– Видишь? – Стараясь дышать ртом, показываю камешек женщине, – искорка такая в глубине.
– Кажется, – отвечает на неуверенно.
– Вот такая искорка означает, что камешек может стать отличным накопителем. Маааленький такой дух земли в нём живёт – новорожденный, можно сказать. Вплести его в состав артефакта труда не составит…
– А им не больно? – Поинтересовалась неловко женщина, вытянув шею в попытке разглядеть получше ту самую искру, – я бы не хотела…
– Мучить? Нет, никаких мучений, я с ними вроде как… договариваюсь, что ли. Симбиоз такой – они живут в артефакте, становясь его частью, получая толчок к эволюционному развитию. Взамен делятся нужными мне способностями.
– Как интересно, – темноволосая и темноглазая, гарпия уставилась на агат, пытаясь разглядеть духа. Греческие корни сейчас видны, как никогда.
– Ещё как! – Киваю с энтузиазмом, – и очень важно, что ты сама нашла этот камешек, понимаешь? Вроде как поздоровалась с ним, или как у птиц бывает – запечатление.
– Это когда вылупившийся из гнезда птенец считает родителями первого, кого увидит?
– Угу. Здесь послабее, но похоже – типа старшей сестры будешь.
– Здорово! – Взяв в руки камешек, она забормотала что-то ласковое на греческом, – братишка… надо же!
Глядя на её энтузиазм, прихожу к выводу, что могу существенно облегчить себе работу.
– Так… Марина, давай-ка скажи своим, что буду ждать на отмели всех, кто хочет научиться отличать камешки со спящими духами от обычных камней. Хорошо?
– Хорошо, Саша, – закивала та, – и… можно я пока камешек у себя оставлю?
– Пф, – не могу сдержать смешок, – давай сюда, да не уходи. Основу из золотой проволоки сплёл заранее, так что сейчас твоего братишку в колыбельку положу и отдам.
Усевшись рядом (с подветренной стороны), гарпия принялась наблюдать за работой. Погрузившись в поверхностный транс, очищаю камешек от ненужного.
– Руку! – Марина без раздумий подставила запястье под обсидиановый нож, и горячая кровь полилась на колыбель духа.
– Обернись и снова руку! Тьфу… – озираю протянутое крыло, покрытое жёстким пером, – ногу давай, лапу в смысле!
Снова нож…
– Это чтобы он тебя в двух обличьях быстрее запомнил и запечатлел, – поясняю ей, – что-то вроде индивидуальной настройки. Всё, владей!
Бережно взяв кулон из золотой вязи с камешком в центре, гарпия нацепила его на верёвочку из паутинки и повесила на шею.
– Функций несколько, – на всякий случай напоминаю ей, – но слабенькие пока, учти! Поставил глушилку на запахи, сторожок, иллюзии и защиту от насекомых. Всё слабенькое, но мнозадачность позволит духу развиваться быстрей и разнообразней. Месяца… через два подойди, посмотрим. К этому времени дух должен освоиться как следует и будет уже не таким слабеньким. Может, ещё какие функции вплету. Но сама понимаешь, обещать не могу! Дело новое, и как там поведёт себя дух, предсказать не берусь.
– Спасибо! – Расцвела Марина, пытающаяся одновременно слушать меня и наладить контакт с братишкой, – всё, я полетела! Пробы крови у волков из стаи Василича брать буду.
– Тех, что у болота, по соседству с цвергами Дальней Скалы?
– Угу. Местность интересная в плане ресурсов, но мало ли что – нужно отслеживать ситуацию со здоровьем, а ну как переселять придётся? Ленка из судмеда настояла на постоянном мониторинге, а мне теперь крылья сбивать! Охо-хо… ладно хоть, местные хищники летучие нас почему-то не трогают. Всё, давай!
Проводив взглядом крылатую фигуру полуженщины- полуптицы и вернулся к артефактам. Марина своя, из Госпиталя, потому работал бесплатно. И пусть я сейчас по факту один из лидеров новорожденной гильдии, но отпочковаться от Госпиталя нет желания. Мало нас пока, чтобы претендовать на полную самостоятельность.
Совмещаю пока работу, обучение новых артефакторов и медицину. Правда, чем дальше, тем больше становлюсь этаким фельдшером запаса. Продолжаю обучаться у Зинпалны и по мере необходимости помогаю в случае авралов. Но текучка уже не моя.
– А, Сысоев! – Физиономия против воли расплывается в улыбке при виде заклятого друга из параллельного класса, осторожно поднимающегося по ступенькам. Трусоватый амбалистый жиртрест невзлюбил меня ещё в младших классах, старательно осложняя жизнь.
После переноса и изменения стал большим и грозным троллем… ну это поначалу так думали. После оказалось, что скорее дух земли, притом слабенький, несмотря на размеры. А жизнь мне поганец успел отравить и здесь… теперь вот мщу. И мстя моя страшна!
– Ну здравствуй, друг мой!
Сысоев приторно и заискивающе заулыбался, протягивая лопатообразную ладонь. Жму… а чего!? Не люблю, но вежливости никто не отменял.
– Вот, – обладающий телосложением, но никак не ловкостью сумоиста, он нерешительно потоптался передо мной, протягивая пакет, – я тут травок набрал всяких. Не знаю, может пригодится чего…
– Мирится типа… как был дешёвкой, так и остался! Нет бы чего интересного принести, – размышляю, заглядывая в потёртый пластиковый пакет с ворохом трав вперемешку, – такое впечатление, что прямо приходом нарвал, затратив пятнадцать минут. Да уж… и удивляется потом – что ж его, бедного, не любят! Почему сиротинушку обижают!
* * *
– Как?
– Лучше, – Даша потёрла лиц, запоздало снимая красноту с опухших от слёз глаз, – сегодня головоломки для детей первого-второго класса разбирали.
– Ох, Даша…
– Мам, ну не начинай! – Вспыхнула молоденькая сида, – люблю я его, понимаешь?! Даже такого… отсталого! А когда он сегодня пазл сам сложил – думала, сердце от счастья остановится! Пусть он не станет таким же умным как раньше, но хотя бы до уровня лет двенадцати я его доведу! Клянусь!
Запахло озоном и Дарью окутала сеточка тоненьких молний, ощутимо тряхнув.
– Это что такое… – начала девушка, но мотнула головой, остановившись, – кажется, мам, клятва услышана. Кем бы то ни было…
– Твою… – Зинаида Павловна присела на враз ослабевших ногах – новости не из радостных. Знать, что твоя единственная дочь, кровиночка и надежда, по-прежнему любит интеллектуально деградировавшего парня, само по себе то ещё испытание. А тут ещё и клятва, которую кто-то принял.
– Да и не одна я вожусь, – начала успокаивать мать Дарья, – Бобров тоже с Пашкой возится – каждый день приходит, да не по разу. Новости рассказывает, игрушки приносит, пытается как-то к работе привлечь.
– Как… а, ясно. Со дна реки что-нибудь?
– Угу. Да не просто камешки или там водоросли, а со сложностями всякими. Тоже головоломки своеобразные.
– А Павел на тебя… – Зинаида Павловна остановилась, выразительно посмотрев на низ живота дочери, – не?
– Мам! – Девушка вспыхнула, – ничего такого он не позволяет! Я бы может… а, ну тебя!
– Так значит говоришь, реабилитация проходит успешно? – Перевела мать разговор с неудобной темы.
– Да, – Даша с облегчением приняла подачу, – я тут посоветоваться зашла, по части детской психологии что-нибудь почитать хочу. Прикладное что-нибудь, вроде методичек для воспитательниц детского сада и учительниц младших классов. Есть такое?
– Как не быть, – старшая сида прикусила нижнюю губы, блеснув жемчужными зубками, – или хочешь, с Марковной тебя сведу. Она почти пятьдесят лет в детском саду отработала.
– Которая лиса, но не кицунэ? При Школе сейчас?
– Она самая. У тёти Марины воспитателем в группе была, так она до сих пор её помнит.
– Ну… неудобно немного, – нерешительно начала девушка, – тогда все узнают…
– А то никто не знает, – закатила мать глаза, – весь Остров – одна большая деревня! Кто, с кем, когда…
– А действительно! – Даша тряхнула копной густых золотых волос, – зови!
Глава 3
Небольшой сквер около Госпиталя, разведённый стараниями медперсонала из числа дриад, потихонечку становится привычным местом для гуляний медиков и пациентов. Плодовые деревья переплели ветви над дорожками из каменных плит, образовав закрытые от проливных дождей зелёные тоннели. Выращенные из яблонь деревья-беседки ждут усталых медиков, забежавших покурить во благе или поесть в одиночестве, без назойливого гомона болтливых подруг.
