Машина тронулась с места, бесшумно и плавно.
— Э… мистер… отвезите меня…
— Я знаю, куда вас везти… — сказал негромко и уверенно водитель.
Замерзший, уставший и злой заместитель директора ЦРУ был откровенно застан врасплох этой простой фразой — несколько секунд он молчал, осмысливая ее.
— Вы… уверены?
— Абсолютно, сэр. Я в этом абсолютно уверен…
Такси выбралось на Рут де Ферне, в потоке машин покатило по направлению к Женевскому озеру. Поток машин был плотным, чисто швейцарским — полно внедорожников, в основном японских, полноприводных Ауди, которые здесь лидируют по продажам среди германских машин, потому что на них очень удобно карабкаться по обледеневшим горным дорогам. Много дорогих машин, в основном Порш, тоже очень популярная здесь марка.
— Куда мы едем? Это недалеко?
— Недалеко, сэр. Это в центре, район Ле Бастион. Рядом с собором святого Петра.
Заместитель директора попытался вспомнить карту Женевы — Мне дали другой адрес.
— Друзья перенесли встречу. Бросьте, вы же не думаете, что вас похитят в центре Женевы? Это здесь не принято, здесь даже террористов нет.
В снедаемой различными ультралевыми группировками Европы — РАФ, ЭТА, Красные бригады — это и в самом деле было достоинством.
Его ждали и в самом деле — в центре города, в небольшом, по виду общественном здании, каменном и постройки не позднее восемнадцатого века, аккуратно отремонтированном. В здании было три подъезда, кованые чугунные решетки на окнах, никаких табличек на дверях — но и не то что охраны, простых замков на дверях не было видно.
Мерседес остановился прямо напротив подъезда, в Женеве катастрофически не хватает парковочных мест, но напротив этого здания почему-то никто не парковался, несмотря на то, что не было запрещающего знака.
— Подъезд напротив вас, сэр. Там вас встретят.
— Сколько я вам должен?
— Нисколько. Я буду с вами все время, пока вы сочтете нужным наслаждаться гостеприимством Женевы, и вам это не будет стоить ничего. Вещи можете оставить в машине, с ними ничего не случится. Идите, просто откройте дверь и все. Она не заперта.
Дверь и в самом деле оказалась не заперта, за дверью оказалось что-то вроде небольшого холла и дальше, без перехода — несколько столов, отделенных перегородкой по пояс, за каждым из столов сидел и работал человек. Только мужчины. Никто на него не обратил внимания, кроме того человека, который ждал его напротив дверей, и которого ему описали как контактера шахматистов в Швейцарии. Выше среднего роста, лет пятьдесят, с благородной сединой в волосах, чисто выбрит. Известен как Герхард де Шик, имя вероятно не настоящее. Просто имя, под которым этого человека знают в банковском сообществе Женевы.
— Мистер Гейтс — неулыбчивый господин протянул руку, и заместитель директора ЦРУ непроизвольно вздрогнул. Он прилетел сюда совершенно под другим именем, и слышать от другого человека свое настоящее ему не улыбалось. Тем более — когда его могут слышать как минимум несколько пар ушей.
— Мистер де Шик — тоном он попытался дать понять, что он недоволен, но контактер на это никак не отреагировал — Рад приветствовать вас в Швейцарской конфедерации. Давайте, пройдем наверх, там нам будет удобнее разговаривать.
Наверх вела лестница, узкая и довольно неудобная. Поднимаясь по ней, заместитель директора вдруг понял, что ей как минимум два века.
Наверху оказался коридор, с дверями без табличек по обе его стороны, идущими через разные промежутки. За одной из дверей — кабинет, обставленный дорого и неброско, черное дерево, по-видимому, африканское и дорогая кожа. Никаких попыток следовать моде, кабинет в стиле сороковых или даже тридцатых годов. Ни следов секретаря, адъютанта или помощника.
— Чай, кофе… Может быть, глинтвейн? Погода в это время года в Женеве не балует теплом…
Гейтс достал из кармана скрэмблер, включил и демонстративно поставил на стол. Раздражение от какой-то нарочитости всего происходящего уже начинало раздражать.
— Прошу меня простить, но я тороплюсь.
— Американцы вечно торопятся… — равнодушно констатировал де Шик, заваривая чай — я, вот, например, никуда не тороплюсь. Смысла нет. Что же касается скрэмблера — то это излишне.
— Я не видел ни единого следа того, что вы защищены от прослушивания. Если мы будем говорить о последних играх Вашингтонских красных носков[47] — скремблер можно и убрать. Если же о чем-то более весомом.
— Мистер Гейтс…
— И перестаньте называть меня настоящим именем, черт побери!
Де Шик аккуратно перенес стаканчики с чаем на стол — Мистер Гейтс, если я захочу знать результаты последней игры Вашингтон Редскинз, я куплю Интернэшнл Геральд Трибьюн и поинтересуюсь. Что же касается прослушивания — оно не имеет смысла пор нескольким причинам. Первая — в этом здании не бывает посторонних, не заслуживающих доверия людей, а все здание регулярно проверяется для профилактики. Второе — опасаться того, что кто-то установит на другой стороне улицы лазерную аппаратуру для считывания информации с окон нет, потому что все, что есть на этой улице, и на соседней улице и на многих других — принадлежит либо нам, либо нашим друзьям. В-третьих — люди обычно пытаются получить информацию для того, чтобы, зная ее попытаться повлиять на будущее. Здесь это не имеет смысла. Какой бы информацией кто не располагал — это не позволит ему каким-либо образом повлиять на то, что должно случиться. Мы играем в другой лиге.
— Те, кто забывают об осторожности, плохо кончают.
— Осторожность важна в меру. Когда осторожность мешает кому-то делать то, что он должен делать — это называется иначе.
Роберт Гейтс не сразу уловил все величие этой фразы. Когда же уловил — подумал, что ее стоило бы высечь на входе в Лэнгли, вместе или даже вместо ставшего уже знаменитым «и ты познаешь истину и истина сделает тебя свободным». В ЦРУ в последнее время мало думали о том, как познать истину, и много — о том, как прикрыть свою задницу и подставить чужую.
— Пейте чай — повторил де Шик — это рашн караван. Лучшее, что можно найти на рынке.
— Русский караван — Гейтс перешел на русский — Совершенно верно — к его повторному изумлению на русский перешел и его собеседник — да вы пейте чай. Он не отравлен. Если вам так будет удобнее — мы может перейти на русский язык.
— Возможно, да, сэр. Мало возможностей… потренироваться.
— Попрактиковаться будет точнее — поправил собеседник — русский язык велик и многогранен даже несмотря на то, что сделали с ним большевики.
Гейтс вдруг догадался, с кем имеет дело. Эмигрант в каком-то там поколении, из русской аристократии, ненавидит большевиков. Скорее всего — еще до семнадцатого относился к черной аристократии, которая тогда была и в России. Теперь — ненавидит большевиков и делает все, чтобы их уничтожить. Такие работали в ЦРУ, когда его основали, потом подонок Энглтон всех вымел, со своей проклятой шпиономанией.
— Верно… Я изучал русскую культуру и даже защитил по ней диссертацию.
— Мне это известно. Увы, про культуру в современной России говорить приходится не иначе как с усмешкой, если сомневаетесь, зайдите в Russische Kommerzial Bank AG[48] в Цюрихе и сможете в этом убедиться. Они там воруют деньги!
Последняя фраза прозвучала почти как крик, крик ужаса швейцарского банкира, для которого это — страшнее убийства — Вы можете это доказать? — нарочито спокойно поинтересовался замдиректора ЦРУ — Можем — де Шик взял себя в руки — можем, мистер Гейтс. И это, и многое другое. Но все это в свое время. Воры, мистер Гейтс, хороши, когда они воруют у врагов твоих. Я так полагаю, что друзья по шахматному клубу предупредили вас о надлежащей степени откровенности в разговоре.
— Предупредили. Но я ничего не услышал о том, что получу взамен.
Последнее было наглостью — лично вице-президент страны предупредил его о том, что эти люди облечены самым высоким доверием, с ними можно делиться информацией почти без ограничений. Конечно, никто не будет спрашивать имена агентов… да им остались ли в живых эти агенты…
— Например — имя человека, который сдал ваших агентов в Москве.
Роберт Гейтс покачал головой, скептически улыбнулся — и вдруг до него дошло.
А как вообще этот человек узнал о московском провале?!
— То есть?
— Вы все слышали, мистер Гейтс. Этот человек — выполнил свою миссию, он больше не нужен и даже можно сказать — опасен. Потому что может пойти вразнос.
Гейтс долго думал, что сказать. Потом решил — в лоб.
— На чьей стороне вы играете, мистер де Шик?
Попал — этого вопроса он никак не ожидал.
— То есть? — недоуменно поднял бровь швейцарский банкир.
— У вас есть информация, которая не должна покидать пределов здания в Лэнгли. Более того — у вас есть и информация, которая отсутствует в здании в Лэнгли, в то время как она должна там быть. Я понимаю всю удобность нейтральной позиции — но иногда нужно определяться. Выбрать сторону, на которой ты играешь, понимаете? Между двух стульев нельзя усидеть. Поэтому я и спрашиваю — вы за нас или против нас?
