— Вы наверняка слышали о сносе старого здания дома ребёнка в Восточном округе, — воспитатель кивнул, — мы пристраиваем сирот, где можем. Возьмётесь принять, хотя бы временно, одного ребёнка?
— Он что, с вами? Что же вы сразу не сказали? Заходите, заходите!
Незнакомец ввёл в комнату маленького мальчика в тёмно-зелёной курточке и серых штанишках.
— Мальчик, четырнадцать македонианских лет, зовут Рэм, фамилия Арг. Попал в дом ребёнка две недели назад. Воспитывался отцом-одиночкой, он считается пропавшим без вести.
— Сейчас я его оформлю, — воспитатель торопливо записывал что-то в книге, — бедняга, я думаю, мы сможем принять его на постоянной основе.
— Очень хорошо, — улыбнулся мужчина, — вы долго ещё?
— Буквально десять минут, — воспитатель взглянул на мальчика и заметил, что тот едва держится на ногах, — там, в углу, есть свободная кровать, уложите его пока. Потом распишетесь, где я покажу.
Мальчик, сонно хлопая глазёнками и кивая в ответ на тихие слова мужчины, разделся и улёгся. Незнакомец положил руку ему на плечо, что-то ободряюще шепнул и направился к воспитателю. Расписавшись в журнале, он ушёл. Прошло два часа. Дети спали. Воспитатель дочитал книгу и сам уже собрался ложиться, когда в дверь снова постучали. Чертыхнувшись, он вновь направился в прихожую.
— В чём дело?
— К вам поступил мальчик, четырнадцати лет, по имени Рэм?
Приоткрыв дверь, воспитатель увидел рослого мужчину в гражданском костюме. Это был Алефэр Стелвервиль.
— Я собирался его усыновить, но не успел. Оформите дело, пожалуйста.
— Вы с ума сошли? Сейчас глухая ночь! О каком усыновлении может идти речь?
— Послушайте, — в голосе Алефэра слышались решимость и отчаяние, — очень важно забрать его у вас, причем именно сейчас.
— Я вызову полицию!
— Вы не понимаете… Мальчика спрятали у вас. И я просто обязан увести его отсюда! — он воспользовался замешательством воспитателя и отбросил цепочку.
— Это целая история, с которой связаны очень значительные лица. Я прошу, нет, я умоляю вас, во имя будущего нашей державы, отдайте мальчика мне!
Воспитатель, совершенно растерявшись от напора и поворота дела, присел на стул. Затем придвинул к себе журнал и принялся его заполнять, бубня под нос:
— Будущего державы… Император убит, наследники исчезли, демократов повывели, да и… с ними. Есть ли у нас нормальное будущее? Так, что тут писать… Мальчик… Четырнадцать македонианских лет… Фамилия Арг…
— О, нет, у него другая фамилия, и она очень даже известна, — улыбнулся центурион, — но, конечно, запишите так, как вам его сдали.
Он поднял спящего ребёнка на руки и понёс его к своей машине, стоящей на дороге неподалеку от дома, тот даже не проснулся. Затем вернулся, расписался в журнале, поблагодарил воспитателя и снова сел в машину.
— Утром я всё же сообщу в полицию, — устало сказал тот, поёживаясь от предрассветного ветерка, — у вас ещё есть время.
— Я не стал бы этого делать на вашем месте, — снова улыбнулся Алефэр.
— С какой стати? Это же практически похищение!
— Да всё из-за его фамилии. Вы не только не доложите полиции, но и всеми силами постараетесь прикрыть мой отход. Придумайте что-нибудь с бумагами, вы здесь лучше разбираетесь.
— Вы так самоуверенны!
— Может быть. Я надеюсь на ваши верноподданнические чувства. Дело в том, что этот мальчик — Рэм Бугенвиль.
Машина резко рванула с места, так, что завизжали покрышки, а оторопевший воспитатель ещё долго глядел в дальний конец улицы, где скрылся новенький серый «феллерин».
***
Новый кабинет императора разительно отличался от подобных комнат старой македонианской знати. Мебели в нём было немного — новенькое кожаное кресло представительского класса, два дивана и столик между ними в едином старинном стиле, и ряд стульев возле стены.
Основную же площадь занимали приборы управления и контроля — отсюда можно было запросить любые сведения из информатория, на нескольких больших экранах возможно увидеть всё — от показаний камер наблюдения над чёрным входом дворца до телевизионной связи со штабом легиона на соседнем острове.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Роб-Рой сидел в своём кресле и предавался мрачным мыслям. Его дружинники нашли убежище, где прятали сына старого императора, и захватили почти всех, кто там находился, только самого наследника им обнаружить не удалось. Люди исполняли приказ, будучи не в курсе всей подоплёки, потому и не добились успеха. Подумаешь, упустили какого-то мальчишку…
Дальнейшие поиски принесли нулевые результаты, как раньше Магон Марк, мальчик бесследно исчез. Однако никакого брожения или стихийных выступлений в Береговом не наблюдалось, Ротхем докладывал лишь о совершенно беспочвенных слухах, что Рэм на самом деле жив, и не более того.
Видимо, часть информации всё-таки просочилась в общество, только тут же обросла таким количеством лжи, что в это никто не верил. Складывалось впечатление, что серия ударов, пришедшихся по «диктатору» в последнее время, была стихийной, от разных сил, а сейчас неведомые противники затаились, легли на дно, выжидая чего-то.
Раздался мелодичный удар гонга, висевшего над массивной дверью кабинета, он прервал размышления императора. Одним движением руки он передвинул тумблер на пульте перед собой и вопросительным взглядом оглядел с ног до головы Реста Аурея, стоявшего за открывшейся дверью.
— Плохие вести, Ваше Величество, — он обратился по-новому, вместо прежнего «монсоэро император», — срочная радиограмма из Византии: геты, обитатели замка Ротт и его вассалы, сформировали несколько вооружённых отрядов и напали на наши пограничные укрепления. Какие будут указания?
— Кто такие вообще эти геты? — спросил Роб-Рой, — я слышал о них, но не знаю подробностей.
— Очень давно, до создания Союза, около шести тысяч лет назад, у нас здесь существовало пять независимых государств. Македония…
— А, я понял. Македония, Романия, Византия и Тевтония объединились в Союз на правах Свободных республик… А пятой была Гетия?
— Так точно, Ваше Величество. После объединения внезапно выяснилось, что практически за всеми конфликтами между нашими странами последних лет стояли геты. Они пытались помешать созданию Союза… И когда не вышло, категорически отказались в него вступать.
— Дай угадаю.
Император загнул первый палец:
— Они привечают весь сброд, который бежит от нашей власти?
Рест кивнул.
— Ведут постоянные разговоры о «свободе», которая в их случае — свобода от правителя Империального Союза, но ни в коем случае не от любого мелкого князька на их стороне?
— Тратят ценные ресурсы на любую мелочную пакость в наш адрес? И, наконец, четвёртое — совершенно не уважают ручной труд, и им занимаются некие отверженные элементы общества?
— С мелкими поправками, но вы правы. Откуда?
— История всегда повторяется. Даже в разных звёздных системах. Вызревают… Не знаю, есть ли у вас аналоги… Общественные насекомые, объединяющиеся в рой. Во главе роя — матка, несущая яйца, из которых появляются остальные девяносто девять процентов — рабочие. И есть доля процента самцов… Которые не работают, потребляют вдесятеро больше рабочих…
— На Поверхности культивируют один вид, медоносные пчёлы. У них именно такая организация, слово в слово. Только у трутней есть важная роль — они оплодотворяют и защищают матку, своего рода привилегированная гвардия. Любовников, — он усмехнулся.
— Это у неразумных насекомых, дорогой граф, — Роб-Рой поднял палец, — у людей иначе. Трутни… Отличное слово, меткое, созвучное. Так вот, подобные общества могут возникнуть где угодно, где ослабевает государственная власть. Своеобразный дуализм. Государство с его диктатом, с одной стороны, и оголтелые банды трутней — с другой. У них тоже диктат, только их, в отличие от государства, много. Свой диктат и свои законы у каждого. А ещё у трутней есть один небольшой недостаток. Вот такой.
