Заморгав, зарываюсь пальцами в волосы.
— А… что там?
— Да… — машет рукой он. — Всего понемножку. Бельё кружевное, чулки, кофточки, джинсы, блузки, куртка, обувь. Ну, кроссовки там, босоножки, кеды. Я вообще постарался купить только то, что тебе, скорее всего понравится. Сюрприз хотел сделать приятный. Я же не знал, что ты обидишься.
Он такой трогательный сейчас. Нежный. У меня от этого слёзы на глазах выступают. И унять их не знаю как.
— Померяешь?
Пожимаю плечами:
— Если хочешь.
— Очень хочу. Хочу посмотреть, как ты выглядишь в достойных тебя вещах. Там платья два. Белое и красное. Если подойдёт, можем сейчас поехать пообедать, а потом погуляем где-нибудь в центре города. Ты как, в силах?
В силах ли я?
Понятия не имею…
Я кончила трижды так, что чуть с ума не сошла. И если считать с того момента, что я оказалась в этой квартире, я даже не знаю, сколько раз я тут кончила за это время…
— Олесь…
— М?
— Всё хорошо?
— Лев, я… — нервно облизнув губы, заставляю себя продолжить, — не девочка для встреч. Я просто…
Он хмурится, качает головой.
— Ты не поняла.
— Чего я не поняла? — робко, боясь смотреть ему в глаза, уточняю я.
— Я не покупаю одежду девушкам. Я вообще не платил за секс. Только рестораны. Одежда эта — это знак… я даже не знаю, как сказать-то… В общем, я хочу, чтобы ты стала моей девушкой. Моей, понимаешь?
— Твоей? — у меня голос дрожит.
— Да. А что такого? — удивляется он. — Ты мне нравишься, и очень. И это, в общем-то, не те слова, которые передают суть. Я бы хотел спать с тобой, — и поспешно добавляет: — Я не про секс. Просто хочу, чтобы ты жила со мной, засыпала со мной, просыпалась со мной. Чтобы мы ели вместе, ходили в кино, в театры, в парках гуляли. Понимаешь?
— Почему?
— Что "почему"? — искренне удивляется он.
— Почему ты этого хочешь? — вновь развожу руками я. — Ты же меня не знаешь вообще!
— Знаю.
Изумлённо смотрю на него.
— Как это — "знаешь"? Откуда?
— Олесь, ты только что кончала в моих объятиях. Кончала так, что я влюблялся снова и снова. Ты как думаешь, ты мне что-то новое о себе скажешь, учитывая то, что я уже о тебе знаю?
Заставляю себя отпить кофе из чашки. Сладко, вкусно. Сахар, похоже, уже растворился.
— Лев, — офигевая от всего этого, распахнутыми глазами я смотрю на него. — Отношения — это не только секс. Ты не понимаешь, да?
— Почему? — хмурится он. — Понимаю.
— Лев, ты запер дверь. Ты выкинул мою одежду. Ты вытрахал меня тогда, когда я была всем этим возмущена. Заткнул меня этим сексом. Ты… Ты вообще со мной не считаешься. Ты почему всё за меня решаешь-то? Одежда — это классно, и я тебе благодарна, но почему ты даже не спрашиваешь меня, чего я хочу?
Я выдаю это, наверное, слишком эмоционально. Но у меня будто прорвало.
Он растерян, я это вижу. И это непривычно в картине мира, где он — весь такой из себя мачо. Пытается собраться, но я вижу, что он просто не понимает, как себя сейчас вести.
— Я вовсе не хотел тебя обидеть, — произносит он.
— Я понимаю. Но дело в не в обидах. Лев, услышь меня. Я — живая. Понимаешь? Живая. У меня есть желания, и есть понимание того, чего я не хочу. Я хотела уехать утром, но просто не смогла. Потому что ты меня запер здесь.
— Так у меня один ключ всего!
— И что? Лев, ты мог меня разбудить.
— Угу, — усмехается он, — мог. Ты бы видела, как ты сладко спала. Не мог я тебя разбудить. Блин, хотел приятное сделать, а ты восприняла это всё, как хер знает чё.
Ставлю чашку на стол и встаю. Я в халате, но чувство такое, будто обнажена.
— Лев, я… — очень боюсь его обидеть. — Я готова принять от тебя джинсы, блузку и кроссовки. И я хотела бы уехать.
— Почему? — видно, что его огорчили, расстроили мои слова, но он очень старается не показывать этого.
— Я не хочу, чтобы меня делали своей девушкой, Лев.
— Я не понимаю…
— Да, я вижу, — киваю я. — И понимаю почему. Ты привык всё решать сам. Но в отношениях так нельзя, Лев. По крайней мере, не со мной. Ночь была чудесной, и утро тоже… в том плане что… в общем… Лев, мне пора. Я хочу уехать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Слушай, — он тоже встаёт, — прости, если я сделал что-то не так.
— Лев, — поднимаю ладонь. — Дай мне возможность немного побыть одной, ладно?
Тихо вздохнув, он смотрит в окно. Огромный, как медведь, и с повадками тигра. Атлетичный, красивый, полуголый, в одних лишь голубых джинсах. Классный. Девчонки на работе обзавидовались бы, увидев меня с ним, но…
— Пожалуйста, — прошу я. — Услышь меня. Я не могу так. Я не вещь, Лев. Ты меня то на шею сажаешь, то закрываешь в доме, то трахаешь, чтобы заткнуть. Так нельзя. Не со мной, ладно? Я хочу домой. Услышь меня. Пожалуйста.
— Хорошо, — чуть пожав плечами, глухо отвечает он. — Как скажешь.
Пару секунд смотрит мне в глаза. Вижу, что он очень расстроен, потерян даже как-то.
Касаюсь ладонью его плеча.
— Мне было классно, правда.
Молчит.
— Звонить тебе тоже нельзя? — чуть прищурившись, спрашивает он.
— Дай мне время, ладно? — прошу я.
Угрюмо кивает.
— Спасибо… — говорю я, и развернувшись, ухожу в коридор, туда, где до сих пор стоят бумажные пакеты с одеждой и обувью.
Глава тридцатая
После того, как я исчезаю из его жизни… точнее, после того, как он исчезает из моей, наконец-то пойдя мне навстречу, жизнь моя превращается в…
…какой-то унылый кисель.
Время больше не бежит. И даже не идёт. Оно ползёт.
Вернись я назад, в его квартиру, в то утро, я бы теперь триста раз подумала, прежде чем настаивать на том, на чём настояла.
Честно, не ожидала такого эффекта.
Не думала, что он так быстро станет таким важным для меня человеком. И таким… нужным…
Я тупо ни на чём не могу сосредоточиться. Вообще ни на чём, кроме мыслей о нём и о нас. Чувство какой-то невыразимо болезненной утраты. Будто свет потух. Будто праздник закончился.
Рассыпанные по полу конфетти, конфетные обёртки, мишура… И тишина, в которой гулко стучит моё сердце.
Я буквально не нахожу себе места. Ни дома, ни на стадионе, ни на работе.
Всё кажется унылым, серым, тоскливым, скучным и безумно дискомфортным.
Продажи валятся одна за одной. В списке продажников я опускаюсь на предпоследнее место по итогам прошедшей недели. Машка же уверенно занимает первое место. С огромным отрывом от второго.
Я плохо сплю по ночам, и оттого сконцентрироваться на работе с каждым днём всё сложнее. Хорошие продажи — это во многом кураж. А у меня его больше нет.
Впечатление вообще такое, будто я стала тенью прежней себя.
Судя по взглядам коллег в офисе, они все прекрасно поняли, что у нас со Львом ничего не получилось. Надо отдать им должное, они остали от меня, а в четверг, после того, как подзавявшие розы уборщики вынесли из офиса, офис приобрёл прежний вид.
И больше ничего мне там о Льве не напоминает.
Теперь я не задерживаюсь на работе. Смысл?
И выходные мои проходят в основном на диване в гостиной, где большую часть времени я просто слушаю разную музыку и смотрю то в потолок, то на стену, то в окно.
И аппетит пропал. Кофе, кофе, кофе. Иногда какая-нибудь булочка. Иногда получается заставить себя съесть салат. За неделю похудела на три килограмма, при том, что к полноте я не склонна. Иначе говоря, если и дальше всё будет так продолжаться, я стану тощей воблой с впалыми щеками.
Надо ли говорить, что музыка, которая мне сейчас заходит, в основном минорная? Что песни в основном про безответную любовь?
Да и сериалы по вечерам и ночам я смотрю такие же.
Я становлюсь какой-то мазохисткой, расчёсывающей болячку, которая никак не может зажить.
Чувство такое, будто от меня оторвали что-то. Причём, что-то моё. Прям из души вырвали.
Оно похож на голод. На одиночество. На тоску.
