и тут же об этом пожалел.
– Марко спит, – сказала Сильвия, исправляя погрешность. Но, кажется, не разгневалась. – Если хочешь, утром, когда он проснется, мы вместе тебе позвоним.
– Было бы чудесно, спасибо.
Снова молчание. Чувство неловкости встало между ними, будто невидимая волна прибоя.
Потом Сильвия спросила:
– Ты чем-то обеспокоен?
– Немного, – признался Пьетро и невольно вздохнул.
– Так что же это за мальчик, ради которого ты рискуешь карьерой? И почему ты так держишься за это дело? – осведомилась бывшая жена.
Джербер понял, что Анита Бальди ничего конкретного не рассказала, когда звонила Сильвии и просила вмешаться.
– Николина обвиняют в том, что он убил свою мать и спрятал тело.
Сильвию это потрясло.
– Мать и сын, которые пропали в июне в лесах Муджелло?
– Именно они, – подтвердил Пьетро.
– И ты бьешься за то, чтобы оправдать его?
– Нет, я бьюсь за то, чтобы узнать правду, – уточнил психолог.
– Этот мальчик признался, – заявила Сильвия.
– Этот мальчик не умеет сам завязывать шнурки, – моментально возразил Джербер. – Видела бы ты его: брошенный на произвол судьбы, он даже не способен до конца понять, что с ним происходит, а главное, никто, похоже, не испытывает к нему ни капли сочувствия, никто даже не усомнился в его виновности. – Джербер умолк, чтобы перевести дух: как всегда, слишком разгорячился. – Он еще совсем ребенок, его любимая игрушка – телефончик, который светится и играет веселую музыку. У Марко такой же.
– Твой подарок, Марко он очень нравился. Но он куда-то подевался, мы не можем его найти, – стала рассказывать Сильвия и вдруг осеклась. – Есть что-то еще, правда?
Джербер запрокинул голову и уставился в потолок: как она, черт побери, умудряется читать его мысли? Что это – сверхспособности? Развод положил конец многому, но только не этой власти.
– Очередной вызов памяти отца? – обрушилась на него Сильвия. – Тебе обязательно мериться с ним силами? Не понимаю, зачем ты это делаешь: то ли уверен, что так надо, то ли до сих пор не можешь преодолеть смехотворный комплекс неполноценности. – И добавила яду: – Он не вернется с того света, чтобы сказать, какой ты молодец и как он гордится тобой.
Они перешли на повышенные тона, как всегда случалось после мирной передышки.
– Отец тут ни при чем, – ответил Джербер, стараясь сохранять спокойствие.
– Тогда в чем дело?
Джербер заговорил примирительным тоном, ему не хотелось ссориться:
– Все бы ничего, если бы опасность угрожала только мне. Но ты бы лучше держалась в стороне, поверь.
– Поверить тебе? О какой опасности ты говоришь? От чего пытаешься предостеречь? – Сильвия все-таки разозлилась.
– Я пытаюсь тебя защитить, – уточнил Пьетро.
– Я больше не нуждаюсь в твоей защите.
Спокойствие, с каким Сильвия это произнесла, его задело. Он предпочел бы, чтобы она это выкрикнула ему в лицо, а так куда хуже. Гораздо хуже. Потому что в этих словах заключается самая простая и необратимая истина. Джербер не нашелся, что ответить. Спор завел их слишком далеко.
Надеясь, наверное, уладить все миром, Сильвия попыталась сменить тему:
– Сегодня воспитательницы водили детишек в океанариум Ливорно.
– Марко там понравилось? – спросил Джербер, силясь скрыть свое истинное расположение духа.
– С тех пор как я забрала его из садика, он только об этом и говорил, ни на секунду не умолкая. Лука пообещал купить ему круглый аквариум с золотой рыбкой.
Так вот как зовут нового друга бывшей жены. Джербера вдруг охватила ярость. Джербер знал, что в крушении их брака виноват только он, и все-таки не мог спокойно слышать о стервятнике, укравшем его жизнь. Такие люди, казалось ему, прячутся за каждым углом, всегда готовые улучить подходящий момент, чтобы внедриться в гнездо, не ими построенное. Этот ублюдок общался с Марко так, словно был ему отцом.
– Золотые рыбки недолго живут в круглых аквариумах, – холодно заметил он.
– Что ты хочешь сказать? – Тон Сильвии тоже изменился.
– Что это может причинить Марко ненужные страдания, – ответил Джербер.
Сильвия фыркнула в нос, что должно было означать сардонический смешок.
– Ты в своем репертуаре, – заявила она.
– В каком? – не сдержался Джербер.
– Тебе бы все на свете облить дерьмом, – не замедлила уточнить Сильвия. Она особенно любила оскорблять его этими словами с тех пор, как они разошлись. – У тебя особый талант превращать прекрасные вещи в какую-то тошнотворную дрянь.
Ее голос, ее слова шли вразрез со сценами, которые продолжали мелькать перед глазами Джербера на экране телевизора.
– По правде говоря, я не припомню никаких прекрасных вещей, – соврал он, чтобы уязвить больнее.
Сильвия помолчала.
– Доброй ночи, – произнесла чуть позже.
Оба прервали звонок, больше ничего не сказав.
Джербер швырнул смартфон на диванные подушки. Нужно было его зарядить, аккумулятор почти на нуле. Нужно было снять влажный халат, иначе простуда вернется и поднимется температура. Нужно было поставить молоко в холодильник, поискать ответы, смириться, попытаться жить дальше, изменить свою жизнь. Но в данный момент он понял, что ничего подобного не желает делать.
Облить дерьмом. Наверное, Сильвия права.
Расслабившись, опустив руки, он погрузился в созерцание того, что еще оставалось от видеокассеты. Стал проваливаться в сон, и Сильвия на телеэкране преобразилась в рыжеволосую женщину с поляроидной фотографии: безликая, она поднимала пивную кружку за его здоровье и смеялась над ним. Начинался кошмар с открытыми глазами, изображения на экране распадались на части, застывали, искаженные, и человек, умеющий усыплять детей, сам наконец заснул.
31
Пока они были в браке, одной из самых частых причин трений с Сильвией было его решение посвятить себя исключительно страдающим детям и подросткам, чьи проблемы, если бы речь шла о взрослых, требовали бы длительного лечения и тяжелых доз психотропных препаратов. Для жены не имело никакого значения то, что Джербер перенял эстафету у отца, поскольку с годами он вовлекался в истории маленьких пациентов все больше. Хотя гипнотизер и утверждал, будто четко разграничивает работу и личную жизнь, со временем он стал вести себя так же, как синьор Б., манеры которого так часто ему претили.
Сам того не замечая, он замыкался в своем мире, безмолвном и непроницаемом.
С тех пор как они с Сильвией поженились, между ними был заключен своего рода молчаливый компромисс: во время ссор этой темы разрешалось слегка коснуться, но она никогда не обсуждалась открыто. То была граната под тлеющими углями. Как и следовало ожидать, после развода все изменилось, и бывшая жена не упускала случая попрекнуть его выбором жизненного, а главное, профессионального пути, считая, что именно это в одночасье подорвало их брак.
В самом деле, Пьетро Джербер мог последовать примеру многих
