семь тридцать, уезжала около полуночи, еле живая. Ирина Александровна повторяла: «Я не та мама, которая гладит по головке, а та, которая ставит на пьедестал». Когда пришел отрицательный тест Арины, сказала: «Лала, спасибо тебе, но ты в Токио не летишь». Приняла я это спокойно.
Мария Толкачева:
Когда первый состав улетал, мы вышли в холл. Провожали, обнимали, желали успеха. Чтоб они не сдавались, терпели до конца.
52
Елена Смирнова:
На выступления в Токио Ирина выводила всех лично, по фейстайм. Стояла в спортивном костюме олимпийской сборной команды России, лист с молитвой в руке.
Квалификация прошла более или менее нормально, но за одну ночь все изменилось. Видимо, состоялось собрание в верхах, и на другой день оценки Авериных были значительно ниже. Сказала Арине и Дине: «Не обращайте внимания. Делайте свое дело».
Дина Аверина:
Арише поставили низкую оценку, и мы подумали, что судят финалы строже, чем квалификацию, да еще она первая по порядку выступлений. Так что ничего страшного. Но когда Линой Ашрам из Израиля поставили очень много, а мне меньше, чем ей, мы поняли, что нас сливают.
Второй вид, третий, и после третьего, после булав, Ариша приходит в истерике: «Это конец, Дина, все закончилось». Отвечаю: «Нет, давай верить дальше. Давай держаться до конца».
Анастасия Близнюк:
Мы смотрели трансляцию. Я посчитала, сколько надо получить Дине, и поняла, что огромный запас оставили для Линой.
Дина Аверина:
Ирина Александровна спокойна была. Только когда Ариша поменяла ленту, и я занервничала, и начало трясти, и ничего не получалось, прикрикнула: «Чего ты тут показываешь, что устала?!»
Около разминочного зала телевизор стоял. Вижу, Линой уронила ленту. У меня облегчение и одновременно мысль: надо больше собраться, последний вид, все допускают ошибки.
Прошла по коридору, очень долго там идти, встала на помост, крикнула Арине, она увидела и вывела меня, глазами.
Арина Аверина:
Отвернулась, чтоб не смотреть, уши закрыла. Но музыка громкая, и все упражнение Дины я проходила будто бы вместе с ней. Знала же, в какой момент она бросит, поймает, сделает элемент.
Музыка закончилась, я сразу посмотрела на тренеров, на Риту Мамун наверху, где комментаторские кабины, и поняла, что все сделано чисто, без потерь. А потом непонятное было какое-то ощущение, затянули с оценкой, атмосфера отвратительная, ужасная.
Дина Аверина:
Я сидела в «кисс-энд-край»[31], Арина на расстоянии была, не знала, можно ли ко мне. Никто ничего не говорил, и она подошла, сказала: «Я четвертая». У меня это в голове не укладывалось, думала, что она хотя бы третья. Пока выставляли оценку, пазл сложился: ее, видимо, слили специально, меня сейчас тоже сольют.
Ангелина Шкатова:
Ожидание оценки растянулось на шесть минут. Молилась: «Поставьте, пожалуйста, она же выступила лучше. Давайте хоть чуть-чуть справедливости. Она же все сделала, и ленту шикарно сделала». Но чуда не произошло.
Когда Дина выходила, сказала ей, как говорю всегда: «У тебя есть шанс!» Она шанс отработала, а ее убрали. Это был удар по стране, которая двадцать лет выигрывает Олимпийские игры. Это был удар по России.
Линой Ашрам допустила грубую ошибку – потеряла предмет, и, по-моему, не мечтала уже о том, что получит какую-то медаль. Переживала на плече своего тренера, думала, наверное, хоть бы третья была, а ей присудили первое место.
Я сказала: «Подавайте протест».
Дина Аверина:
Мы подали протест, и сразу нам показали руки крест-накрест – даже рассматривать не будут.
Я плакала. Плакала, когда встала на пьедестал, когда надела серебряную медаль. Плакала, когда шла на интервью. Звонков не принимала. Только маме ответила. И Ирине Александровне. Сказала: «Простите, я сделала все, что могла». А она мне: «Успокойся! Ты ни в чем не виновата». Она переживала, но держалась, чтобы мы совсем с ума не сошли.
Арина Аверина:
Сначала я не плакала. У меня потом началось. Как пришла, так и просидела на полу в комнате всю ночь. Сказала Ирине Александровне, что подвела. Она ответила: «Никого ты не подвела, мяч и булавы идеально сделала и обруч хорошо. Просто не справилась с нервами на ленте».
Спать мы легли в шесть утра, в восемь встали, поехали за групповое болеть.
Елена Смирнова:
Оценки Авериных, второе и четвертое места, Ирина восприняла не как поражение, но как несправедливость, акцию против страны. Понимала, что предстоит борьба.
Ни минуты слабости я не помню. Та же прямая спина. Та же королева. Воин!
53
Анастасия Максимова:
Такой скандал, все обсуждают, а нам еще выступать. Мы как в костер прыгали.
Когда разминались, Ирина Александровна вышла на связь. О случившемся не говорила, готовила нас.
Мячи мы сделали хорошо. Сидим, обсуждаем оценку. Болгарам на балл с лишним выше поставили. И как раз наши тренеры протест подают. Думаю, будем надеяться, потому что в мячах у нас была самая большая сложность среди всех команд. Но протест отклонили.
Алиса Тищенко:
Мысли были не очень хорошие, но успокаивала себя. Главное, думаю, выступить без ошибок. Судейство меня не волновало.
Анастасия Татарева:
Мы знали, что вряд ли нам золотую медаль отдадут. Шли за Дину, за Арину, за Ирину Александровну, за страну. Шли бороться. Как на войну шли.
«Не бойтесь, делайте, как на контрольных тренировках, как миллионы раз уже делали», – Ирина Александровна так настраивала, чтоб мандража не было у нас.
Ангелина Шкатова:
Встали перед лесенкой на помост, чью-то оценку объявляют. Болгарки и итальянки прыгают, обнимаются. Италия понимает, что уже в тройке, Болгария – что первой может быть. Сказала себе: «Не смотреть!» и слышу, Аверины откуда-то кричат: «Девчонки, давайте!»
Анастасия Максимова:
Выступили, пришли в «кисс-энд-край», сидим за руки держимся, смотрим на экран. Оценку быстро поставили. Я сразу не поняла, что мы вторые, – только когда Геля руку отняла и заплакала.
Кто-то говорит: «Сейчас протест подаем», а я думаю: «Что это даст?!» Мне уже было пофиг на этот протест. Они его приняли, рассмотрели, чтоб посмеяться, наверное: ну нате вам три десятых, до золота больше балла все равно. Мы встали, начали обниматься и плакать.
Анастасия Татарева:
Я
