— Что вы хотите ему предложить?
— Что вы думаете, как он посмотрит на то, чтобы расшириться? Пойдемте в ту комнату, я покажу вам свои проекты. Идемте.
Чик двинулся обратно в гостиную, и Вирджиния пошла вместе с ним. Ей было любопытно — так же она чувствовала себя, когда какой-нибудь напористый страховой агент начинал доставать свои планы, графики и прогнозы на будущее.
А сейчас Чик разложил на столе свои выкладки, которые вызывали у нее уважение. Она наклонилась, вытирая руки о фартук, и увиденное ошеломило ее. Эскизы были выполнены профессионально, они напоминали иллюстрации будущих общественных зданий, которые она иногда видела в газетах. На одном из эскизов был изображен длинный и низкий фасад магазина — горизонталь, разорванная перпендикуляром вывески. На другом был план прилавков и касс. У этого медлительного здоровяка явный талант.
— Кассы у него плохо поставлены, — сказал Чик.
— Почему?
Вирджиния была зачарована. Как будто ей оказывали какую-то особую услугу, предлагали пройти тест — в колледже она участвовала в тестах на выявление способностей, на интеллект, и всегда просто не могла дождаться результатов.
— Слишком близко к двери. Это отпугивает клиентов. Посетителям нравится входить в магазин свободно. Самим все смотреть, запросто подходить к полкам и витринам, быть самим себе хозяевами. — Он постучал по эскизу. — А когда прилавки у входа, на посетителя как бы начинают давить — или он так думает — с самого порога. Я обратил на это внимание, как только мы вошли в магазин. Единственный довод за то, чтобы расположить прилавок в передней части, — это борьба с кражами, и иногда это дает возможность сократить численность персонала, когда один человек совмещает две должности — продавца и кассира. Вот если бы у него был продуктовый магазин, где продавец фактически не нужен, а нужен только кассир, и где много мелкого товара — тогда он должен был бы поставить кассы у входа.
— Понятно.
Вирджиния рассматривала схему освещения и многое в ней понимала. «Мне действительно понятно», — подумала она.
— Вам нужно показать это ему, — сказала она.
— Как вы думаете, что он скажет? — серьезно спросил Чик. — Я решил сначала поговорить с вами, потому что вы знаете его лучше, чем я. Пока он привязан к единоличному предприятию, он никогда…
— А что бы сделали вы? — перебила его она, поняв, к чему идет дело, в чем истинная суть разговора. — Продали бы пекарню?
— Пекарня не моя. Мне принадлежит некоторый процент акций, и я получаю жалованье. Я бы ушел со своей работы там, продал бы часть акций, конвертировал их и вложил, так чтобы быть на равных с Роджером в том, что касается оборудования, имущества и тому подобного.
— А работать стали бы? — не отставала Вирджиния. — Вы ведь не ограничились бы одним вложением денег?
— Мне бы хотелось попробовать свои силы в розничной торговле.
— Тогда вы бы работали в магазине.
Он кивнул.
— Эти эскизы… — Она села на ручку дивана. — Они ведь для нового магазина? Или для реконструкции?
— Для того и другого. Многое будет зависеть от того, что Роджер думает о местоположении магазина. Ему будет виднее. А для реконструкции придется выкупать аренду по крайней мере одного соседнего магазина в этом здании, предпочтительно газонно-качельного. Тогда получится нужная длина фасада.
— Вы это все вполне серьезно? — спросила Вирджиния.
Чик выглядел таким рассудительным, что вопрос прозвучал риторически.
— Но вы же видели его всего один раз, — недоумевала она. — И про нас почти ничего не знаете.
— Все есть в бухгалтерских книгах, — сказал Чик. — Вот просмотрю отчетность и узнаю все, что мне нужно. Когда увижу выручку, накладные расходы, то, что ему пришлось списать, и так далее.
Идея уже начинала увлекать Вирджинию.
Подойдя к телефону, она спросила:
— Можно я позвоню маме и поговорю с ней?
— Как хотите, — не стал возражать Чик.
Он принялся заново раскладывать эскизы к приходу Роджера.
В трубке раздался гудок, затем послышался сдержанный голос матери.
— Здравствуй, — сказала Вирджиния. — Послушай. Как насчет того, чтобы приехать сюда ненадолго? Тут кое-что назревает, думаю, тебе понравится.
— Ну… приезжай сама, заберешь меня, — резко сказала Мэрион. — И я успею еще кое-что сделать.
— Секунду. — Повернувшись к Чику, она спросила: — Мы сможем съездить за ней на вашем «универсале»?
— Конечно, — кивнул Чик, сидевший над своими эскизами.
— Тогда мы сейчас за тобой приедем, — сказала Вирджиния. — Минут через десять.
— Что там у тебя? — спросила Мэрион. — Почему бы не сказать мне?
— Увидишь, — ответила она. — Пока. Через десять минут подъедем.
И повесила трубку.
— Да, — сказал Чик. — Ее мнение мне тоже хотелось бы узнать. Вероятно, она могла бы подсказать мне, как он может отреагировать.
Потянувшись за пальто, Вирджиния спросила:
— Почему вы не взяли с собой Лиз?
Чик ответил:
— Она в последний момент разнервничалась и решила тоже поехать с ними.
— В школу? — Это ее удивило. — Они что, оба поехали?
— Да, оба. Лиз за мальчишек волнуется. Им не приглянулась идея ехать с незнакомым мужчиной. Ведь до сих пор их всегда возила только она.
«О, нет, — подумала Вирджиния, едва сдерживая смех. — Четыре с половиной часа слушать болтовню Лиз Боннер. Бедный Роджер».
— Вы улыбаетесь, — заметил Чик.
— Да просто вспомнила кое-что, — Вирджиния постаралась соблюсти приличия. — Роджер выстроил целую теорию о том, как было бы лучше отвозить наших мальчиков: вы по пятницам, мы по воскресеньям, — и вдруг они едут вместе.
Глава 14
Когда они доехали до школы — в половине четвертого, — мальчишки тут же очнулись от дремоты и оживленно загалдели. Не успел Роджер выключить двигатель, как они выскочили из машины на пыльную дорогу. Уолтер и Джерри галопом помчались к главному зданию. Грегг остался, ожидая указаний от отца.
— Мне нужно отвести его в здание, — обратился Роджер к Лиз. — Так ведь? Или как?
Лиз, еще сидевшая в машине, согласилась:
— Да, пойдемте туда.
Во время поездки они говорили мало — смотрели на проносившиеся мимо пейзажи, иногда отпускали какие-нибудь замечания. Когда съехали в долину, Лиз сбросила туфли и свернулась калачиком на сиденье, чтобы вздремнуть.
— Вы идете? — спросил Роджер.
Он вылез, разминая затекшие ноги, и обошел машину. Ноги как будто судорогой свело, голова раскалывалась. Когда Лиз уснула, он включил радио и нашел детективные и юмористические программы для мальчишек. К тому времени, когда они добрались до школы, никто уже не обращал на радио ни малейшего внимания. «Да уж, поездочка», — подумал он. Дорога еще та. Какое счастье, что ему не придется крутить баранку на обратном пути. Поток машин по Девяносто девятому шоссе будет неимоверный.
Лиз опустила ступни на землю. Ей с большим трудом удалось принять вертикальное положение.
— Ничего, если я так зайду? — спросила она, потягиваясь. Туфли она оставила в машине. — Их это не шокирует: они ко мне привыкли.
Она взяла сумочку и пошла за мальчиками.
— Как хорошо наконец выбраться из машины, — сказал Роджер, не отставая от нее.
— Я храпела?
— Нет, — сильно удивившись, ответил он.
— Чик говорит, иногда я храплю, когда засыпаю в машине. Сигаретку не дадите?
Он протянул ей свои сигареты и зажег спичку. Оба остановились и прикрыли огонек ладонями. Дул предвечерний ветер. Длинная юбка Лиз прилипла к коленям, а когда она отступила с сигаретой, порыв ветра поднял ее волосы и, как тканью, закрыл ими ее лицо. Держа сигарету на расстоянии, она отвернулась и отбросила волосы назад.
— Их накормят? — спросил Роджер.
— Да, ужин в шесть, — сказала она. — Поэтому Эдна и заставляет нас подтягиваться с бедными малолетними заключенными до этого времени.
Грегг, шедший впереди, замедлил шаг и спросил:
— Папа, когда ты и мама снова приедете?
— В пятницу.
— А-а.
Он постоял, опустил голову и пошел по дорожке, загребая ногами пыль.
— Что ты там видишь? — спросила Лиз, обхватив мальчика за талию и заставляя его поднять голову.
Грегг споткнулся, и она прижала его к себе. Он захихикал и стал вырываться. Лиз отпустила его, и он помчался вперед, обежал ее и Роджера и ринулся обратно, к ним, широко расставив руки.
— Полегче, — сказала Лиз, защищаясь, и сдержанно улыбнулась Роджеру.
— Не обожгись о сигарету, — предостерег Роджер сына.
— Не обожжется, — сказала Лиз, высоко подняв руку с сигаретой. — Слишком уж вы беспокоитесь. А даже если и обожжется? Смотрите. — Она поднесла к его глазам голое запястье. — Видите?
Там был белый шрам. Чтобы лучше рассмотреть, он взял ее за руку и ощутил теплоту и гладкость ее кожи. Оба остановились.
