Его тягостные мысли были прерваны визгом тормозов и резким ударом в борт машины. Магона швырнуло в стенку, после чего он растянулся на полу, насколько позволяли прикованные к борту руки. На улице послышалась ругань, затем шаги. Дверца в кузове распахнулась.
— Цел? — охранник держал в руке оружие, — вылезай, приехали, — и с этими словами отомкнул наручники от борта, не расцепив их.
Преторианец поднялся, высунулся наружу, огляделся. Кое-как цепляясь скованными руками, спрыгнул с кузова. Они находились на окраине Капуа, на периметрической дороге. На перекрёстке в усиленный борт фургона, летевшего безо всяких правил, на большой скорости врезался легковой автомобиль, — передок весь разбит, машина даже чуть приподняла грузовик, зарывшись под него капотом.
На этот раз преимущество особой категории тюремной машины обернулось против неё. Все три охранника уже вышли, — один вытирал платком кровь с рассечённого лба, другой о чём-то переругивался с водителем легковушки, третий повёл Магона в сторону от дороги, по коммуникатору вызывая другую машину.
— Постойте! Это же… Магон Марк! — раздался возглас сзади, — но как…
Как на грех, водитель «феллерина» оказался старым знакомым преторианца, с которым вместе они столько прослужили во Внешней Разведке. Магон замялся, отворачиваясь, но дальнейшие события ошеломили его и заставили действовать.
Увидев, что их подопечный опознан посторонним, охранники решили от свидетеля избавиться. Один из них выстрелил в водителя из полицейского гравитационного ружья. Человека кувыркнуло в воздухе, он перелетел через свою машину и с глухим стуком упал на асфальт. Заметив, что стражник достает бластер из кобуры, и поняв, что дело нешуточное, Магон сам перешёл в наступление. Он надел свои наручники на шею охранника, резко дёрнул, раздался жуткий хруст, тот упал. Луч бластера с гудением прошёл мимо, Магону ничего не осталось, как подхватить валявшееся на земле оружие. Меткий выстрел, и второй охранник падает с развороченной грудной клеткой, третий же пустился наутёк, храбростью он не отличался.
Преторианец подошёл к лежащему на земле человеку, — да, это он, Алефэр Стелвервиль, центурион, который привёл чужаков с Поверхности. Он уже пришёл в себя и пытался сесть, морщась от боли.
— Какого дьявола, что здесь происходит? — пробормотал он, растирая громадный синяк на груди — след гравитационного удара полицейского ружья.
— Надо уходить отсюда, и быстро, — сказал Магон, — идти сможешь?
— Я почти в порядке… Только всё болит.
Центурион поднялся и взглянул на скованные руки своего бывшего начальника.
— Соучастие в побеге заключённого… Пять лет тюрьмы! Вот уж никогда не подумал бы, что преторианец…
— Заткнись, — оборвал тот, — не время болтать, уходим! Третий сбежал, и другая машина вот-вот будет здесь. Только возьми второй бластер.
— У меня свой, — Алефэр похлопал по кобуре на боку, — идём.
Они успели убежать не очень далеко, когда сзади раздался вой полицейских сирен. Ещё немного, начнётся облава, их поймают и упрячут так, что ни одна живая душа не узнает… Внезапно из окна дома, распахнувшегося над ними, послышался тихий женский голос:
— Сюда, скорее!
***
— Если бы не твой чёртов фургон, я бы уже сидел чист, умыт и слегка пьян, — сказал Алефэр, морщась, когда Юргена затрагивала новый участок кожи, втирая мазь.
— Если бы не мой чёртов фургон, ты бы так и жил дальше в блаженном неведении, — парировал Магон, и затем обратился к женщине, — монсоэно, огромное вам спасибо! Но зачем вы так рискуете?
— Моего мужа арестовали две недели назад, — глухо отвечала молодая женщина, — и с тех пор ни слуху, ни духу. Я пыталась пробиться на приём, меня просто завернули. А он был преторианцем, таким же преторианцем, как и вы…
— Страной теперь правит диктатор и его клика, — мрачно проговорил Алефэр, — уже шепчут такое… А привёл его сюда я…
— Не вини себя. Кто знает, к чему мы шли…
— Кто знает? Ты сомневаешься в том, что эта власть — зло? После всего, что сделали с тобой? Ты хоть знаешь, за что тебя посадили за решетку, в отличие от мужа Юргены?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Знаю, — Магон посуровел, — я был первым, кого арестовала новая власть, причём по собственной глупости. Не нужно было поддаваться чувствам.
— Тебя арестовали по глупости? Что же ты натворил?
— Юргена, я прошу прощения, лучше бы вам выйти в другую комнату. Это серьёзная тайна, и не моя.
— Я понимаю, — улыбнулась женщина, — вы правы, лучше мне ничего не знать, кроме оказания помощи беглому заключённому. Пойду, поставлю чайник, — и она вышла, а мужчины перешли на шёпот.
— Хочешь знать, за что меня арестовали? Я присутствовал при смерти императора.
У Алефэра отвалилась челюсть:
— О господи! Ты был в машине?
— Нет, я был в нападающем флаере…
— Ты?! Так это был ты?!
— Да, я. Я целился не в машину на дороге, а в сопровождающий её тёмно-синий флаер. Не попал… А потом они меня достали.
— И, тем не менее…
— И, тем не менее, смерть старика — не моя заслуга. Он уже был мёртв.
— То есть, ты хочешь сказать…
— Да, он умер до того, как очутился в машине. Умер, вернее, был убит в своей резиденции в Береговом. Убит из пистолета, Роб-Роем эт Форманом. Получил три пули в грудь и скончался у меня на руках, — глаза преторианца предательски заблестели.
Алефэр был потрясён до глубины души:
— Почему ты ещё жив, если имеешь такое значение?
— Прежде всего, у меня нет доказательств, кроме собственных слов. Я единственный свидетель, помимо перевербованных охранников резиденции, и помяни моё слово, скоро они исчезнут. Возможно, ты со своей машиной спас мне жизнь, кто знает, что они собирались сделать со мной в новом дворце, вдали от города.
— Да, твои обвинения голословны, — сокрушённо проговорил центурион, — экспертиза ведь показала, что старик погиб в машине.
— Это был тот же эксперт, что проводил освидетельствование тела Рэма Бугенвиля, вероятнее всего, он как-то связан с этой шайкой.
Магон с вытаращенными глазами повернулся к бывшему сослуживцу:
— Слушай, если это тот же эксперт… Значит, и наследник…
— Значит, и история с Рэмом была разыграна теми же людьми! — подхватил Алефэр, — И раз жив ты, то и он может быть жив! С ребёнком проще, чем с нежелательным свидетелем.
— Мы ещё отработаем эту версию. Сейчас не это главное.
И преторианец поведал о своём последнем разговоре с македонианским владыкой.
— Ребёнок Наталиэн… Первой жены Аурея Восемнадцатого, Наталиэн Бугенвиль… Он не состоит в родстве с детьми старика. Это был странный ребёнок, я помню его. Сэмюэл Демитр, да? И о чём надо поговорить с Рестом?
— Понятия не имею. Давай отбросим эту мистическую чепуху. Сэмюэл не состоит в родстве с детьми старика, потому вполне может жениться на принцессе Селене и стать императором. Складывается идеально. Не сейчас, лет через пять-семь, как он и сказал. Пройдёт время, клика Роб-Роя успокоится, освоится, а нынешние события ещё будут свежи в памяти.
— У нас есть кружок… Доверенных людей, офицеров Внешней разведки. Мы сможем тебя вывести из Союза. Скроешься на поверхности, выждешь время, заодно приглядишь за Сэмюэлом. Здесь тебе всё равно скрыться будет сложно, а Поверхность обширная, и тотальный поиск там устроить не вариант.
— Гениально! — Магон с уважением посмотрел на центуриона, — да, это будет лучший выход для нас всех.
— А я с парой человек постараюсь выяснить подлинную судьбу принца. Знаешь, мне с самого начала казалось, что вся эта катавасия шита белыми нитками.
***
Император Роб-Рой Первый сидел в малой приёмной, ожидая докладчика. Дела шли… Не очень хорошо. Власть монарха не была абсолютной уже давно, и к этому порядку все привыкли. Как в старые добрые времена в другой звёздной системе, приходилось лавировать между центрами сил. На время… «упорядочивания иерархии» пришлось отложить честолюбивые планы относительно Поверхности и покорения Космоса. Работы по-прежнему шли, но… вяло, не в полную силу. Стендовые, аэродинамические испытания, тестирование отдельных модулей и частей будущих кораблей небольшого пока размера, подготовка секретной базы в глухом уголке Поверхности, вот, пожалуй, и всё.
