Ягуар… Черт, красный Ягуар на стоянке в Лэнгли, точно. Бросался в глаза. Неужели, Советы подкидывают ему деньжат?
А он ведь, кстати, занимает должность начальника отдела внутренней контрразведки. И по должности имеет наивысшую степень допуска к агентурным делам. Боже… ведь получается, что именно Эймс и его люди проверяют Управление по борьбе с коммунистической угрозой в связи с последними провалами по СССР.
Внутренняя контрразведка проверяет советский отдел. А кто, черт возьми, и когда проверял внутреннюю контрразведку?!
Олдридж… как же мы тебя упустили…
В Париже он явился в посольство и сдал документы, заменив их на настоящие, пришедшие в Париж дипломатической почтой. Здесь нет нужды скрываться, а те документы, которыми он пользовался в Европе — проделав обратный путь, через несколько дней будут в управлении поддержки разведывательных операций ЦРУ в Лэнгли.
Он уже переодевался, когда в комнату постучали. За дверью был морской пехотинец.
— Сэр, вы мистер Гейтс?
— Верно, солдат — странно, но почему-то Роберт Гейтс от этого простого вопроса начал в душе заводиться, как будто его имя солдат не должен был знать.
— Вас просят срочно подняться наверх. Вызов из Вашингтона.
Наверх — это значит, в специальную комнату засекреченной связи, она была защищена едва ли не лучше, чем «пузырь» для совещаний с подвале. Засекреченную связь — свои называли ее «чечеткой» — обеспечивала АНБ.
В крохотной комнатенке оператор молча протянул микрофон с наушниками. Предусмотрительно покинул комнату, заперев дверь. Комната была так мала, что в ней невозможно было сидеть и разговаривать приходилось стоя.
— Мистер, Гейтс, сэр, сейчас с вами будет говорить вице-президент Соединенных штатов Америки — произнес вежливый, нейтральный голос — и тут же его сменил дребезжащий тенор Д. Буша.
— Роберт, как Париж? Как погода?
Опытный разведчик, он понял, что вице-президент настраивается на разговор, и судя по проскальзывающему в голосе напряжению, разговор этот для президента очень важен.
— Снега нет. Не так мерзко, как в Вашингтоне, сэр.
— Очень рад. У нас дует ветер, уже второй день, едва крыши не срывает. Мерзкий и очень холодный ветер…
Намек — Сэр?
— Как проходит поездка?
Система «чечетка» обеспечивала стопроцентную невозможность прослушивания переговоров, но Гейтс понял, что Буш по каким то причинам не хочет, чтобы по связи звучали лишние имена, цифры и факты — Удовлетворительно, сэр. Есть новая информация.
— Ваша информация оказалась кстати?
— Полагаю, что да, сэр. Они оказались довольны.
— По моим данным, не слишком, Роберт.
По тону вице-президента невозможно было понять истинный смысл сказанного? Де Шик уже добрался до Вашингтона? Однако…
— Как бы то ни было сэр — я получил ценный подарок взамен. Очень ценный.
Вице-президент немного помолчал, словно раздумывая над тем, что ответить.
— Все хорошо, Роберт — наконец сказал он — возвращайся домой.
Частично, тайну мистера Де Шика, его возможных хозяев и их влияния на американскую политику Роберту Гейтсу удалось раскрыть довольно скоро, прямо здесь в Париже. Это произошло во время встречи с генералом Франсуа Мерме[51], в местечке Виллакобле под Парижем, на базе ВВС Франции. Генерал Мерме с виду был типичным военным, подтянутым, шумным и недалеким — но заместителю директора ЦРУ примерно к середине встречи удалось приподнять краешек маски, просчитать направленность задаваемых вопросов и посылы, скрывающиеся в «случайных» оговорках — под маской скрывался опытный и жесткий разведчик. Видимо, понял это и сам Мерме, потому что перестал так явно «продавливать» собеседника, и начался довольно разумный торг, по принципу «ты почешешь спину мне, я — тебе».
Разговор шел, конечно же, о СССР. Франция не имела в СССР кротов и была очень сдержана в агентурной работе против Советского союза — но вот коммерческие интересы в СССР у Франции были очень широкими и уровень коммерческих контактов был едва ли не самым солидным среди всех капиталистических стран первой линии.[52] В обещаниях помощи генерал Мерме был более чем сдержан — но информацией делиться обещал.
В конце встречи, когда пришла пора прощаться — Роберт Гейтс внезапно даже для себя самого задал генералу еще один вопрос.
— Да, кстати, мсье… Недавно у меня была встреча с весьма примечательным человеком. Мне показалось, что он работает на вас. Развеете мои подозрения?
Повод для того, чтобы задать этот вопрос был диким — но больше просто ничего не приходило в голову.
Генерал поднял брови — Его имя, мсье?
— Герхард де Шик.
Произнеся это имя, Роберт Гейтс внимательно наблюдал за реакцией генерала. Но испуг, плеснувшийся в глазах, откровенный страх был неожиданным даже для него.
— Вы курите, мсье? — спросил генерал после паузы — Смотря что — ответил Гейтс, хотя не курил — У меня есть великолепный черный Голуаз — сказал генерал — я угожу вас. Голуаз и Житан — это настоящая Франция.
Темными коридорами они вышли к летному полю. Было плохо слышно из-за шума реактивных двигателей.
Генерал достал пачку, зажигалку. Заместитель директора ЦРУ ответил, что руки генерала — подрагивают. Черт, да кто же это такой?
— Придется уничтожать пленку… — как бы между делом заметил генерал, глубоко и жадно затягиваясь — хотя и это может не помочь.
— О чем вы, мсье?
— Разговор. Наш с вами. Лучше, если этого имени не будет на пленке.
— Черт, да кто это такой?!
— Вы давно с ним виделись? — вопросом на вопрос ответил генерал — Несколько дней назад.
— Ах, да… конечно… — генерал еще пару раз затянулся, и только потом заговорил — вы должны осторожнее выбирать контрагентов, мсье.
— Это что, сам сатана?
— Нечто в этом роде… — совершенно серьезным тоном ответил генерал — вам, за океаном сложно это понять. Но вы должны кое-что знать. Если ваша история началась сравнительно недавно, то наша, история Франции — насчитывает несколько сотен лет. История Европы — еще больше. И в этой истории было всякое. В истории нашей страны людей казнили на гильотине только за то, что они предпочитают на обед куриное мясо[53]. В истории Острова[54] было тоже немало крови. Аристократы, богатые люди — научились великолепно прикидываться, кем угодно, скрывать свои капиталы и политическое влияние, оставаясь при этом теми, кем они и являлись — серыми кардиналами. В конце концов — в Британии восстановили монархию, а у нас все те, кто свершил революцию — закончили свою жизнь на гильотине. Не без их помощи.
— И причем тут де Шик?
— При том, мсье. Эти люди существуют и сейчас, все считают их безобидными филантропами, занимающимися виноделием, а кое у кого даже прогорают банки[55]. Но все остается таким, как оно есть и эти люди — держат в своих руках половину мира. Вы собираетесь встречаться с полковником[56]? — внезапно задал вопрос генерал.
— Да — не стал кривить душой Гейтс — Не вздумайте ему задать тот же вопрос, какой задали мне. Эти люди не любят, когда произносят их имена…
Оружейники 2
Ижевск
1987 год
Вероятно и в самом деле все новое — это хорошо забытое старое.
Первоначально война представляла из себя столкновение больших масс людей — чем больше армия была у полководца, тем лучше. Никто не старался прятаться от врага, наоборот его нужно было найти и дать ему бой. Чем дальше мы шли по пути цивилизации и прогресса — тем более сложной становилась война, тем увеличивалось расстояние между противоборствующими сторонами. Во вторую отечественную казаки ехали и жаловали — не то, что раньше, врубился в строй противника и в честном бою располовинил кого-то шашкой — сейчас едешь на лошади как гусь под прицелом охотника. Пулемет и винтовка полностью изменили ход войны, уничтожив кавалерию и сделав войну бесконтактной.
Когда-то давно, когда танки еще не были многотонными монстрами с броней, которую не всякая пушка возьмет — появилось оружие для борьбы с этими, еще неуклюжим и слабосильными великанами. Британцы стреляли по германским танкам во вторую отечественную из штуцеров — слонобоев, благо у каждого аристократа он был — а вот немцы разработали специальную винтовку под патрон от тяжелого пулемета. Так появилось первое в мире ПТР — противотанковое ружье. Началом и концом блестящей карьеры ПТР стала третья отечественная или вторая мировая — которую начинали танкетки весом в шесть тонн, а заканчивали Тигры и ИСы весом в шестьдесят. Если танкетку или легкий танк ПТР поджигал запросто — то Тигр было уже не взять. Тогда же германские конструкторы придумали первый в мире гранатомет — Панцерфауст, и на это карьера ПТР окончательно покатилась под гору.
