— Что вы намерены с ним делать?
Валери переглянулась с Кардоной. Нужно было попытаться сказать как можно меньше и при этом не настроить директора против себя.
— У Министерства внутренних дел есть план.
— Понятно.
— Для начала мы хотим обеспечить сохранность и безопасность рукописи.
— Рукопись… — Анжели не закончил начатую фразу и повернулся к Кардоне. — Это вы работаете с Клеман-Амрушем?
— Да, — ответила девушка.
— С каких пор?
Кардона, казалось, была удивлена вопросом. Она напряглась, словно от страха. Валери не понимала, что происходит.
— Ну… С тех пор как Мишель Клеман-Амруш стал одним из авторов издательства «Галуа», — наконец ответила Кардона.
— И это он сказал вам о рукописи?
— Конечно. Он и сегодня утром о ней говорил.
Валери кивком подтвердила ее слова.
— Мадемуазель Кампо, показывал ли вам Мишель Клеман-Амруш эту рукопись? — настаивал Анжели.
Левой рукой Кардона откинула свои кудри назад, продолжая держать правую в матерчатой сумке с круассанами.
— Это было давно, я плохо помню… — сказала она.
— Опишите манускрипт.
— Старый пергамент. Я не обратила внимания. Я не имею отношения к писательской работе, занимаюсь только рекламой и распространением его книг, и это совсем не просто.
— Но ведь «Стихи» хорошо продаются.
— Я хотела сказать, что работать с господином Клеман-Амрушем не так-то просто.
— Понимаю, — произнес Анжели. — А вы, капитан, видели эту рукопись?
— Нет, никогда. Я познакомилась с автором только сегодня утром. Он разрешил нам забрать ее от своего имени.
Директор Национальной библиотеки Франции направился к письменному столу и написал несколько слов в блокноте. Валери видела, что старого ученого что-то беспокоит.
— Извините меня, пожалуйста, но пока мы говорили, мне в голову пришла интересная мысль. Нужно ее записать, не то я забуду. Память уже не та, что прежде.
Положив ручку на стол, он вернулся к своим гостьям и внимательно посмотрел на них. Что-то здесь не так. Директор выглядел встревоженным.
— С этой рукописью есть одна проблема, — произнес он после долгого молчания.
— Какого рода проблема? — спросила Валери.
— Она уже давно находится за пределами библиотеки. Когда господин Клеман-Амруш вернул ее мне, хранитель средневековых фондов убедил меня, что хранить ее здесь не безопасно.
— И где же она сейчас?
— У настоящего владельца, который поместил ее в библиотеку только на хранение. Ведь это очень необычный литературный источник. Вы поймете, когда увидите.
— И кто же счастливый обладатель манускрипта?
— Ветеринар по профессии, господин Адриан де Ла-Мот-Руж, который живет неподалеку от Питивье. Адриан де Ла-Мот-Руж — прямой потомок Танкреда де Ла-Мот-Ружа, первого владельца документа, который и привез его во Францию в одиннадцатом веке.
— Вы полагаете, что он передаст его нам?
— Если вам удастся его убедить…
— Мы попробуем.
— Я вижу, вы ничего не боитесь. Вы выбрали опасную, но увлекательную профессию. Я вас провожу.
Директор поднялся с кресла одновременно с девушками и направился к вешалке, чтобы помочь Валери надеть куртку.
— Позвоните мне, пожалуйста, расскажете, как продвигаются ваши дела, — попросил он.
— Обязательно.
Валери и Кардона вышли из здания библиотеки и направились к поджидавшей их машине.
— Что будем делать? — спросила Кардона.
— Поедем к Адриану де Ла-Мот-Ружу. А почему он спросил у тебя, видела ли ты рукопись?
— Не знаю.
— А ты ее правда видела?
— Если честно, не представляю. Я ответила, что да, чтобы не выглядеть полной идиоткой. У Мишеля повсюду столько бумаг, что я вполне могла ее видеть. Но поскольку я не знала, что это она, то и не обратила внимания. Хотя, если увижу снова, наверняка узнаю. Хочешь круассан?
— Да, спасибо, умираю с голоду.
Кардона запустила руку в сумку и протянула Валери кусочек слоеного теста в форме полумесяца.
— А от них разве не толстеют?
— Они мне помогают от нервов. Но у меня есть маленькая хитрость, от каждого я съедаю только половину.
Шофер улыбнулся девушкам и открыл дверцу «пежо». Окоченевшая от мороза Валери забралась внутрь, пока Кардона обходила машину, чтобы сесть с другой стороны. Перед тем как присоединиться к Валери, она бросила в сточную канаву половинку своего круассана. Валери дала адрес шоферу, который занес его в память бортового компьютера.
— В какой-то момент у меня появилось ощущение, что он мне не доверяет, — сказала Кардона.
— С чего ты взяла?
— Просто возникло такое ощущение.
Валери и сама была уверена, что директор библиотеки почувствовал что-то странное в поведении Кардоны, но пока не могла определить, что именно.
— Не переживай. Самое главное, мы теперь знаем, где искать рукопись.
Париж, площадь Сен-Сюльпис, 15:00
Дюрозье шел по площади Сен-Сюльпис, стараясь не поскользнуться на обледенелой мостовой. От шампанского, которым угостил его Леблан, у него немного кружилась голова. Он толком не понял, что ему минуту назад рассказала по мобильному Валери, но голос у нее был взволнованный.
Побеседовав с бывшим офицером разведки, Дюрозье узнал, что «Забытые стихи» задумывались как своего рода психологическое оружие в антитеррористической борьбе. Они должны были служить приманкой или ловушкой для террористов всех мастей. Ясновидящая из Сен-Клу не ошиблась. Книга, изданная в «Галуа», на самом деле не книга, а западня. Под ее обложкой сокрыта ложь, хотя автор и не солгал.
Проект Леблана провалился задолго до того, как он мог быть осуществлен, из-за недостатка средств и энтузиазма. Никто не сообщил Морвану об этой инициативе, и Дюрозье почувствовал обиду за своего патрона. Координация разведки была делом нешуточным. Разные службы предоставляли информацию о своей деятельности только под сильным давлением или при чрезвычайных обстоятельствах. Морван страшно разозлится на директора Общей разведки, когда узнает, что от него скрыли проект, который готовился этой службой.
Издательство «Галуа» сумело провернуть дело, оказавшееся государству не по плечу. Как ему это удалось? Вот в чем загадка. Дюрозье мог допустить, что борьба с терроризмом превратилась в выгодное коммерческое предприятие. Но представить себе, что владелец маленькой фирмы на площади Сен-Сюльпис единолично затеял охоту на Бен Ладена и его приспешников, — это уж чересчур!
Ясновидящая из Сен-Клу предостерегла его не только против книги, но и против плохого человека в окружении Морвана. «Вы в большой опасности», — сказала женщина.
Перед издательством «Галуа» группа журналистов топталась в снегу, окружив высокого человека с камерой на плече. Дюрозье обошел их, внимательно следя за тем, чтобы не попасть в кадр, и нажал на кнопку домофона.
— Кто там еще?
— Министерство внутренних дел.
Вместо ответа послышался щелчок замка, и Дюрозье толкнул старую дверь. Из привратницкой сочился слабый свет.
— Закройте дверь! Не впускайте журналистов!
Дюрозье повиновался и захлопнул дверь. Ему навстречу вышел мужчина пятидесяти с лишним лет, сильно подволакивающий ногу.
— С кем у вас встреча?
— С вами.
— Со мной?
— Ведь вы Ашиль Фауэ?
Дюрозье заметил беспокойство в глазах консьержа.
— Что вы от меня хотите?
— Задать вам несколько вопросов.
— У меня нет времени.
В каморке зазвонил телефон. Ашиль Фауэ оставил посетителя и поспешил взять трубку.
Дюрозье последовал за ним. В неверном свете неоновой лампы он увидел допотопный телефон на столе, заваленном книгами и бумагами. Старые календари железнодорожной компании, висевшие на желтых обоях, вносили ностальгическую ноту в эту убогую обстановку.
Ашиль Фауэ повесил трубку, проклиная творившуюся в издательстве неразбериху.
— Подождите тут, мне нужно сходить за журналистами, черт возьми!
С удивительным при его хромоте проворством Ашиль бросился открывать дверь. Он внимательно проверил документы у каждого журналиста, которому было разрешено войти внутрь.
Злобный как овчарка, консьерж построил журналистов в ряд, а потом провел их во внутренний дворик издательства. В больших окнах второго этажа в свете ламп двигались чьи-то тени. Руководителям издательства «Галуа» пришлось прервать рождественские каникулы и вернуться в Париж, чтобы прокомментировать происходящее.
Ашиль вернулся в каморку взлохмаченный, с подозрительным видом.
— Если вы пришли на пресс-конференцию, то она сейчас начнется. Все начальство собралось, чтобы держать ситуацию под контролем. Вы узнаете много интересного.
— Я хочу поговорить с вами, — настаивал Дюрозье.
