— У тебя когда-нибудь было ощущение, будто ты находишься под чьей-нибудь властью? — медленно спросила она. И нервно затянулась сигаретой. И продолжила, не дожидаясь ответа: — Нет, я говорю не о начальнике отдела или владельце фирмы, который пугает тебя увольнением. Не о полицейском, или бандите, или насильнике, как это случилось с нашей Кариной, а о чём-то более… — Ещё одна затяжка. — О чём-то более глубоком. О ситуации, когда ты не можешь противиться, как будто потерял волю. Как будто и не было никогда у тебя этой воли… Тебе говорят — ты делаешь. Без сомнений и возражений.
— Что делаешь? — выдавил из себя Сатурн, не желая услышать ответ.
— Что угодно. — Молодая женщина затушила сигарету, жёстко посмотрела на собеседника и громко, отчётливо, почти по слогам, произнесла: — Сегодня утром мне позвонил Антон, велел приехать. Я не хотела, но поехала к нему без сомнений и колебаний.
У Сатурна задрожали пальцы.
— Я приехала, и он меня трахнул. Я не хотела, но не возражала. Он сказал — я разделась и отдалась ему. Вот так.
Она замолчала, глубоко вздохнула и разрыдалась.
* * *
Всё проходит — говорил в незапамятные времена мудрый царь Соломон и был прав.
Виктор даже предположить не мог, что молчание Дашиного телефона принесёт ему такую сильную боль.
Ну что тут вроде бы такого? Забыла где-то аппарат, батарейка в нём села…
Наверное…
Но он совершенно ясно сознавал, что утешает себя пустыми отговорками. Ничего она не забыла, и ни черта там не село. Дарья дисциплинированна, как сержант ВДВ, остаться без связи было для неё совершенно немыслимо, и её молчание…
Молчание.
Виктор не знал, что делать. В её офисе сказали, что Даша на переговорах и появится на работе только завтра…
«Что ещё за переговоры?»
Виктору казалось, что его сердце сдавило раскалёнными клещами.
«Где эти переговоры?» Но ведь не спросишь, не спросишь… Во-первых, не ответят. Во-вторых, будут завтра над Дарьей потешаться.
От отчаяния Громов взялся за работу, пытаясь забыться в повседневной суете, но ничего не получилось: всё валилось из рук, цифры плясали перед глазами, а на экране компьютера то и дело появлялось лицо любимой. Появлялось и исчезало, словно тающий призрак.
«Не уходи!»
Виктор вдруг ощутил, что его Даша исчезает, тает, точно разорванное беспощадным ветром облако. Удаляется, исчезает, и связывающие их тончайшие ниточки душевных нервов сейчас даже не рвались, а мягко лопались, превращая любовь в одиночество.
Это было ужасно.
Но ужаса не было.
Как будто он был готов к такому. Как будто путешествие по бескрайнему океану подарило ему огромный запас равнодушия, часть которого он сейчас использовал.
Слово «одиночество» успокоило Громова, он перестал метаться, дёргаться и набирать номер любимой. Он отрешился от всего. Тупо дождался окончания рабочего дня, доехал до дома, сжевал нехитрый ужин, сел в кресло и продолжил тупо ждать.
Ни о чём не думая. Не представляя, где и с кем она может быть сейчас.
Тупо ждать.
Так он просидел до девяти вечера, а потом телефон ожил, на экране высветился незнакомый номер, и бодрый мужской голос предложил «господину Громову» встретиться «по неотложному делу, связанному с известным вам домом в Пугачёвской слободе».
ГЛАВА 8
Приятная во всех отношениях встреча с Дашей подействовала на Бранделиуса самым что ни на есть благотворным образом: он окончательно успокоился, даже расслабился, но главное — вновь поверил в себя. Спокойное — естественное! — послушание девушки избавило москвича от сомнений и переживаний.
«У меня получилось!»
Она не возмущалась, не превозмогала себя — просто исполняла его желания, а в конце встречи даже стала проявлять инициативу, показывая, что в действительности ей необычайно понравились эти ласки.
«Рабыня…»
Приятным бонусом к происходящему была безусловная красота Даши, становящаяся ярче с каждым днем. Бранделиус видел изменения в её фигуре и внешности, высоко оценивал их с мужской точки зрения и поймал себя на мысли, что мог бы даже увлечься молодой девушкой, мог бы — сдуру — предложить ей гораздо больше, чем просто секс. Но…
«Не рабыне же!»
Девушка сделала свой выбор — пусть и неосознанно, не зная деталей, — она прошла церемонию и изменилась. Её решением управляла Судьба, и теперь Даше суждено до конца дней служить ему, великому магу, и исполнять все его прихоти…
«Интересно, она расскажет о нашей встрече Громову?»
До сих пор Антон Арнольдович, как это часто бывает у мужчин, не задумывался о последствиях, увлечённый решением важнейшей на тот момент задачи: он проверял послушание конкретного объекта. Ему нужно было успокоиться, ему нужно было понять, всё ли идёт по плану. Задачу он решил, у него всё получилось, и теперь начали всплывать факты и детали, о которых он раньше не подумал или не обратил на них внимания.
«Виктор… Станет ли он проблемой?»
С одной стороны, не должен, потому что тоже раб. Потому что, если Виктор возмутится, то он попросту прикажет ему успокоиться, и тот успокоится. Потому что так должно быть — проверено. Но… Но Бранделиус успел заметить, что Громов ведёт себя не так, как все остальные. Более нервно. Более самостоятельно.
«Жаль, что я не уделил тебе особого внимания…»
Парацельс писал, что осечек его метод не даёт, что артефакт обязательно раскроет талант человека, и нужно лишь подождать, но теперь время стало для Антона Арнольдовича роскошью: ему сели на хвост.
«Что с тобой делать, Витя? Убрать самому или бросить кость рабам?»
У обоих вариантов были свои плюсы и минусы. Если Громов исчезнет, рабы могут насторожиться и предложить организовать поиски — всё-таки свой. Вон как вступились они за Карину! А вот если доказать им, что Виктор — не свой… Если подкинуть мысль, что он не обрёл дар или же скрывает его, вот тогда можно решить проблему руками рабов и даже не заставлять их идти на убийство — стая не любит отщепенцев.
«Да, наверное так и надо сделать…»
Но на второй вариант требуется время. Которого практически нет.
«Проклятие!»
Антон плеснул себе виски и прошёл вдоль французского окна. Дурное настроение, от которого он только что избавился, стало возвращаться.
Он потратил год, чтобы как следует замести следы, и был крепко раздосадован тем, что его обнаружили едва ли не сразу. И Бранделиус догадывался, кто устроил ему эту подлость.
«Проклятый шаман!»
И его подручный «итальянец» Мустафа. Бранделиус не сомневался, что его сдали контрабандисты, но почему?
«От злости? Может, не следовало посылать к ним муху?»
Попытка нагнать страху действует на людей по-разному. Одни ломаются, сдаются и не рискуют выступать против, действительно принимая условия капитуляции и послушания. Другие переполняются злобой и делают всё, чтобы отомстить, логично полагая, что лучший способ избавиться от страха — ликвидировать его причину. Судя по всему, хитрый белорус относится ко второму сорту людей и не побоялся вступить в драку, а он не разобрался…
«И что делать теперь? Мстить?»
Очень хотелось порвать кругленького шамана на лоскуты, но сейчас на повестке дня другой вопрос — бегство. Эрлиец не отступит, единственный способ от него избавиться — сбежать.
«Или убить? Принять вызов и затеять схватку? В конце концов, чем я хуже белоруса?»
И только сейчас, чуть ли не через сутки после информации о появлении Петриуса, Бранделиус задумался над тем, о чём имело смысл поразмыслить с самого начала: если эрлиец всё знает, почему до сих пор сюда не заявились молчаливые ребята из Тёмного Двора? Не заявились за ним, владельцем редчайшего артефакта — Перстня Парацельса?
«Потому что, дружище, ты понял, что эксперимент начался, и хочешь дождаться результатов. Дождаться для себя, а не для Великого Дома Навь. Дождаться, обработать, возможно, что-то изменить в артефакте и войти в историю как замечательный учёный, сумевший разгадать одну из знаменитых тайн… Поэтому ты ждёшь».
Вывод приободрил.
«У меня есть время.
Немного, но есть. Можно успеть как следует подготовить рабов, провести разведку, определив, скольких убийц приволок с собой врач, и уж тогда вступать в бой…»
— Я тебя размажу, — пообещал Бранделиус. — Ты…
Поток шипящих обещаний был оборван телефонным звонком с неопределившегося номера.
«Неужели?»
Бранделиус нажал кнопку ответа:
— Да?
— Здравствуй, Сиби, — мягко произнёс эрлиец.
— Здравствуй, Петриус.
— Странно всё получилось, да?
— Рано или поздно мы должны были встретиться, — со всем доступным ему спокойствием ответил чел. — Ты искал меня с невероятным упорством.
