Хотела бы вместе с Сафие пропитаться восторгом, но вместо этого бьюсь током и дергаюсь от жужжания собственного мобильного.
Хорошо, что у Сафи есть Айдар. Он может себе позволить ни на что не отвлекаться. Они разговаривают, смеются, шепчутся, а я плакать хочу… Просто плакать…
— Анне, смотри! Здесь можно пощелкаться!!! — Сафие с восторгом тычет в одну из сторон. Вокруг — гул, гам, крики. У меня голова пухнет. Но я изо всех сил стараюсь сосредоточиться на своем ребенке. Улыбаюсь ей. — Давайте пойдем пощелкаемся!!!
Мажу по лицу Айдара. Прекрасно понимаю, что «щелкаться» ему не интересно, но дочке он не откажет.
И я не должна.
Киваю. Она начинает тянуть Айдара, за руку которого держится. Или это он ее держит. Честно, я даже за этим не уследила…
Он, наверное, только сильнее убеждается в том, что я безответственная мать. А у меня аврал. Я не виновата…
Иду за ними, стараюсь выбросить лишнее из головы, хотя перед глазами пляшут строки и изображения кружев. Я вроде бы немного отбилась. Собираюсь затолкать телефон в сумочку и да пошло оно все к черту! Но эта зараза снова жужжит. Я смотрю на экран.
Мария Миллер. Уже не сообщение — входящий.
Ху-у-у-ух.
Аллах, ну почему ты не дал мне хотя бы кроху умения доносить до людей важность своих слов?
Почему мои — это всегда бессмысленный лепет. Белый шум. Почему всех слушаю только я?
— Айдар!
Окликаю как-то отчаянно и из-за этого громко. Тут же становится стыдно. Айдар оглядывает.
Сафи продолжает его тянуть. Дергает. Он же смотрит на меня.
Горло снова сжато. Поверх рабочих переживаний ложатся личные. Как бы не забулькать вместо слов…
— Я отойду на несколько минут, хорошо? Где вас искать?
— В фотозону отведу. Потом к батутам.
— Хорошо, спасибо.
Опускаю взгляд и разворачиваюсь.
Идя в сторону уборной в надежде, что там будет тише, не оглядываюсь.
Мне кажется, сердце разобьется, когда увижу, как они веселятся, а я их бросаю.
Все чаще думаю: что же я за мать-то такая? Может правда плохая?
Что хорошая, мне никто никогда не говорил. А с чего вдруг я сама-то так решила?
Расшатанные порядком нервы качает, как маятник.
Это еще и потому, что мы с Айдаром снова провели в его машине много времени. Не наедине. С общим ребенком на заднем кресле, но так ничуть не лучше.
Я тону в странности происходящего. Отчаиваюсь. Захлебываюсь.
Сегодня полночи плакала. Дура.
Останавливаюсь в уголочке женской уборной у зеркал, скольжу взглядом по отражению. Выгляжу не ужасно, но тускло. Суеты много. Сконцентрироваться никак не получается.
Пока шла, пропустила еще два звонка от настойчивой клиентки. Да что ж за манера такая!
В своей голове я уже достала из тумбочки предоплату, чаевые, добавила к ним сто потраченных на Салманова долларов и вручила Миллерам вместе с предложением поменять ателье.
В реальности… Закрываю глаза, делаю глубокий вдох и задерживаю воздух в легких. А потом медленно выдыхаю, возвращая самообладание.
Нельзя бросать дела на полпути. Взрослые и ответственные люди так не делают. У всех бывают сложности. У каждой ситуации — выход. Я справлюсь.
Собираюсь перезвонить, но не приходится. Мария набирает еще раз.
Запретив себе идти на попятную, зажимаю «свободное» ухо ладонью, а ко второму прикладываю мобильный.
— Здравствуйте еще раз, Мария Павловна.
— Здравствуйте, Айлин, — голос жены мэра звенит недовольством. И я его даже понимаю. Мария Миллер не привыкла, что ее звонки могут игнорировать. На сообщения — долго отвечать. Просто я подумала… Мы же договорились обо всем. Я же сказала, что буду занята…
Айдар не брал бы.
Правда Айдар и в туалет не сбегал бы, струсив.
Бьюсь затылком о кафель. Сама себя наказываю.
— А как мне это расценивать, скажите, пожалуйста? Я вам звоню, звоню…
— Я с дочкой, Мария Павловна. Мы же договорились, что встретимся в пять. Раньше я не могу…
— Не помню, чтобы мы о таком договорились. Я вчера вам позвонила и сказала, что мы можем в три. Мы с девочками уже полчаса сидим в ателье. Вас нет — ладно. Пишем. Сами смотрим. Мы уже и чая напились, и пирожных наелись. Спасибо, но…
— Тогда давайте перенесем, — произношу с нажимом. Деньги из тумбочки в моей голове снова возвращаются в сумочки от люксовых брендов. Зря их брала вообще. Нельзя было…
— Не на когда переносить, Айлин. Что за глупости? До свадьбы два месяца, а у нас не платье, а всё еще выкройка. Кружево с браком пришло. Сроки нарушаются…
Меня начинает потряхивать.
Сжимаю кулак.
— Всё делается в сроки, Мария. Я специально закладывала больше времени, чтобы форс-мажоры нам не были страшны…
Я прилагаю много усилий, чтобы сгладить устроенный не мной конфликт. В ответ слышу показательный «фырк».
И здесь как о стенку горох. И здесь я во всем виновата.
Клокочет. Уносит. Задыхаюсь.
— Вы можете подъехать на протяжении получаса, Айлин? Если дело в дополнительной оплате… Если по вашему мнению мы платим мало…
— Дело в моем ребенке, Мария. Поймите, у меня сейчас время с ребенком…
В трубке недолгая тишина, но я себя не обманываю ложной надеждой. Скорее просто жду.
Мои проблемы — это только мои проблемы. Всем всё равно. Всем.
— Айлин… Постарайтесь. Мы ждем вас.
Мария скидывает. Я фокусирую взгляд на металлической дуйке для сушки рук. Стонать охота. И продолжать биться затылком о стену.
В чувствах разброс от желания все делать в пику до абсолютной апатии и подчинения.
Бывают дни, когда я ненавижу свою работу. И свою ухабистую дорогу.
Потом вспоминаю, что альтернатив у меня нет — опереться не на кого. А ссориться с Миллерами — это перечеркнуть годы труда. Они мне не простят.
Согласилась — терпи.
Всё терпи, на что согласилась.
Мочу и прикладываю к пылающим из-за гнева и стыда щекам влажные ладони. Немного трезвею после взволновавшего разговора.
Прячу мобильный, прижимаю сумочку к бедру и иду прямо к батутам.
Я уверена, будь в природе такая профессия, как тестировщик прыгательных поверхностей — моя дочь подалась бы на вакансию первой. Но пока такой нет — она просто любит прыгать.
Первым мой взгляд магнитом притягивает широкая спина бывшего мужа.
Айдар облачен в голубовато-серое, скорее облегающее, чем свободное, поло. Светлые джинсы. Мысли совсем не туда, но я почему-то вспоминаю его движение, когда рывком тянет одежду через голову.
Краснею по новому поводу. Сбиваюсь с шага. Отвожу глаза и стараюсь взять себя в руки.
Не хочу быть для него такой похотливой. Хотя господи… Какая я еще для него?
Пока дохожу, пока нахожу в пестрой прыгающей кутерьме своего счастливого ребенка, в груди снова зияет пробитая его многочисленными несправедливыми словами дыра.
Сафи в восторге. Глазищи горят. Она машет руками и кричит: «анне, смотри, как высоко пр-р-рыгаю!!!». Я имитирую восторг. Подхожу к Айдару. Чувствую его жар и прикосновение кожи к коже. Шагаю в сторону.
В душе надеялась, что он на меня не отвлечется. Но он поворачивает голову.
Щека нагревается, кусаю её изнутри.
— Кто звонит? — Он спрашивает, даже голос не повысив. Но я слышу все и различаю малейшие полутона. Прикрытое спокойствием раздражение.
Не бойся, Айдар. Тебе бояться вообще нечего…
— По работе.
Молчим. Сафи визжит и отворачивается в прыжке. Я тут же опускаю взгляд. Айдар свой не отводит.
— Кто везет — на том и едут, Айлин.
Это чуть ли не впервые он говорит мне что-то лично обо мне. Что-то похожее на непрошенный, но совет.
Теряюсь. Сумбур в голове. Дальше жду.
— Прогнешься раз…
Не выдерживаю. Поднимаю взгляд и кривлю уголок губ.
— Люди вокруг умеют давить. — Поздно советуешь. Под тебя уже прогнулась… А вообще… Выдыхаю. Сейчас речь не о нас. — Это хорошо оплачиваемый заказ. Случилось недоразумение. Я пригласила на пять, заказчики услышали на пятнадцать. Теперь мне неловко… — Немного вру. Просто не хочу, чтобы Айдар получил еще один повод считать меня жалкой.
