прикрыв глаза. На часах было одиннадцать ноль-ноль, и зазвонил телефон.
— Да? Ой, привет, мам! Да, и вас с Новым годом! Спасибо, спасибо! Папу поцелуй от меня! Да, отлично встретили, посидели с друзьями. Да, конечно. Да, постараюсь. И я вас люблю!
Положив трубку, я посмотрел на Иволгу. Она лежала, закинув ногу на ногу, положив руки под голову, пялясь в потолок. Ива смотрела тем же взглядом, испуганным и бессмысленным. Я коснулся её плеча.
— Эй?..
— Все хорошо, — ломко улыбнулась девушка. — У тебя хорошая семья.
Я молча прижал подругу к груди, и почувствовал, что она дрожит от тихих слёз.
— Всего тебя соплями залила! Отпустишь в душ? Я ненадолго.
— Конечно, — я кивнул и провел ладонью по ее волосам. — Постараюсь не съесть все в одиночку!
Мелкая скатилась с кровати и, захватив полотенце, вылетела в коридор.
* * *
Иволга вернулась спустя полчаса. Я успел перебрать все каналы, доступные в телеке, и, в конце концов, отложить пульт, оставив на экране какую-то комедию. В этот момент Ива и появилась.
— Включи лучше музыку.
Я повернулся на голос. Комнату освещали лишь телевизор и ночник. Ивушка стояла, опершись на дверной косяк, и тени играли на её бледном лице. Девушка не оделась, оставшись в бежевом полотенце. В комнате сразу стало меньше воздуха.
— Ива?
— Все-таки я сделаю тебе подарок.
Иволга убрала руку и полотенце легко сползло на пол. Плавная, но чуть неловкая, девушка приблизилась к дивану. Я не двигался, зачарованный ею, её бледной кожей, шрамиком на плече и розовыми кнопками сосков. Не мог оторвать взгляд от Ивы, пока она, неспешно и спокойно, забиралась на диван. Очнулся, только ощутив губы подруги у себя на шее, упав на спину, придавленный её небольшим весом.
— Что ты делаешь?
— Не нравится — не мешай хотя бы! — мелкая задрала мне футболку, покрывая жадными поцелуями грудь. — Лучше лапы подними!
Я послушался, и футболка полетела в угол. Руки сами опустились на маленькую спинку, покрывшуюся под моими пальцами отзывчивыми мурашками. Иволга рефлекторно прогнулась, стягивая с меня оставшуюся одежду, а потом подалась вперед, падая в объятия. В голову ударил запах ее тела и земляничного шампуня, и я совершенно забыл о самом себе и Ивушке. Сейчас нас по отдельности не существовало — лишь горячий, голодный клубок.
То, что было дальше, очень сложно описать словами. Она стала пламенем, разбившемся о мою грудь, её движения продолжали и дополняли мои, делали целым. Ива билась в руках, обретя крылья, она стонала все громче и чаще, пока, наконец, мы оба не выдохлись, обалдевшие и пьяные друг от друга. Иволга замерла, тяжело дыша в плечо. Я протянул руку за пультом и погасил телевизор. Подруга выключила ночник.
— С Новым годом.
— С Новым годом, — отозвался я.
Девушка, наконец, скатилась вправо и улеглась, мягкая и пластичная, под моей рукой, обняв аккуратной ножкой.
— А по тебе и не скажешь, что…
— Заткнись! — я запоздало смутился. — Что это было?
— Просто секс, — промурлыкала мелкая, — Не парься. Главное, нам было хорошо.
— То есть, для тебя это ничего не значило?
— Значило. Но я тебя не люблю.
Я посмотрел в темноту комнаты, стараясь осознать. Чувства боролись друг с другом, перемешиваясь и путаясь, сплетая мысли, образы и совсем свежие воспоминания. Эту кашу следовало осмыслить завтра, на свежую голову.
— Я тебя тоже не люблю.
«Ивушка, как же сильно я тебя не люблю».
Глава 11. Неприятная
— Знакомьтесь. Пап, это Глеб. Глеб, это Валерий Семёнович. Мой папа.
Мы пожали друг другу руки. Лена улыбнулась и хлопнула ладошкой по шкафу.
— Ещё раз спасибо, что согласился помочь. Пойду, поставлю чай!
Она скрылась в темноте подъезда, а мы с Валерием Семеновичем взглянули друг на друга. Папа Лены оказался крупным, даже чуть толстым, лысеющим мужчиной среднего роста. Сходство между отцом и дочерью было очевидным, особенно в глазах, таких же больших, округлых и правильно посаженных.
— Ну, понесли? — Валерий Семенович первым взялся за шкаф. Я последовал его примеру.
Да, с Леной мы помирились окончательно, так что она попросила помочь ей и папе поставить в квартире новый шкаф. Отказаться было неудобно, да и о Лене хотелось узнать больше, так что теперь я тащил на четвертый этаж неудобный комод, дёшево стилизованный под красное дерево. Да уж, прекрасный выходной, ничего не скажешь!
Дом явно был нежилой. Нет, поймите правильно: это была отличная, уютно обставленная квартира, но здесь не было тех неуловимых мелочей, всегда сигнализировавших, что в доме живут. Не было маленьких сувениров, магнитиков откуда-нибудь, на тумбочке у зеркала не лежали ключи, расческа или хотя бы щетка для обуви. Квартира не была домом — лишь перевалочным пунктом, в котором какое-то время отдыхал холостяк-дальнобойщик. Лишь тянувшийся из кухни запах свежей выпечки говорил о том, что от неудачного брака у мужчины осталась дочь.
Шкаф занесли и установили без проблем — не таким уж тяжелым он оказался. Валерий Семенович от души пожал мне руку, после чего мы пошли к Лене, которая уже собрала на стол. Выпечкой оказалась румяная шарлотка, явно приготовленная специально для меня — как-то обмолвился, что очень люблю. На душе стало как-то неприятно, будто девушка пыталась подлизаться…
— О, яблочный! — её отец хлопнул в ладоши и первым грузно плюхнулся на стул у окна, — Традиция у нас такая: я — из рейса, Ленка — шарлотку!
…Или у кого-то мания величия, Глебушка.
Пирог понравился — теплый, мягкий и сочный, приготовленный с умением и любовью к делу. Лена, заметив, как быстро и жадно я ем, довольно заулыбалась.
— А Пашка, значит, работает?
Улыбка не исчезла, но сразу застыла, остекленела.
— Ага. Работает.
— Он у тебя работящий, — крякнул Валерий Семенович, откидываясь на спинку стула.
Прям труженик тыла. Лена нашла в себе силы кивнуть, но в глаза отцу не смотрела. Впрочем, тот слишком устал и проголодался, чтобы обратить
