отрывать его от реальности неправильно, даже опасно, ведь он может совсем потерять ориентацию и, считая, что все еще находится под гипнозом, в самом деле прыгнет в окно, чтобы попробовать проснуться.
Так что Пьетро вел с девочкой нечестную игру и теперь чувствовал себя виноватым.
Кто знает, куда она направилась, решив прогулять школу. Джербер надеялся, что с ней не случилась беда, она не наткнулась на негодяя, готового воспользоваться ее слабостью. В последний раз, когда Лавиния ускользнула из-под контроля, ее нашли в стельку пьяной в лесочке неподалеку от города, в компании сверстников, с которыми девочка случайно познакомилась.
Поэтому психолог места себе не находил от беспокойства.
В конце долгого дня, после безуспешных поисков, он все еще ездил туда-сюда на автомобиле, надеясь встретить Лавинию в закоулках вокруг железнодорожного вокзала, где обычно собирались неприкаянные подростки, стремящиеся уйти из-под надзора взрослых.
Завизжал мобильник. Снова Сильвия.
Он хотел сказать, как ему жаль, что вчерашний спор выродился в неприличную склоку.
– Слушай, прости меня за вчерашнее, – неожиданно опередила его бывшая жена. – Нельзя поддаваться гневу, я всегда говорю это парам, которые приходят ко мне за консультацией: ярость не всегда негативна, но она должна преследовать цель, какую мы сами перед собой ставим.
Фразы, конечно, заученные, но Сильвия в целом права. И Пьетро изумился тому, как мирно бывшая жена с ним общается.
– Мне тоже очень жаль, – сказал он и добавил, чтобы разрядить обстановку: – Но мне, по крайней мере, не придется оплачивать половину судебных издержек.
У Сильвии вырвался смешок. Когда Пьетро слышал в последний раз, как она смеется? Даже и не припомнить.
– Может, пора начать по-другому общаться, использовать другие слова?
– И исключить некоторые темы, – подхватил он, осознавая, что в последнее время они только и делали, что обвиняли друг друга. – Ради Марко.
– Ради него, да, – согласилась она. – Как ты? – спросила вдруг. И этого тоже уже давно не случалось, Сильвию уже давно не волновало, хорошо ему или плохо, здоров он или болен.
– Хорошо, – соврал Пьетро.
– Мне сказали, ты плохо выглядишь.
– Снова Бальди? – Он закатил глаза.
– Знакомые, которые видели тебя мельком во Флоренции, – поправила Сильвия. – Говорят, ты постарел.
– Спасибо на добром слове, – ответил Джербер, сделав вид, будто обиделся. В другое время он бы сказал, что это не ее дело, больше не ее. Но сейчас забота бывшей жены его порадовала. – Я полностью погружен в работу.
– Снова случай с тем мальчиком?
– В данный момент я ищу четырнадцатилетнюю девочку, которая тайком от матери прогуливает школу.
– Понимаю, – отозвалась Сильвия.
Последовало неловкое молчание.
Джербера огорчило, что им больше не о чем говорить; возможно, и она ощущала то же самое.
Действительно, Сильвия сказала:
– Возможно, в следующий раз получится лучше.
– Главное – все прояснить, – подыграл ей Пьетро.
И она, прежде чем прервать связь, заботливо посоветовала:
– Будь осторожен, береги себя.
Ему это было приятно, что тут отрицать. Может, в самом деле новое начало, кто знает? Он положил мобильник на сиденье и заметил впереди, в сотне метров, хрупкую фигурку.
Узнал ее по школьному рюкзаку, слишком громоздкому для девочки-былинки.
– Тебя подвезти? – спросил Джербер, улыбаясь ей из открытого окошка, и подъехал к тротуару. – Угощаю горячим шоколадом в кафе «Ривуар».
Никто из его пациентов не мог устоять перед приглашением в историческое заведение на площади Синьории, где делали горячий шоколад на пару.
– Что скажешь? Могу добавить взбитые сливки и пирожные с кокосовой стружкой.
Лавиния, обиженная, продолжала идти, не оборачиваясь.
– Вы отменили сегодняшний сеанс.
– Мне пришлось, – попытался он извиниться. – Прости меня.
Некоторых пациентов даже мельчайшее нарушение рутины могло вывести из равновесия.
Девочка не остановилась.
– Почему мама посылает меня к вам, доктор Джербер?
– Потому что ты ешь мало шоколада, – пошутил тот.
Отчасти так оно и было, но анорексия Лавинии – лишь следствие. Причина заключалась в другом.
– Ведь не только из-за еды, правда? – тут же вывела она психолога на чистую воду.
Джербер не знал, что ответить.
– Садись в машину, и поговорим, – предложил он.
– Нет, – упрямилась девочка. – Скажите сейчас.
– Ты помнишь уговор… – напомнил Джербер.
– Начать все сначала, – послушно повторила девочка.
– Стало быть, если хочешь знать, почему мама посылает тебя ко мне, ты должна сама это выяснить.
Лавиния наконец остановилась и повернулась лицом к нему.
– За той дверью что-то такое, что меня напугает, да, доктор Джербер? – робко осведомилась она.
Гипнотизер сочувствовал этой беззащитной девочке: так и есть, чтобы исцелиться, ей предстоит столкнуться с чем-то ужасным.
– Что бы там ни было, я всегда останусь с тобой, – пообещал он.
Лавиния на минуту задумалась, потом кивнула.
– Ладно, – сказала она, набравшись отваги. – Тогда покажите мне, что там…
28
Последняя запись в блокноте Николина касалась таинственной рыжей женщины с фотографии на поляроид. Собираясь заняться Лавинией, Джербер закрыл его и отложил в сторону.
Привел в действие электронный метроном, стоявший на столике возле кресла, и тотчас же гулкий, металлический стук распространился по комнате. Девочка уже раскачивалась в кресле, где несколько часов назад сидел Нико. В отличие от албанского мальчика, глаза ее были закрыты.
Джербер стал дожидаться, когда мускулы Лавинии расслабятся, а тем временем открыл черный блокнот, посвященный ей, чтобы записывать все, что вскорости будет происходить. Случай сказочника в этот день он совершенно забросил, нарушив соглашение с ним. Неизвестно еще, во что выльется такая потеря интереса, но в данный момент Лавинии следовало отдать предпочтение. Удостоверившись, что девочка совершенно погрузилась в состояние покоя, гипнотизер вышел с ней на связь.
– Где мы сейчас? – спросил он.
– На бабушкиной вилле в Форте, – проговорила Лавиния.
Она вернулась туда самостоятельно. Отличное начало.
– Тебе там нравится?
– Да, – прозвучал ответ. – День солнечный, очень жарко, но мне хорошо… Я бы искупалась.
– Чуть позже, – пообещал психолог. – Еще рано, ты должна показать мне весь дом, помнишь?
– Эту комнату занимала мама, когда ей было столько лет, сколько мне, – вспоминала она сказанное в прошлый раз. – А теперь она моя, – снова уточнила девочка. – С той стороны – комната бабушки.
– А дальше – запертая, – напомнил ей Джербер. Но заметил, что Лавиния еще не готова: она волновалась, делала резкие движения. Психолог попробовал другой подход: – Расскажи мне что-нибудь об этом доме, ладно?
– Значит, так… Когда папа с мамой еще жили вместе, мы приезжали сюда на выходные, а потом на все лето… По правде говоря, летом здесь жили я, мама и бабушка: папа приезжал в пятницу и уезжал к вечеру в воскресенье, чтобы вовремя вернуться во Флоренцию, на работу… Мой папа адвокат, он важный человек,
