Никто из нас не ответил.
— Почему вы не отвечаете, когда я обращаюсь к вам? Где Кеччо?
Он приподнялся с кресла и наклонился, чтобы всмотреться в нас, потом откинулся на спинку.
— Ах, теперь я вспоминаю, — пробормотал он. — Кеччо уехал. Он хотел, чтобы я поехал с ним. Но я слишком старый, слишком старый, слишком старый. Я сказал Кеччо, что будет. Я знаю жителей Форли. Прожил с ними восемьдесят лет. Они такие же ненадежные и трусливые, как все другие люди, которые населяют эту выгребную яму, что зовется Землей. Я четырнадцать раз становился изгнанником. Четырнадцать раз бежал из Форли и четырнадцать раз возвращался. Да, в свое время моя жизнь бурлила, но теперь я устал. Я не хочу больше убегать, я такой старый. Я могу умереть до того, как вернусь, а мне хочется умереть в собственном доме.
Он смотрел на очаг, обращался к тлеющим углям и последним языкам пламени. Потом вроде бы начал повторять свой последний разговор с Кеччо.
— Нет, Кеччо, я не поеду. Поезжай один. Они не тронут меня. Я Орсо д’Орси. Они не тронут меня, не решатся. Поезжай один и поцелуй от меня Кларису. — Так звали жену Кеччо. Он какое-то время молчал, потом заговорил вновь: — Мне нужен Фабрицио.
— Я не смогу его заменить? — спросил я.
— Кто ты?
Я терпеливо повторил:
— Я слуга, назначенный на место Фабрицио. Меня зовут Фабио.
— Тебя зовут Фабио? — переспросил он.
— Да.
— Нет, это не так. Почему ты говоришь мне, что тебя зовут Фабио? Мне знакомо твое лицо. Ты не слуга.
— Вы ошибаетесь, — заверил его я.
— Нет-нет, ты не Фабио. Кто ты?
— Я Фабио.
— Кто ты? — сварливо повторил старик. — Я не могу вспомнить, кто ты. Почему ты мне не говоришь? Разве ты не видишь, какой я старый? Почему ты мне не говоришь?
Голос перешел в стон, и я подумал, что он заплачет. Он видел меня лишь дважды, но гости к нему заходили нечасто, и он, похоже, запоминал их лица, вот мое и показалось ему знакомым.
— Я Филиппо Брандолини, — ответил я. — Остался здесь, чтобы приглядывать за вами и следить, чтобы вам не причинили вреда. Кеччо хотел остаться сам, но мы настояли на его отъезде.
— Так ты дворянин, — кивнул он. — Я этому рад.
Потом, словно разговор утомил его, он вжался в спинку кресла и вроде бы задремал.
Я отправил Андреа, племянника мажордома, в город посмотреть, что там творится, а мы с Пьетро сели у большого окна. Внезапно Пьетро насторожился:
— Что это?
Мы оба прислушались. Издалека доносился какой-то рев. Будто где-то далеко-далеко на скалы накатывали морские волны. Я открыл окно, выглянул. Рев все усиливался и усиливался, пока наконец мы не поняли, что слышим голос толпы.
— Что это? — повторил Пьетро.
На ступенях послышался топот бегущих ног. Дверь распахнулась, вбежал Андреа.
— Спасайтесь! — крикнул он.
— Что такое?
— Они идут, чтобы разграбить дворец. Графиня им разрешила, и весь город идет сюда.
Рев нарастал, мы уже различали отдельные выкрики.
— Быстро! — торопил нас Андреа. — Ради Бога, быстро! Они будут здесь через минуту!
Я посмотрел на дверь, а Пьетро, словно прочитав мои мысли, покачал головой:
— Не сюда. Есть другая дверь, в коридор, который выводит на боковую улицу.
Он поднял гобелен, показал узкую дверь, открыл ее. Я подбежал к старому Орсо, тряхнул его.
— Просыпайтесь! — крикнул я. — Просыпайтесь и пойдемте со мной.
— Что такое? — спросил он.
— Не важно. Пойдемте со мной!
Я взял его за руку, попытался поднять с кресла, но он вцепился в подлокотники и не сдвинулся с места.
— Никуда не пойду. Что такое?
— Толпа идет к дворцу, чтобы разграбить его, и они убьют вас, если вы останетесь здесь.
— Никуда не пойду. Я Орсо д’Орси. Они не посмеют тронуть меня.
— Быстрее, быстрее! — крикнул Андреа, стоявший у окна. — Они уже на улице. Вот-вот будут здесь!
— Скорее! Скорее! — вторил ему Пьетро.
Рев толпы стал таким громким, что от него звенело в ушах. И с каждым мгновением становился еще громче.
— Быстро! Быстро!
— Вы должны уйти! — просил я, и Пьетро присоединился ко мне, но старик оставался непоколебим.
— Говорю вам, я не побегу. Я глава этого дома. Я Орсо д’Орси. Я не побегу, как собака, от всякой черни.
— Ради вашего сына… ради нас, — молил я. — Нас убьют вместе с вами.
— Вы можете идти. Дверь открыта. Я останусь один.
К нему, похоже, вернулось мужество молодости. Он словно и забыл, что превратился в древнего старика.
— Мы не можем оставить вас. Я поклялся Кеччо, что буду вас защищать, так что вас убьют только после меня. Наш единственный шанс — бежать.
— Быстрее! Быстрее! — кричал Андреа. — Они уже здесь.
— Господин, господин, — молил Пьетро, — прислушайтесь к нему.
— Быстрее! Быстрее!
— Вы хотите, чтобы я улизнул из моего собственного дома через черный ход, словно вор?
— Они уже у дверей, — крикнул Андреа.
Шум теперь доносился снизу. Ворота мы заперли, так что послышались удары: камни и палки били по железу. Потом они, похоже, взяли что-то большое и тяжелое и застучали по замкам. Удары наносились вновь и вновь, пока, наконец, не раздался скрежет разрываемого металла. Толпа исторгла громкий крик, а затем послышался топот бесчисленных ног. Я подскочил к двери в комнату Орсо, закрыл ее, запер и на замок, и на засов. Подтащил к ней тяжелый комод. Мы добавили к нему второй комод, потом кровать.
Едва успели это сделать, как толпа добралась до двери. Кто-то ее толкнул, но она, к всеобщему изумлению, не открылась. Снаружи раздался крик:
— Дверь заперта!
Помеха их раззадорила, людей у двери становилось все больше.
Тяжелые удары посыпались на замок.
Я повернулся к Орсо.
— Ради Бога, пойдемте.
Он не отвечал. Времени не оставалось, а сломить его упрямство я не мог.
— Тогда я вас заставлю. — Я схватил его за обе руки и потащил с кресла. Он вцепился в подлокотники, но силой я его, конечно, превосходил. И уже поднимал на руки, когда дверь не выдержала. Люди перебирались через баррикаду, в комнате их становилось все больше. Мы опоздали. Я попытался добраться до потайной двери, но мне это не удалось. Они окружили меня.
— Держите его, — крикнул я Пьетро, — а я с ними разберусь.
Выхватил меч, но тут же удар дубиной переломил его надвое. Я все равно бросился на них, но шансов у меня не было. Следующий удар обрушился мне на голову, и я провалился в черноту.
Глава 33
Открыв глаза, я понял, что лежу в кровати в темной комнате. Рядом сидела какая-то женщина. Я посмотрел на нее, гадая, кто она.
— Кто вы, черт побери? — спросил я без должной вежливости.
При этих словах надо мной кто-то склонился, и я узнал Андреа. Вспомнил, что произошло.
— Где Орсо? — спросил я. — Он в безопасности?
— Вам лучше? — Он словно и не услышал моих вопросов.
— Я в полном порядке. Где Орсо? — Я попытался сесть, но перед глазами все поплыло. К горлу подкатила тошнота, и я повалился на спину. — Что со мной? — простонал я.
— Только разбитая голова, — с легкой улыбкой ответил Андреа. — Будь вы слугой, а не утонченным дворянином, маскирующимся под слугу, вы бы этого и не почувствовали.
— Пожалей раненого, дорогой мальчик, — пробормотал я. — Я и не притворяюсь, что голова у меня такая же деревянная, как у тебя.
Тут он объяснил, что произошло.
— Свалив вас, они бросились к старику и увели его.
— Боже! — вырвалось у меня. — Я пообещал Кеччо оберегать его. Что он обо мне подумает?
— Это не ваша вина. — Андреа уже менял повязку на голове, смочив ее охлаждающим лосьоном.
— Хороший мальчик! — Холод явно шел на пользу голове, в которой пульсировала боль.
— Когда я увидел удары, обрушившиеся на вашу голову, после которых вы рухнули как подкошенный, я подумал, что вас убили. У дворян очень уж мягкие головы, и никто не знает, что они могут выдержать.
— Похоже, тебя это забавляет, — нахмурился я. — Что произошло потом?
— Радуясь своей добыче, они не обратили внимания на нас, и мы с дядей вытащили вас через потайную дверь и принесли сюда. Веса в вас о-го-го!
— И где я?
— В доме моей матери и останетесь здесь, пока не поправитесь.
— А Орсо?
— Мой дядя выходил в город и узнал, что его посадили в тюрьму. Но пока никакого вреда не причинили. Дворец разграбили. От него остались только голые стены.
В этот момент, тяжело дыша, в комнату вошел Пьетро.
— Двух заговорщиков схватили.
— Господи, не Кеччо с Маттео?
— Нет. Пьетро Альбанеси и Марко Скорсакану.
— Как остальным удалось ускользнуть?
— Не знаю. Я слышал, что лошадь Марко сломала ногу, а Пьетро отказался его покинуть. Их обоих схватили и привезли сюда ради награды.
— Господи!
— В город они въехали на ослах, со связанными за спиной руками, толпа кричала и улюлюкала, в них швыряли камни.
