– Ложись, придурок! – Но мальчишка с перекошенным ртом бежал мне навстречу. – Ложись! – сатанея, рявкнула я и сорвала с головы парик. Эффект вышел обратный: вместо того чтобы свалиться на землю, мальчишка развернулся и бросился к парку, оглядываясь на ходу. Грохнул еще один выстрел, я попыталась вскочить, но Лукьянов, навалившись на меня сверху, заорал:
– Ты что, сдурела? – И мы на четвереньках поползли в сторону газетного киоска, где и укрылись. Стреляли, вне всякого сомнения, из окна дома, который так заинтересовал Сашу. Я поискала глазами мальчишку, но его и след простыл. Между тем, пока я приходила в себя, Александр Васильевич покинул убежище, и я вновь на некоторое время потеряла его из вида. А когда увидела, он был уже возле того самого дома и влетел в подъезд, а я, вытирая париком лицо, зло рычала:
– Черт.., вот черт…
О том, чтобы преследовать Ромку, не могло быть и речи, оставалось радоваться тому, что парень не пострадал, а еще была надежда, что Лукьянову повезет и он схватит стрелявшего, впрочем, особо я не обольщалась.
Так и вышло. Появился Саша и сообщил, что стреляли из квартиры на втором этаже, которая в настоящий момент пуста. Судя по всему, стрелявший (язык не поворачивается назвать его киллером) пытался уйти через чердак.
– Почему пытался? – насторожилась я.
– Потому что труп парня лет двадцати семи лежит возле открытой двери на чердак, – сообщил Лукьянов.
– Я хотела бы взглянуть на него, вдруг знакомый, – заметила я.
– Вряд ли это осуществимо, сейчас здесь начнется столпотворение, опять же, твой друг мент деньги за что-то получает, вот и посмотрим за что. Поехали.
– Куда? – удивилась я.
– В офис, естественно. Меня ждет работа. Я едва не послала его, так мне это понравилось. Мальчишку прошляпили, а его тянет к каким-то бумажкам. Однако насчет столпотворения он прав, надо убираться отсюда, и я заспешила к машине.
Саша, устроившись рядом, смотрел на меня с усмешкой.
– Ну и чего ты лыбишься? – спросила я.
– Ты всерьез огорчена, что он ушел? – задал он совершенно нелепый, с моей точки зрения, вопрос.
– Конечно, – скривилась я. – А ты нет?
– Было бы хуже, если б он остался лежать на асфальте, – пожал он плечами. – Для него хуже, конечно. Нам по большому счету без разницы. Важна девчонка, а не он. Но отыскать ее, как ни странно, не представляется возможным.
– С чего ты взял, что важна она, а не он? – огрызнулась я. – Они могли быть той ночью вместе, или она ему все рассказала.
– Возможно, но он не свидетель, а им нужен именно свидетель, то есть она.
– Кому им? – додумалась спросить я. Лукьянов хмыкнул:
– Тебе лучше знать.
– Это в каком же смысле? – начала злиться я, а он вполне доброжелательно пояснил:
– Это твой город.
Я понемногу успокоилась, и мы тронулись с места. Кое-что становилось понятно, и все-таки я спросила, скорее для того, чтобы поддержать разговор:
– Почему ты так уверен, что для них важна только девчонка?
– Парня могли убить сразу, он представлял отличную мишень, однако ждали, когда появишься ты, и только тогда выстрелили.
– Ты хочешь сказать, что меня перепутали с Мальвиной?
– Вероятно. Есть еще вариант: на самом деле хотели избавиться от тебя. Сейчас меня занимает другое: кто знал об этой встрече?
Меня, признаться, это тоже занимало, и первым на ум приходил Марк. Ромке я звонила при нем. Однако Марку прекрасно известно, что Марины на встрече не будет. Выходило, убить решили действительно меня, а на кой черт это Марку? Больше никому я о встрече не рассказывала. Маловероятно, что кому-то рассказал о ней Марк, потому что правила он знает, выходит… Ничего не выходит. Допустим, кто-то следил за нами от самого офиса либо следил за Ромкой, но стрелявший должен был знать, где произойдет встреча, иначе как он мог заблаговременно попасть в квартиру? Поняв по моему лицу, что я пытаюсь напряженно мыслить, Лукьянов изрек:
– Я уже говорил вашему Деду: искать надо среди своих. Причем среди самых близких.
– Надеюсь, ты его найдешь, – с чувством заявила я.
* * *
Мы вернулись в офис, Лукьянов вновь обосновался в своем кабинете, а я немного побродила по коридорам, подумала и зашла к Лялину, он с кем-то болтал по телефону. Увидев меня, он махнул рукой, приглашая сесть, я села, а когда он закончил трепаться, сообщила:
– Меня только что обстреляли. Пойду к Деду, пусть премию выпишет.
– Это что, шутка? – нахмурился он.
– Насчет премии? Лялин поморщился:
– Кончай. Так кто тебя обстрелял?
– Кабы знать… Должна была встретиться с пацаном, с Пастуховым. Он пришел, и я пришла, и все так замечательно вырисовывалось, как вдруг какая-то гнида принялась палить из дома напротив.
– И.., что? – спросил Лялин, напряженно глядя на меня, лицо его вдруг застыло, а голос не слушался.
– А как ты думаешь? Я возлагала на эту встречу большие надежды, точнее, на пацана, уж он-то знал, что произошло в доме Нефедова, теперь я в этом уверена…
– Мальчишку убили? – не отводя от меня взгляда, спросил Лялин.
– Мальчишка смылся, оставив меня с носом.
Лялин очень старался выглядеть естественно, и ему это почти удалось.
– Значит, не все еще потеряно, – хмыкнул он и с облегчением вздохнул.
– Ага, Лукьянов говорит, Дед пригрел на груди змею. Из самых близких. Подозреваются все, и головы полетят незамедлительно.
– Вот-вот, – кивнул Лялин, – умные люди должны в меру сил помогать друг другу.
– Только не забудь об этом, когда придет твоя очередь, – перегнувшись к нему, сказала я и поспешно покинула кабинет. Ох, как мне не нравился мир в тот вечер, каким скверным он мне казался, прямо хоть ложись и помирай, честное слово. Но с этим торопиться никогда не следует.
Я раза два заглянула в кабинет к Александру Васильевичу и, убедившись, что он погружен в работу, решила наведаться в гостиницу и забрать свою сумку. На это ушло полчаса. Никто меня не хватился, так что даже стало обидно, выходило, что никому я здесь не нужна. Я потосковала и надумала позвонить Волкову, решив, что самое время. Не могу сказать, что он мне обрадовался.
– Если у тебя ничего срочного… – начал он, а я сообщила:
– Меня хотели убить.
– Это нормально, у меня тоже иногда появляется такое желание, вот как, например, сейчас.
– Я думала, ты мой друг, – вздохнула я, – звоню сообщить, что со мной полный порядок, чтоб ты не волновался, я жива, хоть в меня и стреляли.
– Кто в тебя стрелял? – все-таки проявил он интерес, а когда я объяснила, что к чему, начал злиться. – А нельзя было обойтись без самодеятельности? Я бы послал людей и сейчас бы беседовал с мальчишкой.
– В том-то и дело, – загрустила я. – Мне как раз платят за то, чтобы первой с мальчишкой побеседовала я.
– Уйду на пенсию, – буркнул Волков. – Мне уже все поперек горла… Киллер с простреленной башкой – еще один след, который никуда не ведет.
– Значит, ты уже в курсе? – кашлянула я.
– Конечно. Правда, понятия не имел, что это как-то связано с тобой.
– Ну и что за киллер?
– К сожалению, он не взял документы…
– Без понятия человек.
– Вот-вот. В картотеке его нет. Будем искать.
– А что с квартирой?
– Хозяева пенсионеры, с мая по октябрь живут на даче, пенсии получает соседка, она же и за квартирой приглядывает. Ключи никому не давала, знать ничего не знает, убитого видела впервые. Еще вопросы есть?
– Нет, – вздохнула я и отключилась, покружила по коридору и, заглянув в кабинет Лукьянова, робко поинтересовалась, долго ли он еще намерен трудиться, получила в ответ недовольный взгляд и позвонила Рите. – Насчет лялинской дачи узнала?
– Только что, ты ж просила в лоб не спрашивать, пришлось попотеть, двадцать минут распространялась с его секретаршей о пользе органических удобрений, эта дура в сельском хозяйстве ни в зуб ногой, да и я тоже, представляешь, как было весело? Дачи нет, есть дом в деревне, от матери достался. Супруга туда не ездит, комаров боится. Да и Лялин к сельским красотам равнодушен, предпочитает пятизвездочные отели где-нибудь на Средиземноморском побережье. Деревня называется Буково, а где находится – не знаю. Все. С тебя бутылка коньяка.
– Будет, – заверила я и потрусила в холл, где висела карта области. Чтобы отыскать на ней Буково, пришлось потрудиться, зато, когда я ее обнаружила, радости моей не было границ. Выяснилось, что находится она совсем рядом с нашим городом, километрах в десяти-пятнадцати. Меня с непреодолимой силой потянуло на природу. На всякий случай еще раз заглянув к Лукьянову и убедившись, что он погружен в бумаги, я тихо смылась из офиса и, оказавшись в своей машине, направилась в сторону нужной мне деревни, если карта не врала, конечно.
Определенных планов у меня не было, самой себе я сказала, что просто хочу взглянуть на дом – и все. Я выехала из города, увидела указатель “Болдино” и свернула. Деревушка произвела на меня впечатление своей живописностью. Миновав ее, через два километра я увидела еще один указатель – “Буково” и притормозила. Пожалуй, появляться там на машине неразумно. Минут пятнадцать я страдала в кабине, пытаясь определить, не увязался ли кто за мной, ничего подозрительного не увидела и покинула свой многострадальный “Мицубиси”. Идти в деревню не входило в мои планы, я обогнула ее со стороны огородов и, выбрав себе местечко возле одной баньки, попробовала определить, который из домов принадлежит Лялину. Шесть домов я отмела сразу, возле них стояли машины, а я сомневалась, что Лялин оставит здесь свою, раз уж он был столь осторожен, что послал за женщиной такси. Еще из двух домов вышли мужчины преклонного возраста, один отправился в огород, а другой в баню, оставалось три дома. И тут удача улыбнулась мне: на крыльцо того, что стоял прямо передо мной, вышла женщина, и я без труда узнала в ней Ольгу Николаевну – мать Ромки Пастухова. Глаза ее были заплаканы, а лицо опухло. Она подхватила ведро и пошла к колодцу, который находился в другом конце деревни, а я подумала, что, возможно, и сам Ромка уже вернулся из города, сочтя свою миссию по спасению подруги выполненной. Когда женщина, миновав калитку, оказалась спиной ко мне, я проникла на чужую территорию и вошла в дом. В нем царила тишина, я осмотрела все помещения и обнаружила на диване лишь джинсы небесно-голубого цвета. Вряд ли они принадлежали Лялину, зато Ромка вполне мог в них влезть.
