимательным и любезным! Но в их отношениях не было ни капли интимности. Добрые друзья – и только.
Он исполнял ее малейшие желания. В первые же дни после свадьбы они объехали все поместье, по традиции нанося визиты не только управляющим, но и простым фермерам. Герцог сам правил легким фаэтоном, и Мелисса с восхищением наблюдала, как твердо он держит вожжи, как умело обращается с лошадьми.
Мелисса благодаря увлечению ее отца конным спортом и всему, что связано с лошадьми, прекрасно знала, что умелый возница и удалой наездник у мужчин почитается едва ли не героем. Она не сомневалась, что в этом искусстве герцог, как и во всем, за что брался, достиг совершенства. Однако она никак не ожидала, что один вид мужа, умело правящего парой или четверней, будет наполнять ее такой гордостью!
– Примерно через неделю мы отправимся в Лондон, – сказал ей за завтраком герцог. – Но думаю, нам надо получше узнать друг друга, прежде чем отправиться по знакомым с визитами и предстать на суд перед моей семьей.
