опять похвалила.
Арина Аверина:
Ирина Александровна начала приезжать недели через три, как только в зал нам разрешили ходить. Рассказывала всякие истории про свою молодость, про детство. Мы рядом сидели, слушали. Когда к соревнованиям готовимся, она тоже рассказывает, но это редкость – все должны быть сосредоточены.
Я единственный человек, который входил на базу, но дома я тоже устроила карантин для себя и своих помощников. Машина, в которую садилась, дезинфицировалась, на проходной мне измеряли температуру.
Упражнения к Олимпийским играм мы не гоняли, потому что гонять полтора года невозможно. И сделать надо новое, такое, что никто не видел.
Объясняла девочкам, пандемия – это еще один вызов в развитии человечества, испытание. Если спрашивали за что, отвечала: «За все! Погибли же атланты, Содом и Гоморра были стерты с лица земли, Рим пал. За то, что злость была, разврат, люди друг друга не любили. И сегодня нам для чего-то это дано. Остановиться, задуматься, начать видеть. Кто-то видит своих детей и понимает, что, оказывается, у него есть дети. Кто-то видит природу. Рассвет. Закат. Сумасшедшая гонка замедлилась».
Мы использовали время очень здорово. Придумывали элементы, композиции. Выводили на большой экран замедленные съемки моисеевского ансамбля, тренировали движения и шаги, присущие русскому народному танцу. Включали записи чемпионатов мира и Олимпийских игр.
50
Дина Аверина:
Постоянные тренировки без соревнований – это для спортсмена страшно. Именно страшно.
В конце июня, мы как раз отмечали сто дней карантина, Ирина Александровна устроила первый в истории художественной гимнастики онлайн-турнир. Эмоции были невероятные: все соскучились, а тут раз, и выехали выступать в ее дворец в Лужники. Соревновались с Израилем, Киргизией и Узбекистаном. Выиграли и сразу же полетели к морю, в Алушту. Обстановку Ирина Александровна решила нам поменять.
Мария Толкачева:
В Алуште, хоть база и закрытая была, и пляж отдельный, я заразилась коронавирусом. Сборная села на карантин.
Вернулись в Москву, сдали тест для контроля и получили несколько положительных результатов. Отсидели еще две недели.
В форму входили в ноябре. Нагрузки высокие, чувствую, что-то со мной не так. Врачи сказали, что пошли осложнения и восстанавливаться мне долго, месяца четыре.
Сосредоточилась в Алуште на Авериных и выпустила тренеров группового упражнения в свободное плавание. Одна из них отвечала за команду олимпийских чемпионов и чемпионов мира, другая – за молодых, которые только закончили выступать как юниоры. На онлайн-турнире в декабре обе команды проиграли Узбекистану. Это был плохой знак. Я приняла меры. Поменяла музыку, сделала микс старших и младших.
Алиса Тищенко:
Все взрослые, и я такая, самая маленькая, семнадцать лет. Не верилось, что в первом составе на Олимпиаду стою, что это со мной происходит.
Девчонки помогали, объясняли, как делать. Настя Максимова как моя мама была, реально. Когда трудно, когда тренеры ругали, подходила к ней. Она успокаивала.
Анастасия Максимова:
Все девчонки Алиску поддерживали. Говорили: «Спокойно, Алиса, ты все можешь. Не получилось? Ничего, сейчас получится». Надо было срочно вывести ее на наш уровень скорости. До Токио оставалось несколько месяцев.
51
В середине июля команда отправилась во Владивосток, на предолимпийский сбор. Без меня. Врачи считали долгий перелет опасным из-за недавно перенесенного мною ковида. Тренировала онлайн, с утра до ночи сидела около телевизоров. Близнюк подсчитала, что однажды мы работали пятнадцать часов сорок минут. Восемь-девять – обычное явление.
Елена Смирнова:
Ирина находилась в Киргизии. В доме друзей на берегу озера Иссык-Куль. Воздух, тишина и, самое главное, – разница с Токио не шесть, как в Москве, а три часа. Ни дня на адаптацию она себе не дала. Стрелки часов перевела еще в самолете. На токийское время. Синхронизировалась со сборной.
Мария Толкачева:
Между Владивостоком и Токио разница всего час, но с первого дня мы жили по Токио, входили в режим соревнований.
Для первого состава поставили два высоких помоста с лесенками, как на Олимпиаде. Были еще помосты классические, в другой части зала, за шторой. Там тренировались запасные – Лала Крамаренко, Катя Селезнева и мы, резерв группового упражнения.
За месяц до Владивостока тренеров группы мне пришлось поменять. Не могла я уже выдерживать того отношения к работе, которое видела. «Проверенные бойцы», а обязанностей своих не выполняли. Никакого чувства ответственности не было. Ходили с короной на голове, не следили за питанием, не отправляли вовремя к врачам детей, Машу Толкачеву упустили. Взяла тренеров молодых, а главное, Алину Макаренко, олимпийскую чемпионку Лондона. Без моего участия она подготовила юниорок блестяще, все золото с ними выиграла на чемпионате мира.
Елена Смирнова:
На тренировки Ирина приходила вместе с командой. Не так, что девочки работают, а потом она появляется, выспалась. Вставала, когда в Москве был час ночи, а в Киргизии четыре утра. Ни время, ни экраны, ни расстояние – ничто не разделяло их.
Иногда работала в халате, но в каком?! С надписью на спине: «Красная машина». И она реально была машиной. В перерывах гуляла босая по траве, смотрела в небо, смотрела на птиц. Восстанавливалась.
Тридцатого июля сборная появилась на экране с букетами цветов. Поздравляли Ирину с днем рождения. Несколько минут, и началась тренировка.
Алиса Тищенко:
На контрольные прогоны Ирина Александровна вызывала нас так, как должны были вызывать в Токио: Russian Olympic Committee. Чтобы мы привыкали. По известным причинам выступать под флагом России мы, к сожалению, не могли.
Делали первый вид[30] и, если все нормально, шли в раздевалку, меняли купальники, а через сорок минут, как на Олимпиаде, выходили на второй. Если делали плохо, опять первый вид брали, и так кругами. В зале судьи были, оценивали нас.
Вдруг у Арины Авериной выявился ковид. Врачи уверяли, что это остаточные явления, справиться с которыми мы сможем быстро. Дали лекарство, а я, чтобы не рисковать, занялась Лалой Крамаренко. Еще нагрузка появилась бешеная.
Лала Крамаренко:
Ирина Александровна вообще не спала, так мне кажется. Не знаю, откуда у нее столько сил. Ни за что не признается, что тяжело или надоело, что вымоталась. Иногда это видно по ее глазам. Но если скажет, что устала, и мы, наверное, получим право устать. Будем валяться, ничего не делать.
Я тренировалась с Диной. Мне нравилось. Начинала в
