4. ЧЕЛОВЕК КАК ОБРАЗ БОЖИЙ
Представление о Христе как парадигме эго нашло ясное выражение в апокрифических "Деяниях Иоанна". В главе 95 Иисус говорит своим ученикам: "Я есть зеркало тому, кто созерцает меня" Далее, в главе 96, он говорит: "Созерцай себя во мне ...постигай то, что я делаю, ибо страсть человечества, из-за которой я пострадаю, есть твоя страсть".
Если фигура Христа является для эго зеркалом, тогда она, несомненно, отражает парадоксальный двойной образ. Является ли в таком случае эго одновременно и человеком и Богом, и эго и Самостью? Этот вопрос Юнг затрагивает в своих алхимических исследованиях. Он пишет: "...с помощью символа солнца они (алхимики) устанавливали тесную связь между Богом и эго". Отметив, что алхимики занимались бессознательными проекциями, которые являются естественными, неподвластными сознательному уму феноменами, Юнг приходит к заключению, что: "...природа сама выражает идентичность Бога и эго".25 Далее он отмечает: "Это становится понятным, когда мы сознаем, что миротворчество присуще человеческому сознанию как таковому".26
Быть может, эта проблема лежит в основе спора по поводу гомоузии и гомойузии (единосущия и подобосущия Христа с Богом), который состоялся в IV веке. Следует ли считать, что Христос имеет такую же сущность, как Отец, или только подобную сущности Отца? Если отождествить Христа с эго и Отца с Самостью, тогда психологическая проблема приобретает отчетливые очертания. Решение было принято в пользу догмата "единосущия", который с IV века стал в догматике действующим образом. Отсюда следует, что психология западного человека коренится в мифе, который уравнивает человека с Богом, а эго с Самостью.
Эта проблема нашла отражение в идее, что Христос есть образ Божий. В Послании к Колоссянам (1:15) Христос охарактеризован как "образ Бога невидимого". В Послании к Евреям (1: 3) Он назван "образом ипостаси Его". Эта манера говорить напоминает нам Книгу Бытия (1:26), в которой Бог говорит: "Сотворим человека по образу Нашему". Если Христос есть образ Божий, и человек сотворен по образу Божию, тогда Христос отождествляется с человеком. Ориген разрешает эту проблему, поставив Христа на второе место в тройном ряду Бог—Христос—Человек: "Поэтому мы, будучи сотворены по этому образу, имеем Сына, прототип, как истину прекрасных качеств, существующих в нас. И мы есть для Сына то, что Сын есть для Отца, который есть истина".
Если сформулировать эту идею психологически, тогда можно сделать вывод, что реальное эго устанавливает связь с Самостью только через идеальное эго как парадигматическую модель (Христос), которая связывает два мира—мир сознания и мир архетипической психики—посредством объединения личностного и архетипического факторов.
С этими неоднозначными заключениями мы переходим к самой трудной в аналитической психологии проблеме, а именно, к природе отношений между эго и Самостью. Христианский символизм сделал немало для разъяснения этой проблемы, но, несмотря на все усилия, она остается парадоксом для сознательного понимания. Когда эту проблему удается осмыслить, тогда "миротворчество становится неотъемлемым свойством человеческого сознания как такового", а термины "эго" и "Самость" рассматриваются как относящиеся к различным уровням переживания одного и того же архетипического психического процесса. Эго является местом пребывания сознания, и если сознание творит мир, тогда эго, стремясь к самореализации, посредством индивидуации, выполняет творческую работу Бога.
ГЛАВА VI
Быть индивидом
Индивид—единственный естественный носитель жизни,
и так обстоит дело везде в природе.
КГ ЮНГ
1. АПРИОРНОЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ ЭГО
Переживание индивидуальности составляет тайну бытия, которая выходит за пределы дескриптивных возможностей. Каждый человек обладает уникальным переживанием индивидуальности, которое (как таковое) невозможно передать другим. Тем не менее, форма такого переживания имеет всеобщий характер и может быть опознана всеми людьми. Действительно, иногда создается такое впечатление, что цель психического развития индивида состоит в постоянном приближении к осознанию идентичности своей личностной, уникальной индивидуальности и вечного, архетипического индивидуального. Уникальность и всеобщность сливаются воедино, как только индивид решает быть индивидом.
При рассмотрении феномена жизни во всех его наблюдаемых проявлениях мы отмечаем не континуум, а почти бесконечное множество дискретных элементов жизни, которые находятся в состоянии постоянных столкновений и конкуренции друг с другом за пищу, воспроизводство потомства и выживание. Везде—от сложных молекулярных частиц (вирусов) до высших позвоночных—мы обнаруживаем, что носителями жизни служат неделимые элементы, каждый из которых имеет свой, независимый, центр бытия. Это утверждение справедливо и для психической жизни; психика также проявляется через множество уникальных отдельных центров бытия, каждый из которых является микрокосмом..."абсолютно самобытным центром, в котором само мироздание отражается единственным и неподражаемым образом".
Юнг ставит в центр своей психологии процесс осознания человеком себя как индивида, процесс индивидуации. В "Психологических типах" он определяет индивидуацию следующим образом:
"Вообще говоря, индивидуация составляет процесс формирования и специализации личностной природы; в частности, она представляет собой развитие психологического индивида как существа, отличного от общей, коллективной психологии. Поэтому индивидуация составляет процесс дифференциации, направленный на развитие личности индивида".
В том же месте он дает определение термину "индивид":
"Психологический индивид характеризуется своей, особенной, а в некоторых отношениях и уникальной психологией. Особенный характер психики индивида проявляется не столько в ее элементах, сколько в ее сложном образовании. Психологический индивид, или индивидуальность, имеет априорное, бессознательное существование, но сознательно он существует лишь в той мере, в какой у него существует сознание своей особенной природы, т.е. в той мере, в какой у него суще ствует сознание своего отличия от других индивидов".4 Здесь необходимо обратить внимание на простое, не требующее доказательств утверждение: "индивидуальность имеет априорное, бессознательное существование". При первом прочтении нередко теряется из вида вся полнота значений этого замечания. Мифологический образ, который говорит об одном и том же, более адекватно передает воздействие своего смысла. В Евангелии от Луки, когда люди возрадовались тому, что имеют власть над демонами, Иисус сказал: "Однако тому не радуйтесь, что духи вам повинуются; но радуйтесь тому, что ваши имена написаны на небесах" (курсив автора). Здесь содержится более полный смысл абстрактного утверждения, что индивидуальность имеет априорное бессознательное существование. Имя индивида написано на Небесах! Другими словами, уникальная индивидуальность человека имеет сверхличностное происхождение и оправдание своего бытия. В другой работе Юнг выражает эту мысль несколько иначе:
"Самость, подобно бессознательному, имеет априорное существование, из которого развивается эго. Здесь, так сказать, заключен бессознательный прообраз эго".
Представление о том, что идентичность человека имеет априорное существование, нашла отражение в древней идее, что каждый человек имеет свою индивидуальную звезду, нашего небесного двойника, олицетворяющего его космический аспект и судьбу. У Иисуса была Вифлеемская звезда, яркость которой была сопоставима с величием его судьбы. Вордсворт выражает аналогичный образ в следующих строках:
Душа, появляющаяся с нами, звезда нашей жизни Обитает в иных местах И пришла издалека...
Образ звезды как сверхличностного центра идентичности фигурировал в сновидении женщины. Этот сон приснился ей после важного осознания того, что она принадлежит себе, а не мужу:
"Я находилась во дворе и увидела, как падает звезда... Но она не исчезла. Она несколько раз вспыхнула и застыла на месте, оставаясь яркой и круглой. Она находилась намного ближе ко мне, чем другие звезды. Она была желто-оранжевой, как солнце, но меньше, чем наше солнце. Я подумала: "Я видела рождение новой звезды".
"Одеяние Славы", упомянутое в гностическом "Гимне Жемчужине", служит еще одним символом трансцендентального центра индивидуальности. Спаситель оставляет дома Одеяние Славы, когда нисходит во мрак египетский. Но когда он возвращается в свой небесный дом после выполнения задания, его встречает Одеяние Славы. В тексте говорится следующее: "С тех пор как я, будучи ребенком в доме Отца Моего, оставил одеяние славы, я забыл о его великолепии. Теперь, когда я созерцал одеяние, мне неожиданно показалось, что оно превратилось в зеркальный образ меня самого: я видел в нем всего себя, и всего его я видел в себе так, что мы составляли два в отдельности и, в то же время, одно в сходстве наших форм...".
