считают, что если движение способствует развитию, преуспеванию и накоплению знаний как на личном, так и на общественном уровне, то в этом и заключается наше предназначение. «Смыслом жизни», по их мнению, являются встречи с новыми людьми и обмен идеями, что способствует созданию общепринятого представления о реальности, которое положительно сказывается на коллективном сознании. Можно назвать это нейробиологическим ответом на вечный вопрос человечества: «Какой во всем этом смысл?» Как и любая система убеждений, шовинизм движения развивался в ходе бесчисленных контактов между людьми, которые делились друг с другом ошибками и заблуждениями в своем взгляде на реальность, своими теориями и фантазиями, чтобы добиться более надежного и всестороннего понимания мира. Точно так же, как и любая система верований, это лишь предварительная идея, и все же мне она кажется вполне работоспособной.
Безусловно, нужно сохранять здоровый скепсис даже в отношении своих самых сокровенных убеждений и взглядов и помнить, что они вполне могут быть основаны на несовершенных моделях реальности. Например, когда заходит разговор о «мужском» и «женском» мозге, большинство исследований и наша реакция на них дают нейробиологии пищу для размышлений. Обрабатывающая способность нашего мозга вынуждает его во всем искать паттерны, и поэтому наше восприятие реальности основано на их поиске. Этому трудно сопротивляться, даже когда мы доходим до классификации отдельных людей.
Как бы сильно мы ни старались осознанно сопротивляться своим предубеждениям, мы все же делим людей по полу, гендеру, расе, возрасту и другим признакам. Но проблема в том, что это многократно усиливает поведенческие модели, которым люди сознательно или подсознательно следуют, чтобы соответствовать «себе подобным». Возникает конфликт между индивидуальным и типичным, который ставит нас перед вопросом о том, является ли гендер лишь социальным конструктом? Этим широким вопросом, имеющим множество деталей, занимаются представители самых разных дисциплин. Нейробиологи же изучают, являются ли гендерные стереотипы следствием нашей несовершенной системы восприятия, результатом деятельности предвзятого и ленивого мозга? Учитывая все, что мы знаем о нашем восприятии мира, это вполне возможно. Но выдержит ли этот взгляд научную критику?
Во-первых, несмотря на десятилетия исследований биологических основ половых различий, мы все еще далеки от понимания того, как половые гормоны влияют на развитие и функционирование мозга на протяжении всей человеческой жизни. Также важно подчеркнуть, что, помимо очевидного влияния половых гормонов на развитие внешних признаков, отличающих мужчин и женщин, другие их проявления нельзя классифицировать как исключительные, так как существует значительное совпадение между людьми разных полов. В этом нет ничего удивительного, поскольку после первой волны развития половых признаков в утробе матери мужчины и женщины вырабатывают оба половых гормона (под действием фермента ароматаза тестостерон становится эстрадиолом, поэтому мужчины тоже вырабатывают «женский» гормон, а женские яичники, наоборот, производят тестостерон).
Во-вторых, взаимодействие с другими людьми может влиять на концентрацию половых гормонов. Поэтому когда человека, идентифицирующего себя как мужчину, воспринимают как «типичного» представителя мужского пола, количество тестостерона в его организме будет возрастать и влиять на поведение.
В-третьих, и это крайне важно, наши предположения о мире, основанные на предшествующем восприятии и построении реальности, могут повлиять на наше представление о себе и других людях, а также о наших чертах и способностях. В ходе одного исследования участников просили, помимо другой информации, указать свой пол, прежде чем перейти к оценке их математических и языковых способностей. Это, казалось бы, безобидное сознательное упоминание пола в анкете значительно исказило восприятие людьми своих способностей, заставив их подчиняться стереотипным представлениям о том, что мужчины лучше разбираются в математике, а женщины – в языках. Но это сработало и в обратном направлении, а ведь участников даже не просили задумываться о своем поле или о гендерных стереотипах. Этот эффект изучали и другие исследования. Например, неосознанное использование женщинами таких шаблонных «девчачьих» слов, как «кукла», «цветы» и «сережки», а не таких «мужских», как «молоток», «машина» и «сигара», изменило женское самовосприятие. Иными словами, одних «девчачьих» слов оказалось достаточно, чтобы женщины заявили, что им больше по душе искусство, а не точные науки.
Интересно проследить, как наше стремление создавать классификации, какими бы грубыми они ни были, влияет на наше восприятие. Наши убеждения веками строились на выявлении ярких и однозначных различий, которые позволяли группировать людей по тем или иным внешним признакам. Одной главы не хватит, чтобы продемонстрировать неубедительность множества предвзятых выводов и ошибочных мнений, сформировавшихся за десятилетия исследований, особенно гендерных. Поэтому всем, кто захочет разобраться в этом вопросе, я настоятельно рекомендую книги Корделии Файн «Гендерные мифы» и «Тестостерон РЕКС. Мифы и правда о гендерном созна– нии»[29].
Как бы сильно мы ни старались осознанно сопротивляться своим предубеждениям, мы все же делим людей по полу, гендеру, расе, возрасту и другим признакам.
В следующей главе мы подробно рассмотрим механизмы, с помощью которых наш мозг генерирует смыслы, а также вопрос о том, как он преобразует их в конкретные системы верований – от религиозных до политических, от теорий заговора до научных гипотез. Несмотря на то, что любые убеждения исходят из нашего несовершенного восприятия, наша способность создавать невероятно изящные, сложные, а порой и зловещие системы верований поистине восхитительна.
6. Мозг убежденный
Во что вы верите? В призраков? В «Манчестер Юнайтед»? В человеческую порядочность? Наши убеждения так же многогранны, как и мы сами. Они непосредственно влияют на наше самовосприятие, оказывают огромное воздействие на наш повседневный выбор, решения, мнения, подталкивают нас к одним действиям и отворачивают от других. Но, как мы уже знаем, мы ни в коей мере не контролируем ничего из этого. Мы можем принять решение или сформировать мнение лишь на основе нашего восприятия, а оно, как мы знаем из предыдущей главы, неидеально и максимально субъективно. Даже такие абстрактные понятия, как убеждения, которые нам бы хотелось считать конечным продуктом разума, во многом определяются работой мозга, происходящей без участия сознания.
Эти процессы зависят от комбинации общевидовых биологических ограничений и уникального сочетания генетической наследственности и когнитивных искажений. К примеру, мы можем полагать, что наша вера в Бога возникла в результате таких сознательных усилий, как размышления о духовной природе бытия или изучение теологии и философии. Но даже наши самые сложные убеждения
