Вот и сейчас на улице мне навстречу идут хмурые прохожие. Одеты в невзрачную одёжку, дорогу уступают, но смотрят искоса, на пакет косятся. Да ну их всех. Отец бы, конечно, моих мыслей не одобрил. Он учил меня быть воином, храбрым защитником слабых и угнетённых. Он, вообще, многого бы не одобрил.
Так, стоп! К бесу все плохие мысли. Надо переключаться на позитив: вот погода хорошая, осень в этом году тёплая… А ведь сначала холода начались, все решили, что вот она – зима, на полтора месяца раньше срока, но нет. Антоха Пряхин, кстати, историю рассказывал: когда мы в рейде были, колонну факторцев искали, по городу чистки были, так вот контрразведчики от большого ума трупы бунтовщиков в городской ров сбросили. Это увидел Рогачёв и такой втык Зубарёву за его подчинённых дал, что у того пар из ушей пошёл. Он накинулся на своих дебилов, те бросились ров чистить, а к этому времени уже морозы ударили и ледяной дождь полил. Контрразведчики за ломы взялись, а не следующий день потеплело и полил обычный дождь, В общем, вся Администрация сбежалась посмотреть, что это за запах в воздухе витает. Многие спорили: застрелится Зубарёв на месте или подождёт немного.
Я хохотал, когда эту историю услышал, Лика тоже, когда услышали её от Антона.
С такими мыслями я подошёл к дому и как раз увидел соседку Лену, которая пыталась открыть дверь подъезда, но ей мешали сумки. Я подбежал, помог, спросил, что с Геной, пока мы поднимались по лестнице.
– Не вернулся, – коротко ответила Лена и отвернулась.
Странно, всех наших купцов с товаром задержали в Южной Колонии во время короткого эмбарго. Но после его отмены заложников должны были отпустить.
Вообще, Южная Колония оказалась довольно хреновым союзником. И вашим и нашим, что называется. Например, полностью товарооборот с нашей Колонией южане так и не восстановили, а с факторцами они всё ещё поддерживают торговые отношения. Наверняка хотят выторговать себе дополнительные льготы, в том числе и за счёт заложников. Примерно это я и сказал Лене и добавил:
– Не переживай, Лен, ну, задержался, но ничего плохого с ним не сделают. Я тебе как профессионал говорю.
– Я понимаю, Витя, просто… трудно.
– Может, тебе помочь чем-нибудь, какие-то проблемы?
– Нет, всё в порядке. Я и так тебе многим обязана.
– Не говори глупостей, – я немного повысил голос, – опять наезды?
– Нет, ты что. Просто… правда, тебе должна.
– Будет тебе, Лена, – я погладил её руку, – мы же соседи, обращайся, если что.
– Спасибо, – ответила она и открыла свою дверь, я помог ей занести сумки и пошёл к себе.
– Есть кто? – крикнул я, когда зашёл домой.
– Ага, – донеслось изнутри, – принёс?
– Да, забирай.
Лика выбежала в коридор, когда я снимал куртку. Волосы чёрной волной опали на клетчатую рубашку. Она выхватила у меня пакет и убежала. Я улыбнулся и стал не спеша развязывать шнурки на берцах.
– А чем так вкусно пахнет? – спросил я.
– Завидую твоему нюху, – ответила Лика.
– Ну ещё бы!
– Это мне баба Маша банку соленых огурцов принесла. Вкусные – не могу. Я уже полбанки съела.
– Здорово…
Едва я взялся за второй ботинок, вдруг в голове что-то щёлкнуло.
В одном берце я пулей влетел к Лике в кухню. Ударился ногой о стол, так что тарелки зазвенели, и, запинаясь, пробормотал:
– Ты… пы… эт… ты… это. Ты это, не это?..
Лика посмотрела на меня застывшим взглядом, в глазах – чистый шок, в руке – надкушенный сморщенный огурец. Немая сцена продолжалась полминуты, потом Лика начала смеяться, аж за живот схватилась.
– Что ты ржёшь, я серьёзно!
– Ну ты даёшь! Я просто… просто в шоке, – наконец, сказала оно, запинаясь от смеха. – Как ты мог до такого додуматься? Ты – извращенец хренов!
– Да иди ты… на фиг, – ответил я.
Ну ничего себе стресс, сердце до сих пор колотится.
– Не лезь в женские дела, мальчик, – улыбнулась Лика.
– Ну тебя, дебилка, учительница фигова. – С этими словами я повернулся и хотел выйти из кухни.
– Ах, так! – раздалось мне в спину.
Уловив движение воздуха, я выбросил левую руку и поймал на лету половинку огурца. Тут же забросил трофей в рот, пожевал. Действительно, очень неплохо.
– Иди разуйся, грязь в дом не неси, – вздорно сказала сестра – расстроилась, что не попала.
Когда я снова вернулся в кухню, Лика уже распечатала пакет. Я тут же к ней присоединился, взял что-то песочно-кремово-джемовое. Надкусил. Неописуемо!
– Что жмурился, забрал у меня последний огурчик и доволен, да? – поинтересовалась сестра и попыталась пнуть меня ногой под столом, но снова промахнулась.
– Лика, мой тебе совет, в следующий раз кидай целую банку – так будет надёжнее.
– Ещё чего, тратить на тебя такую хорошую вещь.
Нет, – продолжила Лика спустя некоторое время, точнее – после пары пирожных, – удивляете вы меня, мужчины. Строите из себя невесть что! А сами что вы из себя без женщин представляете? Чуть что, истерика.
– А что женщины без нас?
– А что женщины без вас? Стрелять да пиво дуть – ума много не надо!
– Ты это при случае дикому неандертальцу скажи, – предложил я.
– Ой, и скажу. Своей тэтэшкой. И ты не думай. Между прочим, научно доказано, что женщины морально сильнее мужчин. И по-моему, это действительно так. Так что учись, братик.
– Я не могу, – махнул я рукой, – человек только три года как перестал мешать кокаин с афродизиаками – и уже учит меня жить!
И только потом понял, что сказал.
– Я же просила тебя не напоминать мне об этом, – голос Лики стал тихим и холодным, а взгляд мало сказать, что злой. – Забери свои уродские печенья! – крикнула она, бросила печенье в сторону и рванулась из-за стола.
А я метнулся за ней, схватил её за руку, притянул к себе.
– Прости меня, прости, прости, – зашептал я. – Я мудак, кретин, баран, дебил. Я всё что угодно! Прости меня, пожалуйста. Прости.
– Нет, это ты извини, – сказала Лика, – зря я так.
– Не зря, ты действительно очень сильная, очень храбрая, очень умная. А я идиот.
– Не говори так. Просто… – она прижалась мокрой щекой к моей майке, – ладно. Провались оно всё. Ты садись за стол, я сейчас.
Тут раздался звонок в дверь.
– Кого там ещё принесло? – рявкнул я, но звонящий, скорее всего, меня не услышал.
– Иди, открой, Витя, – попросила Лика, – только придержи их немного. Дай я умоюсь.
Она побежала в ванную, а я пошёл открывать дверь, бормоча разные угрозы гостю.
За дверью оказалась Аглая, одетая не по-осеннему тепло – в красивую белую дублёнку.
– Привет, – кокетливо сказала она, – Лика дома?
– Угу. Лика! – крикнул я из прихожей. – Это Аглая, – и снова гостье: – Давай я за тобой поухаживаю.
Помог ей снять дубленку, повесил на вешалку. Спросил, как дела у папы. Это ведь он ей дублёнку подарил. А Лике, гад такой, шубу – за помощь в спасении дочки. И главное, точно такую же, какую я ей уже выбрал. Ну ничего, я всё равно сестре подарок сделал – кольцо красивое с рубином и кулон жемчужный на цепочке.
Аглая же на мой вопрос об отце небрежно махнула рукой:
– Нормально.
Улыбнулась, сверкнула глазами, когда я помог снять дублёнку.
«А она выросла», – подумал я.
– Лика где? – спросила она.
– Я тут, – донёсся из кухни голос.
Мы вдвоём зашли в комнату. Лика сидела за столом и задумчиво ела пирожное. На лице ни следа произошедшего. Взгляд весёлый, довольный, чуть-чуть ироничный и слегка покровительственный.
– Привет, Аглая, садись. Сладкое будешь? – спросила она.
– Не-не-не, я этого дома объелась, – ответила девушка, садясь на стул, к ней сразу запрыгнул Баська, – у меня хорошие новости.
Я сел рядом. Аглая улыбнулась, положила руки на колени. На ней были тонкие чёрные брючки и красивая белая рубашка с приподнятыми плечами. Деловой стиль. К чему бы?
– У меня хорошая новость, – повторила Аглая, – мы с папой нашли помещение.
– Какое помещение? – не поняла Лика.
– Как, ну для постановки оперы. Мы даже договорились, чтобы туда ток провели.
– Аглая, не надо нам никакого другого помещения. Зачем? Оно у нас есть.
– Лика, ну там же…
– Я помню, что там было. Именно поэтому! Из принципа! – Лика грохнула своим кулачком об стол, точь-в-точь как делал отец, только кулак у него был раза в три побольше. – Я буду петь только в «Спирали». Там, и только там! Не надо нам никакого другого помещения!
– А что остальная труппа скажет? Зрители? Представляешь, как они будут там себя чувствовать?! – спросила Аглая, тоже разозлившись.
– Да плевать мне на людей, пусть тогда идут на другой спектакль!
– А может, послушаешь, что скажут наши ребята, а не только себя.
– Если кто-то струсил, пусть и напишет это у себя на лбу.
– Дамы, дамы, – примирительно сказал я, и обе девушки посмотрели на меня. Каждая искала поддержки и одобрения. – Дамы, – повторил я, поднимая ладони и успокаивая спорщиц, – может, не стоит делать таких поспешных выводов? Лика, конечно, актерам вот так взять и переехать – непросто, а может, и неправильно. Но вдруг помещение, которое нашла Аглая, окажется не хуже, а даже лучше? Ты хотя бы посмотри сначала.
