— Так ты прилетел? — удивилась она. — Нет, не собиралась, мне не захотелось — сегодня такой гнусный день! Я подумала, что ты возьмешь такси.
В другой раз он, не увидев ее в аэропорту, сразу же взял такси, но дома ее тоже не оказалось — она ушла на вечеринку, причем, как потом ему стало известно, с Эндрю Баттерсби. „Спасибо за то, что не курите“, — прочел он табличку на стене такси.
— И спасибо тебе, что ушла от меня, — сказал он вслух, с удовольствием предвкушая, как войдет в свой пустой — без нее — дом.
Они съехали с главного шоссе. Водитель сбросил скорость.
— Не эта ли улица вам нужна? — спросил он.
— Да, спасибо. Вон тот магазин слева, на котором вывеска „Восточные ковры“.
— Закрыто, — сказал водитель, останавливая машину напротив магазина.
Сильвестр вышел, нажал на кнопку звонка и немного подождал. Когда владелец магазина открыл дверь и пригласил его войти, Сильвестр обернулся к водителю:
— Вы не подождете немного?
Таксист пожал плечами и буркнул:
— Вам просто повезло.
— Я не стал их упаковывать, так как мне хотелось бы, чтобы вы сами убедились, как хорошо они вычищены, — сказал хозяин, вводя Сильвестра в дом. — Не желаете ли чашечку кофе? Сейчас моя жена принесет. Присаживайтесь! — И он предложил Сильвестру кресло.
Сильвестр наблюдал, как хозяин расстилал на полу ковры.
— Неужели это мои? — изумился он. Ему очень нравилась нежная тональность их выцветшей расцветки. — Я уж и забыл, какими они были. Они превратят мой дом в дворец. Это ваша супруга? — Он пожал вошедшей женщине руку и с благодарностью принял от нее чашечку кофе. — А это ваша дочь? — К нему подошла маленькая девочка; кожа ее была такой же красивой — „цветной“, — как и у ее родителей. Она сунула ему в руку игрушечную овечку.
— Это вам! — сказала она. — Вам!
— Да, но я… — смущенно пробормотал Сильвестр, стоя с чашкой кофе в одной руке и с игрушкой — в другой.
— Возьмите, иначе она обидится, — сказал хозяин. — У нее еще много игрушек.
— А у меня до сих пор не было ни одной. Спасибо большое!
Довольная девчушка выбежала из комнаты. Сильвестр допил кофе; хозяин скатал ковры и отнес их в такси.
— Я понимаю, что на этом мое везение может закончиться, — сказал водителю Сильвестр, — и все-таки рискнем. Недалеко от моего дома находится магазин, который все называют угловым магазином Пателя. Не исключено, что он уже открылся. Остановитесь, пожалуйста, возле него.
— Больше никуда заезжать не будем? — спросил водитель.
— Нет, — уверенно ответил Сильвестр. Он был счастлив. Он сейчас закажет газеты, купит пакет молока — дома в шкафу на кухне было только сухое молоко, — заляжет в свою берлогу и хорошенько выспится. Пока они ехали по безлюдным вечерним улицам, Сильвестр удовлетворенно похмыкивал, глядя на огни елок в окнах нижних этажей и висевшие на дверях рождественские венки. Но магазин Пателя, когда они подъехали к нему, был еще закрыт, ни в одном окне не горел свет.
— Так не бывает, чтобы все время везло, — сказал водитель. — Ну, что теперь — обратно до Кингз-роуд и повернуть во второй переулок налево?
Сильвестр сказал „да“. Вскоре он уже стоял на пороге своего дома в окружении чемоданов и сумок и, глядя на удаляющееся такси, шарил по карманам в поисках ключа.
Вставляя ключ в замок, он обратил внимание на отмытую до блеска дверь и отполированную до сияния дверную бронзовую ручку в виде резвящегося дельфина. Перешагнув порог, он почувствовал, как неимоверно устал и как ему мучительно хочется спать. Поставив скатанные ковры рядом с сумками, Сильвестр удовлетворенно вслушался в тишину.
В гостиной послышался шорох.
Возле тахты, виляя по паркету хвостом, лежала собака. На тахте спала женщина.
От неожиданности Сильвестр рухнул в кресло.
Собака поднялась, подошла и понюхала его брюки.
— Все нормально, — шепнул Сильвестр. Собака улеглась снова рядом с тахтой. Сильвестр вытянул ноги, откинулся на спинку кресла и попытался собраться с мыслями, вслушиваясь в шорох собачьего хвоста. Кажется, Ребекка что-то писала ему о собаке?
ГЛАВА 25
Сильвестр застонал и проснулся — его разбудил собачий лай. Женщина на тахте подтянула ноги к подбородку и поверх коленей молча уставилась на него.
— Боже мой, я уснул, — сказал Сильвестр. — Кто вы? — У него колотилось сердце.
Было еще темно. Снизу доносился шум — почтальон раскладывал корреспонденцию по почтовым ящикам. Когда он перестал греметь, пес немного успокоился, и вздыбившаяся на его загривке шерсть снова улеглась.
— Кто вы? — повторил Сильвестр.
Женщина вскочила на ноги. Тахта отделяла ее от Сильвестра.
— Как вы сюда попали? — выдохнула она.
Было видно, что она испугана.
— Я вошел, открыв дверь своим ключом. Я живу здесь, — сказал Сильвестр.
— Что?!
— Я здесь живу. Это — мой дом.
Ее лицо стало белым как бумага.
— А вы можете это доказать? — Она была высокая, одета в толстый свитер, джинсы и черное пальто.
— Ну конечно же, я могу это доказать.
— Как? — Пес поднялся и встал между ними. Она повторила „как?“ и бросила взгляд на телефон. Заразившись ее страхом, собака зарычала.
— Только что почтальон бросил в почтовый ящик письма, которые адресованы мне. Мена зовут Сильвестр Уайкс.
— Я не верю вам, — сказала она. — Не двигайтесь. Моя собака…
— Мне не хочется вас переубеждать, — сказал Сильвестр, — но, когда я вошел, ваша собака помахала мне хвостом. Почему бы вам не пойти и не взглянуть на письма? Я останусь на месте. Идите же!
Поколебавшись, она усталой походной вышла из комнаты.
— Только не убегайте! — крикнул ей вслед Сильвестр.
Вернувшись, она отдала ему письма и спросила:
— Вы его сын?
— Чей сын?
— Сильвестра Уайкса.
— Я и есть Сильвестр Уайкс. А вы-то, собственно, кто?
Сердце перестало колотиться, но ситуация по-прежнему его очень интриговала.
— Я считала его старым человеком, — сказала она о нем, как о ком-то постороннем, — очень старым человеком.
— На меня плохо подействовал перелет через несколько часовых поясов, и я действительно чувствую себя чертовски старым, но не такой уж я на самом деле древний старик! — раздраженно сказал Сильвестр. — И вы все еще так и не сказали мне, кто вы сами.
— Я — Джулия Пайпер.
— Моя уборщица? Господи! — Он был потрясен. От души рассмеявшись, Сильвестр признался: — Я ведь тоже считал вас старой. Но, скажите, разве вы работаете и по рождественским дням?
— Нет, я здесь скрывалась, — сказала Джулия. — Не беспокойтесь, я сейчас уйду. Я должна извиниться, я…
Ему было видно, как ее лицо покраснело от смущения.
— Пожалуйста, не уходите! — сказал он. — Останьтесь, прошу вас. Давайте вместе позавтракаем. Я чертовски голоден. В доме кое-что есть. В холодильнике — хлеб и масло, на кухне — мармелад, кофе и сухое молоко, так что обойдемся. — А поскольку было видно, что ее все еще тянет сбежать, он повторил: — Прошу вас!
Сидевшая у ее ног собака начала чесаться и застучала лапой по голому полу.
— Я привез из чистки ковры, — сказал Сильвестр. — Когда я вошел в дом, то оставил их вместе с багажом в холле внизу. Увидев вас здесь, я на секундочку присел в кресло и тут же заснул. Пойду отнесу вещи наверх. Послушайте, а почему бы вам не пойти в это время на кухню и не поставить чайник? Надеюсь, теперь вы не улепетнете, — шутливо закончил он.
— Хорошо, — согласилась почти успокоившаяся Джулия.
Затаскивая наверх чемоданы, Сильвестр подумал, что лучше бы ему было не спать, а как следует рассмотреть девушку — во сне она бы не выглядела такой напуганной и настороженной. Чего она боялась? Что она здесь делала? Странно. Уж слишком молода для уборщицы. А может быть, она просто знала, как зовут его уборщицу, и воспользовалась ее именем? Поставив чемоданы в спальне на пол, он огляделся, высматривая какие-нибудь признаки того, что в его доме кто-то самовольно поселился.
В комнате ни пылинки, в воздухе тончайший запах пасты для натирки полов и меди, на туалетном столике сверкают тщательно отполированные отцовские серебряные щетки для волос. Чистые простыни на кровати. Столь же безукоризненно чистая ванная. Свежие полотенца. Ванна и унитаз сухие и мягко отсвечивают как слоновая кость. Свежий, нетронутый кусок туалетного мыла. И это его дом? Открыв в ванной окно, он выглянул наружу.
— Боже мой! Что случилось с садом? — невольно вырвалось у него.
Перепрыгивая через несколько ступенек, он бросился вниз, в кухню, куда влетел, всполошив собаку, с воплем:
— Что случилось с садом?
Когда он вбежал, Джулия собиралась размалывать кофейные зерна. Испуганно отшатнувшись и прижавшись спиной к плите, она забормотала, оправдываясь:
