— Ваняшка, ты каланча длинная, в отца пошел, — вмешалась Таня. — А Илья в мамашу свою уродился, роста в нем маловато и тела немного, сорок шестой размер сейчас носит. Но не думай, что брат хилый, он жилистый, мешки с картофлем легко таскает. Илюха, ты Ване про фотоаппарат расскажи!
Глава 25
— Какой? — заморгал муж.
— Позабыл? — в свою очередь удивилась жена. — Ну даешь! До недавнего же времени им еще пользовался. Понимаешь, Ваняшка, Илюха со второго класса увлекся фотоделом, в школе у них кружок работал, и в девять лет он умел пленку проявлять, кадры печатать. Когда мы поженились, я разрешила ему к дому пристройку сделать, там у Илюши все-все для фоток. И альбомов горы. Он ни один снимочек за все годы не выбросил, хранит даже неудачные.
Илья попытался остановить жену:
— Да ладно тебе меня нахваливать!
Таня отмахнулась.
— Дай договорить. Родители Илюшки, видя сыновний интерес, купили ему самый дешевый фотик, им он снимал много лет, с ним и в Москву отправился. А Павел Иванович приметил, как племянник аппарат бережет, и подарил ему свой. Немецкий, дорогущий! Из Германии привезенный! До сих пор работает! Качество! Илюха, у тебя же точно заныканы снимки, которые ты на даче у Подушкиных сделал, организуй для Вани копии, а?
— Ладно, — после паузы кивнул Илья. — Заканчивай болтать, если муж говорит, бабе помолчать следует. Так вот. Мы с тобой, Ваня, по росту и размеру совпали, а по характеру ну вообще никак! Ты тихий, а я бойкий, со скуки чуть на вашей даче не помер. На речку сбегать нельзя, костер разжигать запрещено, Ваня с книжкой на дереве сидит, в футбол играть не хочет. Жуть, как мне московский школьник не понравился. Я тебя напугать решил, порылся у вас в чулане, сделал бомбочку из хозяйственных средств, поскольку большой мастак по этой части был, залез к тебе наверх в укрытие и говорю: «Хочешь колодец взорву?» Ты затрясся, а мне того и надо. Швырнул вниз свою поделку, она упала и лежит, не шевелится. Ты рассмеялся и подначил: «Не сработало!» Я тебя за те слова с дерева пихнул, ты упал, из коленки кровь потекла, заплакал, похромал домой. Я пошел к бомбочке, посмотреть хотел, что с ней, и тут ба-бах! Хорошо не вплотную приблизился, мог ведь инвалидом остаться, а так лишь нос обожгло. Стою, моргаю, вдруг слышу крик домработницы, визг прямо: «Павел Иванович! Бандит Ванечку убил! Мальчик в крови, ноги-руки поломал! Что же это делается? Из милости их в дом пустили, обогрели, накормили, а они ребенка нашего изуродовали. «Скорую» вызывайте, в больницу надо». Я перепугался, на дерево взлетел, в твоем домике спрятался. Гляжу, сначала Павел Иванович к колодцу подошел, нахмурился, надулся, головой покачал. На остатки бомбочки посмотрел, собрал их и унес. Я на дереве до утра просидел, думал, тебя правда в палату отвезли, операцию делают. Как рассвело, на дачу тишком вернулся. А куда деваться? Гляжу, отец чернее тучи, сумка наша собрана, ни Павла Ивановича, ни Вани, ни Таисии рядом нет, шофер писателя сидит злой, хуже волка.
— Иосиф Петрович был латыш, — включился я в рассказ, — он всегда сердитым казался, а на самом деле добрейшей души человек.
— Нас с батькой в машину посадили, в гостиницу свезли, никто с нами попрощаться не вышел, — продолжил Илья. — По дороге папаня мне затрещин надавал, а в номере сказал: «Дурак! Зачем бомбочку сделал? Только с Павлом отношения налаживаться стали, бац — сынок подлянку устроил». Я в слезы: «Прости, батяня, всего-навсего хотел Ваню-дурака напугать. А чего он ведет себя, как мешком пристукнутый? Неужели я сильно его поранил?» Батя в ответ: «Коленку пацан ободрал, нянька шум подняла, врача позвала, в кровать парня уложила. Больше Павел нас никогда не пригласит. Сказал на прощание: «Петр, наши пути давно разошлись, ты знаешь, кто виноват в разрыве отношений. Врача тебе хорошего я нашел, денег ему заплатил, номер в отеле тоже за мой счет. Но это все. Не надо нам брататься, слишком мы разные, живем в перпендикулярных мирах». Доктор велел лекарств купить, и через полгода папаня про кашель забыл. Неужели совсем нас не помнишь?
Я смутился.
— Прости, Илья, очень отрывочные, только сейчас всплывшие моменты. Давно дело было. Наверное, я был маленьким избалованным барчуком, не походил на твоих одноклассников. Таисия меня обожала и до сих пор души во мне не чает, считает родным сыном. Няня у нас в доме появилась давно, думаю, она знала, что Петра в юности посадили за решетку, поэтому негативно отнеслась к его визиту. Сделанная тобой бомбочка и моя случайно разбитая коленка послужили, по ее разумению, отличным поводом, чтобы избавиться от постылых родственников.
— Занятная штука жизнь, — пробормотал Илья. — Порой кажется, что она тебе по морде надавала, а потом так все по-хитрому выворачивается, и ты понимаешь: не пощечина тогда прилетела, а удача великая. Просто сразу скумекать не смог, какой подарок получил, через годы правда открылась. Не зря говорят: все плохое к хорошему.
— И чего хорошего в том, что вас из дома турнули? — всплеснула руками Таня. — Илюха, есть у тебя в характере странная черта: вечно ты всех оправдываешь. Павлу Ивановичу следовало самому мозгами раскинуть, на ногу Ваняшки глянуть, а не глупой бабе доверять. Ничего приятного в той истории я не вижу.
Илья почесал затылок.
— Ну… Потом я долго о поездке в Москву думал и сообразил: нельзя балбесом жить, бомбочки швырять, надо учиться, взрослым становиться. Вывод сделал и решил двойки исправить. А то мог, как Серега Панин, начать квасить и в овраге помереть.
— Хватит детство вспоминать, — остановила мужа Таня. — Давайте программу смотреть, люблю ее до смерти, называется «Оденем всех». Ваня, садись в кресло. Сейчас про моду расскажут. О! Сегодня Стефания ведет! Больше Антонины ее люблю — та с вывертом, говорит заумно. По очереди они на экране показываются.
Произнесенное Таней редкое имя меня удивило, я бросил взгляд на экран и не удержался от возгласа:
— Тефи!
— Дружишь с ней? — поразилась Татьяна.
— Знаком со Стефанией Теодоровной, но понятия не имел, что она телеведущая, — продолжал я удивляться.
— Выключи, — неожиданно велел Илья, — нечего глупости смотреть.
Жена прикинулась глухой.
— Ой, Ваняшка, можешь меня с ней познакомить? Прямо восхищаюсь Стефанией!
Илья ткнул пальцем в пульт, экран погас, брат встал и рявкнул:
— Сказано было один раз: хорош на тупость пялиться. Белье не стирано, посуда не мыта, на плите грязь, а баба в телик глазами уперлась. Займись делом!
Высказавшись, Илья ушел. Таня обиженно шмыгнула носом.
— Чего это с ним? Никогда так себя не вел. Напраслину на меня возвел: давно рубашки-трусы чистые, переглажены. Тарелки с чашками на столе стоят, ну так мы еще ужинать не перестали. А плита в порядке. Какая муха с перепою Илюшку цапнула?
Я постарался найти объяснение странной гневливости родственника, никогда ранее при мне не повышавшего голос.
— Илья рассказал про происшествие с бомбочкой и расстроился. Конечно, неприятно вспоминать, как тебя вместе с отцом с чужой дачи выставили. Еще он из-за Полины нервничает.
— Сам виноват, — всхлипнула Таня. — Если в гости пригласили, неча безобразничать. Обидно мне, Ваняшка, я тоже за дочку переживаю, но ведь не хамлю.
Я попытался вразумить ее:
— Танечка, Илья выпросил деньги у благотворительного фонда, ему пришлось нелегко. И женщине-то обидно с протянутой рукой стоять, а мужчине это втройне неприятно, он как будто расписывается в собственной несостоятельности, вроде не может сам заработать средства для семьи, это сильно бьет по его самолюбию. Но твой супруг переступил через себя ради ребенка, уж прости ему минутный взбрык.
— Ладно, — повеселела Татьяна. — Передача, которая сейчас идет, хорошая, ее раз в неделю показывают. Я впервые ее увидела, когда нам в областной больнице Полин диагноз сказали и сумму написали, в которую таблетки с уколами встанут. Мы офигели, сели с Илюшкой дома на диван, я телик машинально включила, а там Стефания рассказывает, как дешево и красиво одеться. Я на платье поглядела и слегка от мрачных мыслей отвлеклась. Илья тоже на экран уставился, аж рот открыл. Потом сказал: «Дал господь крест, понесем его без слез. Денег я наскребу». Я в ответ: «Откуда? В каких сусеках пошаришь? У нас три копейки в запасе, у приятелей тоже негусто». Илюха план изложил: «В конце программы, что мы сейчас видели, надпись шла: спонсор — фонд модных проектов. И я вспомнил, что есть организации, которые больным детям помогают. Не волнуйся, я все улажу». Зачем он теперь дудит, что передача дрянь? Она же ему отличную мысль подсказала!
— Подумаешь, сказал муж пару несправедливых слов… Ты же умная женщина, не обращай внимания, — улыбнулся я. — Разве важно, что мужчина говорит, главное, что он делает. Илья смог найти деньги, это самое важное.
