до ковра там приличное расстояние, и перед выходом еще продышаться надо успеть.
Не скажу, что я обрадовалась. Мне нагрузки тяжело переносить, не поездишь на мне, как на лошади. Махнула лентой резко и ругнулась словом неприличным. Винер говорит: «Не думала, что ты знаешь эти слова». Я такой ангелочек была маленький беленький, в глазки посмотрю, в ротик загляну.
Помчалась. Она за мной, каблуки сняла. За минуту до выхода речь толкает: «Яночка, ты сильный человек, раз испытание тебе выпало такое». А у меня нормально все на душе, думаю: «Сделаю хорошо. Что меня успокаивать?»
Полотенце, помню, забыла и об Ирину Александровну руки начала вытирать, о костюм ее сиреневый. Она не возражала. Ладони на выступлении сухие должны быть, чтобы предмет не выскользнул.
Вышла, сделала, попала в финал, затем финал выиграла. Стала чемпионкой мира первый раз.
Если ты выступаешь на три головы выше других, кладешь соперника на лопатки, забиваешь гол с пол-оборота, никто и ничто не сможет тебе помешать. Победу ты заслужил. Если не заслужил, ворота поставят на замок, и ты будешь бить в штангу. Наше дело – трудиться, остальное решается Там, высоко.
У тренера должен быть голос недрожащий. Внутри пусть все дрожит и умирает, а голос остается уверенным, твердым. Если тренер нервничает, это передается гимнастке.
Саша Меркулова спросила меня:
– Ирина Александровна, вы волнуетесь?
– Нисколько. А что волноваться? Ты под Богом, и, если готова морально и физически, все будет хорошо.
– А Алина волновалась?
– Спросишь у нее самой.
Спросила. Алина ответила: «Да». Саша успокоилась. Если Кабаева волновалась, все нормально.
Часто слышу от болельщиков: «Вы выигрываете постоянно и сегодня тоже должны победить». Бред! Должны мы только пахать. А победим или нет, зависит от того, как пахали. Нужно уметь сомневаться и всегда работать по максимуму.
Дина Аверина:
Во время чемпионата мира по футболу в 2018 году мы были на сборах в Хорватии. В день матча Россия – Испания я работала с лентой, один элемент не получался. Ирина Александровна сказала: «Давай последний раз. Сделаешь чисто, наши выиграют, грязно – проиграют, и ты будешь виновата». Меня все начали поддерживать. Сделала чисто – наши выиграли!
На следующий день Ирина Александровна устроила праздник. Пришла ее яхта с водными мотоциклами и «бананами» на борту. Мы катались, загорали. Сначала команда группового упражнения, а потом личницы: я, Ариша, Саша Солдатова – человек десять точно было.
Анастасия Максимова:
Подъем на базе в Хорватии в семь утра. Ирина Александровна выходит плавать, окунается с головой, делает зарядку. Мотивирует нас, вдохновляет. Иногда музыку включает, танцуем с ней на камнях.
Яна Кудрявцева:
Мне казалось, что впервые с Винер мы встретились в Новогорске в мои тринадцать лет. Говорила об этом в интервью. Ирина Александровна сделала замечание: «Яна, я старше тебя, а память моя лучше. Мы встретились задолго до Новогорска».
Действительно, собрали маленьких детей со всей Москвы для гала-концерта. Я в костюме Буратино выбегала, сигала через всю сцену, прыгала. Ирина Александровна на репетиции приходила. Боялась ее так, что ноги тряслись.
Если спросят меня, что страшнее, рожать или выступать перед ней, отвечу, наверное, что все-таки рожать. Но не так, что прям с ходу отвечу, задумаюсь. Я рожала два года назад. Через месяц после родов собралась в Новогорск, написала девочкам. Они ответили: «Давай скорей. Ирина Александровна злая. Может, отвлечешь ее как-то, раздобришь». Поехала с Ритой Мамун, вдвоем не так боязно было.
Вошли в зал, поздоровались со всеми, поцеловались. Когда подходила к Ирине Александровне, встретилась глазами с ней, взгляд ее добрый поймала, ощутила ее любовь. Она обмякла, сказала: «Дай обниму тебя, Яна. Дай еще раз обниму». Когда я тренировалась, она себе такого не позволяла. Не расслабляла меня.
49
Две тысячи двадцатый год – год Олимпиады в Токио. Как и кого готовить, я знала, план был, но увы, с первых дней января в огромном количестве пошли сообщения о новой коронавирусной инфекции. Заговорили о пандемии и вероятной отмене Олимпийских игр. Спортзалы начали опечатывать, базы закрывать. В марте мы получили распоряжение покинуть Новогорск.
Отправить команду в никуда, в «геенну огненную» я не могла. Написала в правительство, что если сейчас мы детей распустим, то потом не соберем. Во-первых, риск заболеть повысится. Во-вторых, начав отдыхать на полную катушку, они не скоро вернутся в тот режим, в котором мы обычно находимся. В-третьих, вместо того, чтобы время терять, мы будем совершенствовать программу.
Мои доводы приняли, и сборная России по художественной гимнастике изолировалась в своем корпусе. Вместе с врачами, массажистами, тренерами. Большая бригада осталась с детьми.
Анастасия Близнюк:
Сборную разделили на группы по десять-двенадцать человек. У каждой группы свое расписание, пересекаться было нельзя. Арину и Дину Авериных я месяц, наверное, не видела. Будто мы на разных базах были. В столовую ходили в масках и соблюдая дистанцию. Возьмем еду в пластиковой посуде, поставим, руки антисептиком обрызгаем и сидим по одной, смотрим друг на друга тоскливо.
Анастасия Максимова:
Я стала чаще в онлайн выходить. Все спрашивали, как мы живем. Говорю, в номерах постоянно, «Зум» скачали, чтобы работать синхронно. Тренеры наблюдают из своих номеров. Показывала: тут делаю ОФП, тут хореографию – за шкаф держусь.
Прогулки начались дней через десять, группами, по графику. Иногда брали с собой мячи, но друг другу не подбрасывали, только себе. Личницам в этом смысле проще было. Ирина Александровна велосипеды привезла. Катались в перчатках, рукоятки дезинфицировали.
Дина Аверина:
Новость о том, что Олимпийских игр не будет, что переносят на год, пришла в самом начале карантина. Многие расстроились, подумали: может, закончить? Потому что и травмы терпели уже из последнего, и дни считали. У нас тоже мысли такие были, но мы их держали при себе.
Лала Крамаренко:
Было скучно. Я выучила стихотворение про Лалу, есть такое у Сергея Есенина. Отправила Ирине Александровне в ватсапе. Она похвалила и пишет: «Хочу, чтобы ты “Евгения Онегина” прочитала». Привезла книгу, сказала: «Приходи».
Прихожу в зал, начинает читать. Читает, читает, останавливается, смотрит на меня: «Все, Лалочка, теперь ты мне давай читай». Слушает минут десять и говорит: «Хочу, чтоб ты выучила письмо Татьяны. Но не торопись, когда выучишь, тогда выучишь, как получится». Три дня я учила, потому что тренировки уже начались. Отправила ей, она
