Нерисса села и сказала:
— Что такое ты говоришь? — чем поразила синьора ди Пезаро, не привыкшего к тому, чтобы люди прислушивались к его словам. — Лоренцо ди Скиммиа — епископ! — Она засмеялась. — Какая глупость!
— Ты его знаешь?
— Это тот длиннорукий любовник, который в прошлом году почти взобрался на стену, чтобы посетить мою госпожу в гетто, но его отправили вниз, вылив ему на голову ведро отходов!
— Что? Джессика окрестила Лоренцо…
— Не Джессика. Ее отец!
— Еврей Шайлох!
— Друзья зовут его Шейлок, но это тот самый человек. И Лоренцо отказывается от епископского сана, потому что чахнет по его дочери!
— Ну, сейчас Лоренцо здесь, внизу!
— Он там?
— Или в какой-нибудь из комнат наверху.
— Больше похоже на это. Но давайте не будем говорить о нем, синьор. Расскажите мне лучше об этом любвеобильном кардинале!
Знакомство кардинала Гримани с Нериссой д’Орокуоре организовал Лоренцо, чтобы в некоторой степени отблагодарить великого человека за бесплодные усилия, потраченные тем ради него — самого молодого представителя мужского рода ди Скиммиа. Нерисса же радостно согласилась передавать записки между Лоренцо ди Скиммиа и Джессикой Бен Гоцан — эта была ее доля участия в сделке. Нерисса встречалась с Лоренцо в домах Малипьеро или, когда кардинал поместил ее в роскошном доме, в своих новых апартаментах недалеко от Ка Д’Оро. Она встречала Джессику на площади, или на набережной Большого канала и канала ди Каннареджио, или в церкви Сан-Марко у статуи Магдалины.
Теперь Нерисса одевалась в меховые плащи, и широкие плоеные воротники, и высокие, украшенные драгоценными камнями головные уборы, не так, как проститутки, которые ходили по городу скромно одетые в простые платья, без драгоценностей на пальцах и в ушах или на других местах, которые можно себе вообразить.
С глазами, подведенными углем, с волосами, заколотыми серебряными гребнями, с глубоко вырезанным корсажем и в серебряных туфельках Нерисса выглядела как венецианская дама.
Она не испытывала глубокой умопомрачительной страсти к кардиналу, но он ей достаточно нравился. Он был добрый, хотя и не мог, как оказалось, следовать закону церкви относительно священников и женщин. Его собственное требование к Нериссе было совсем простое. Он — человек занятой, фаворит папы Григория и часто ездит в Рим. Ему изредка требуется ее общество в его Дворце. В другое время она может наслаждаться роскошью апартаментов, предоставленных ей в Ка Д’Оро: пять комнат, слуги, бархатные диваны и портьеры из дамаста, на стенах картины кисти Тициана и Караваджо. Все — ее, а взамен от нее требуется лишь одно. Нерисса не должна использовать это место для встреч с другими мужчинами.
Она старалась. Целых две недели она тщательно избегала манящих взглядов мужчин на площадях, в церкви Сан-Марко, на Мерчерии. Но на третью неделю не устояла перед мягким взглядом рабочего, везущего на тележке камни и доски к мосту Риальто, и его мускулистыми ногами, напомнившими эскиз к статуе Давида, выполненной флорентийским скульптором, который она видела во дворце кардинала. После этого первого вечера, когда было нарушено обещание, показалось уже не столь страшно открывать свои апартаменты для других друзей, если даже, временами, только для того, чтобы выпить с ними вина и поговорить. Она знала, что в один прекрасный день кардинал узнает о ее проступке. Но возможно, если она попросит его о прощении, он позволит ей остаться.
Однако в течение месяца произошло событие, которое позволило ей не беспокоиться о том, что скажет кардинал.
Она спускалась по ступеням церкви Сан-Марко после вечерни, размышляя над тем, какую путаницу она устроила из своей исповеди.
— Я лжесвидетельствовала, — сказала она священнику через решетку.
— Кому?
— Мужчине, которому я обязана.
— Он ваш муж?
— Нет.
— Он ваш любовник?
— Да.
— Почему он на вас не женится?
— Ах, синьор священник, думаю, этот вопрос нужно оставить до его исповеди.
— Вы полагаете, что можете объяснять мне мой духовный долг, женщина?
— Послушайте, отец, я только хочу признаться, что обманула доверие.
— Вы развратничаете с мужчиной, который вам не муж. Я считаю это большим грехом, чем… Погоди, женщина! — сердито прошептал священник, когда Нерисса поднялась, вздохнула и покинула исповедальню.
— Христос, прости меня за то, что ты считаешь самым дурным в моем поведении, — пробормотала она, глядя на резную фигуру на распятии, висящем над высоким алтарем. Если правила церкви действительно запрещают ей наслаждаться радостями любви, может быть, что-то неправильно в этих правилах. Хотя, может быть, и нет.
— Ш-ш-ш, — произнес голос у ее локтя, когда она спускалась по церковным ступеням.
Она посмотрела в ту сторону, откуда раздался голос, и увидела стройного молодого человека, одетого в одеяние и шапочку церковного служки. Голос у него был приятный, хотя возраст юноши по голосу определить было трудно. Его синие глаза сияли.
— Я слышал вашу исповедь, — сказал он.
— Вы — что?
— Я притаился в трансепте.
— Это против правил!
— Нет, не против. Это в правилах. Можете назвать мне отрывок из канонического права, который запрещает мне притаиться в трансепте и слушать то, что я услышу?
Нерисса ошеломленно уставилась на него и ничего не ответила.
— Я так и думал. Не можете. Я немного изучал это.
— Почему?
— Меня интересует закон.
— Почему вы заговорили со мной?
— Потому что мне понравился ваш ответ священнику. Мне хотелось бы подробнее обсудить этот вопрос. — Молодой человек пошел рядом с ней по площади.
— Разве у вас нет обязанностей? — спросила Нерисса. — Что вы за церковный служка?
— Скажу вам правду: я вообще не церковный служка.
— Так кто же вы такой, черт возьми?
— Я мог бы стать правоведом, если бы я мог отрастить… Нет. Не здесь. Отведите меня куда-нибудь, где мы были бы одни, и я вам все откровенно расскажу.
Нерисса остановилась и подозрительно посмотрела на парня. Она привыкла к таким приемам, но этот парнишка выглядел необычно молодым для такого красноречия, и что-то в его лице заставляло предполагать — он ищет не просто любовных объятий, если вообще их ищет.
— Сколько вам лет? — спросила она.
— Двадцать шесть.
— Двадцать шесть! Но ваш голос… — Нерисса внимательно посмотрела в лицо юноши. — Вы не…
— Не здесь! — Юноша схватил Нериссу за локоть и повел ее к краю площади. Пешеходы искоса смотрели на странную парочку: хорошо одетая красавица быстро шагает по плитам площади с алтарным мальчиком, схватившим ее за руку.
— Он ведет девушку к матери, которая ее выпорет, — заметила одна женщина, обращаясь к своей подруге. — Брат и сестра.
— Больше похоже на сестру с сестрой! — засмеялся фальшивый служка, заталкивая Нериссу в боковую улицу.
В ее апартаментах в Ка д’Оро церковное облачение и шапочка были сняты, и прямые золотистые волосы упали на плечи юноши. Это была, без сомнения, женщина, и самая странная, какую только встречала Нерисса. Кроме волос, ничего красивого в ней не было: квадратный подбородок, хриплый голос «От курения табака, привезенного на судне из Нового Света», — объяснила она. А фигура — тощая и мускулистая, совсем не такая пышная и мягкая, как у самой Нериссы. Расставив ноги, как будто чувствуя себя свободно в панталонах, надетых под одеянием служки, она раскинулась на диванчике, где два дня спустя юная Джессика, утром сбежавшая из отцовского дома, будет пить некошерное вино и с волнением ждать новостей о Лоренцо.
— Меня зовут Порция, — сказала гостья. — Леди Порция Бель Менте. У вас есть эль?
У Нериссы эля не было, но она налила молодой женщине красного вина и спросила:
— Где вы взяли шапочку и облачение?
— Одолжила в церкви в Тревизо.
— Одолжили?
— Ну, да. В законах того города ясно говорится, что церковное облачение клира — собственность аристократии, которая платит большие налоги в регион, а мой отец и был таким аристократом. Так что, если бы дело дошло до суда, я смогла бы доказать, что эта одежда принадлежит мне. Не то чтобы я хотела ее иметь. — Порция сделала маленький глоток и облизнула губы. — Я ее верну сразу же по возвращении. Но, правда, я заинтересована в том положении из церковного закона, который вы подняли во время своего коллоквиума с этим идиотом-священником.
— В моем — что?
— Диспут. Дебаты.
— Я не собиралась дебатировать с ним, я ничего не знаю о церковном законе. Я просто говорила с точки зрения здравого смысла.
— Это точно, у вас его достаточно.
— Благодарю вас, синьора. И опять-таки: вы были в церкви Сан-Марко, чтобы…
