И тут не знаешь. Ничего нельзя знать наверняка. Какие-то проблески в тумане. Может, так, а может, этак. Зацепки, намеки… Он сдается.
«А, может быть, это и к лучшему, — подумал он, — что по-настоящему ничего нельзя знать. Что остается только гадать. А это большая разница».
Подтверждения — вот чего не хватает. Без него они могут блуждать наугад до бесконечности. Или оно просто свалится на них с неба. Подтверждение для него — того, что он предполагал, или для Вирджинии — если она что-нибудь подозревала.
«Я подозреваю, что ты подозреваешь. А ты-то что подозреваешь, господи ты боже мой? Все ведь так смутно».
— А, забыла тебе сказать, — вспомнила Вирджиния. — Хотя тебя это, наверно, разозлит… — Она улыбнулась. — Лиз забыла сумочку в одном универмаге в центре города. Пришлось ехать обратно в Пасадену — едва успели до закрытия.
— И что, нашлась?
— Да, продавец отложил ее. Чик говорит, с ней всегда так.
«Значит, эта версия отпадает, — подумал он. — Видишь как. А что же шипение? Что за голоса ты слышишь в этом шуме без всякой причины?»
«Ф-ф-ф-ф-ф-ф-ф-ф-ф-ф-ф-ф-ф-ф-ф-ф-ффф», — говорит ему мир. Со всех сторон. Отовсюду. Шипение и помехи. Они пытаются достучаться до него, сообщить ему что-то.
— О чем ты думаешь? — спросила Вирджиния. — Что-то ты хмурый.
— Про цветное телевидение думаю.
— А ты не думай.
— Не могу, — сказал он. — Я думаю о том, что у меня полный склад черно-белых телевизоров, которые я должен буду отдать фактически даром.
— Попробуй думать о чем-нибудь приятном, — посоветовала ему Вирджиния.
— Попробую, — пообещал он. — Постараюсь.
В воскресенье после обеда Роджер посадил Грегга в «Олдсмобиль» и поехал к Боннерам. При свете дня их типовой домик выглядел довольно убогим. Окна нуждались в покраске, газон давно не стригли. На красном «универсале», стоявшем перед домом, все еще лежал слой пыли. На грязном крыле кто-то неразборчиво вывел заглавные буквы. Наверное, их мальчишки.
Закрывая дверцу «олдса», он подумал: «Я мог бы и в этих буквах, выведенных на крыле машины, что-нибудь прочитать».
— Мы сейчас обратно поедем? — спросил Грегг, когда они переходили улицу.
— Скоро.
Была половина второго. Они приехали с запасом.
— А мама не едет с нами? Я думал, она поедет.
Мальчик угрюмо смотрел на отца.
— Мама попросила, чтобы тебя отвез я, — сказал Роджер. — Я и Уолта с Джерри повезу. — И пошутил в своем духе: — Конечно, если я для тебя недостаточно хорошо вожу, можешь взять такси на те сорок центов, что ты скопил.
— А может, попозже поедем? — попросил Грегг.
— Посмотрим, — ответил Роджер, поднялся с сыном на крыльцо дома Боннеров и позвонил в дверь.
Никто не откликнулся. Он позвонил снова. Дом казался пустым.
— Может, их нет дома, — бросил он Греггу.
И тут обнаружил, что стоит на крыльце один. Грегг куда-то сбежал. «Вот засранец», — выругался Роджер про себя. Он спустился с крыльца и пошел по газону.
— Грегг! — позвал он.
Сын появился из-за угла дома.
— Они на заднем дворе, — сообщил он. — Они там, за домом.
— Хорошо, — сказал Роджер и пошел вместе с сыном по дорожке между стеной дома и забором, вошел через калитку, мимо кустов и оказался на заднем дворе.
Собака породы колли лежала посередине ступенчатого газона, выставив вперед лапы. Задний двор оказался ухоженнее, чем фасад. В глубине росло несколько фруктовых деревьев, стояла мусоросжигательная печь и лежала куча сухих веток и листьев. По боковым сторонам забора были разбиты клумбы. У заднего забора мальчишки Боннеры строили из деревяшек домик. Он был уже почти готов. Оба трудились в джинсах, с обнаженными торсами, босиком. Чик Боннер занял позицию поблизости, на кирпичном бордюре. Он сидел, опустив голову и полуприкрыв глаза. Его лысина влажно блестела на солнце. Остатки волос были такими редкими, как будто им уже недолго оставалось красоваться на своем месте. Кожа головы порозовела и покрылась пятнами, а когда Чик поднял взгляд, Роджер увидел, что брови у него тоже розовые. Заслоняя глаза ладонью и щуря их, Чик посмотрел на него и достал солнечные очки.
— Так слепит, что ничего не вижу, — сказал он.
— Это я, — подал голос Роджер.
Лиз Боннер, лежавшая, растянувшись, в купальнике на траве, пошевелилась и приподнялась.
— Что, уже пора? — пробормотала она.
Перевернувшись, она оперлась на локти, обхватив щеки ладонями.
— Здравствуй, Грегги, — сказала она. — Подойди-ка сюда.
Когда тот подошел, она протянула руку и взяла его за рубашку.
— Вы заставляете его ходить в рубашке? А можно он ее снимет?
Встав на колени, она расстегнула Греггу рубашку и забросила ее за кирпичный бордюр в конце газона.
— Сними ботинки, — сказала она Греггу. — Спроси у папы, он не возражает?
— Можно я сниму ботинки? — спросил Грегг, вернувшись к нему.
— Конечно, — разрешил тот. — Снимай. — И обратился к Лиз и Чику: — Как у вас тут безмятежно.
Лиз сидела теперь, подогнув ноги перед собой, откинувшись чуть назад и упираясь в землю ладонями. К ее купальнику, ногам и животу прилипли травинки. Кожа у нее оказалась светлее, чем ему запомнилось. Она была коренастее и ниже Вирджинии, а бедра у нее были, на его вкус, куда женственнее. «Как хорошо она сложена!» — подумал он. Как и мальчишки, корпевшие над своим домиком, Лиз сбросила с себя максимум одежды. Вольготно растянувшись на банном полотенце, она смотрелась в полной гармонии с солнцем, собакой породы колли и всем двором.
— Присоединяйтесь к нам, — пригласила его Лиз.
— В каком смысле? — пробормотал он.
— Ложитесь. Вздремните. Снимайте рубашку и туфли.
— Идея замечательная.
Грегг, оставшийся в одних штанах, отправился в разведку по двору. Петляя, он приближался к домику в задней части двора и, наконец, уже просто ходил кругами. Хотя он на него не глядел, домик явно не давал ему покоя. Боннеры-младшие окинули его недовольным взглядом и вернулись к своему занятию.
— А у вас неплохой магазин, Линдал, — сказал Чик, расставив ноги и положив руки на бедра. — Только фасад узковатый, согласны? Мне кажется, витрины у вас уж больно маленькие. Может, я и не прав. У меня никогда не было знакомых в розничной торговле. Эта тема меня всегда интересовала, но конкретно ею я как-то еще не занимался. В соседнем с вами магазине фасад побольше будет, да?
— Вроде бы да, — ответил Роджер.
— Вы ведь только арендуете?
— Да.
— И сколько платите в месяц?
— Триста, примерно.
— Ни черта себе! — поразился Чик. — Такую сумму? Хотя вы находитесь в хорошем месте. И помещение ведь у вас вытянуто в длину? Я когда-то архитектурой увлекался, когда учился еще. Лекции даже посещал — мне проектировать нравилось. У каждого, наверное, такой период в жизни бывает. — Подняв голову, он разглядывал Роджера через темные очки. — Приносит розничная торговля удовлетворение? Ну, наверное, витрины украшать — это приятно; не знаю, мне так кажется. С другой стороны, когда я у вас был, видел там много старушек. Наверное, торгуя в розницу, часто приходится наступать на собственное самолюбие. Так или иначе, думаю, вам кажется унизительным потакать капризам стариков и разбираться с их жадобами. Это я тоже только предполагаю, но готов поспорить, что я прав.
Роджеру странно было слышать такое точное описание собственного положения дел. Чик попал в самое яблочко.
— Витрины — дело занятное, — осторожно согласился он.
— А как с закупками? Мне это представляется этаким соревнованием интеллектов — ты как бы меряешься силами со своим оптовиком. Это было бы, пожалуй, по мне.
— И это тоже, — подтвердил Роджер.
Тут Чик, по-видимому, потерял интерес к разговору. Он снова погрузился в свой внутренний мир.
— Грегг, — позвал Роджер сына. — Скоро пора ехать.
Мальчик тащил доску, чтобы пристроить ее к крыше домика. Роджер пошел в том же направлении и сказал Боннерам-младшим:
— Пора ехать.
Оба, не обращая на него внимания, продолжали трудиться.
Лиз с усилием поднялась со своего большого махрового полотенца и подошла к ним. Ее голые руки и плечи блестели; он увидел, как низко соскользнула верхняя часть ее купальника. Левая грудь, полная и гладкая, была почти обнажена.
— Они на меня злятся, — сказала она. — Потому что я не еду.
Лиз подтянула лямку купальника.
— Вот как, — пробормотал Роджер. Очевидно, на него мальчики тоже сердились. Они делали вид, что не замечают ни его, ни Грегга. — Вот ведь как, — неуверенно добавил он, бросив на нее взгляд.
Тут вмешался Чик:
— Ребята, а ну-ка, заканчивайте. Марш одеваться и — в машину.
— Слушаюсь, — недовольно повиновался Уолт.
Он бросил дощечку и, волоча ноги, пошел прочь. Джерри последовал за ним.
