на клочки, нет — это был зов помощи, потому что она хваталась за лодыжку и стонала от боли.
Кажется, Барби подвернула ногу на своих убийственных каблуках!
Тяжело вздохнув, барин отходит от меня, но его глаза говорят куда больше слов: меня взяли «на карандаш», и этот разговор явно ещё не закончен, хотя я так не считала. Он возвращается к Инге, которая состраивает скорбное лицо, и подхватывает её на руки, а я чувствую… Нет, не ревность, но чувство было таким же по силе — непомерную зависть оттого, что даже такой, как Инга, достался нормальный ответственный парень, который поддерживает её несмотря на то, что не всегда у них всё гладко. А мой даже при отличных отношениях и почти одинаковых взглядах на жизнь умудрился всё испортить. Стас пронёс Ингу мимо нас, не повернув головы в мою сторону, а вот Барби не удержалась и одарила меня победным взглядом. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что её вывих — спланированная постановка, чтобы привлечь к себе внимание Стаса и оторвать его от меня.
Неплохой ход, ваше Сиятельство. Но я ведь не расстроена, да?
Стас ничего для меня… не значит, но всё равно было неприятно.
Да какого хрена!
— Тоже мне, актриса Погорелого театра… — бурчит рядом недовольная Сашка. — Можно подумать, никто не понял, зачем она это сделала…
Стоп, что? Не только я раскусила её игру?
— Она имеет на это право, он ведь почти её муж, — констатирую факт.
— Ключевое слово «почти». Знаешь, гости ничего бы не заподозрили, если бы она сама им не намекнула. И, если происходит то, о чём я думаю, эта свадьба не состоится.
А что происходит? Я одна ничего не понимаю?
— Ты что, совсем слепая? — не сдерживается подруга: кажется, я задала свой вопрос вслух. — Не видишь, как мой брат на тебя смотрит?
Это ещё что за новости?
15
— Совсем сбрендила? — шиплю, чтобы никто не услышал, и кажется, немножечко трезвею. — Он женится на Инге, при чём тут я?
— Ты удивишься, но любовь и брак — это не всегда синонимы, — хмыкает Сашка. — Ему ничто не запрещает жениться на Инге и при этом хотеть тебя.
От последнего предложения мне стало совсем дурно, потому что звучало пошло и как-то неприятно. Но я против воли начинаю прокручивать в голове отрывки воспоминаний: Стас смотрит на меня странным нечитаемым взглядом; ждёт меня после универа; укрывает пиджаком, когда сплю… «Если не хочешь, чтобы твоя жизнь стала чуточку сложнее — да и моя заодно, — лучше сделай вид, что ничего не замечаешь и не понимаешь, идёт?» — так он, кажется, сказал? Чувствую, как кровь отливает от лица, когда до меня, наконец, доходит.
Его и моя жизнь может стать сложнее только в одном случае.
— Нет… — выдыхаю и падаю на стоящий позади стул. — Это всё мне просто снится…
Ну ладно, здесь надо внести небольшую поправку — я не полностью была напугана таким исходом, потому что какая-то часть меня была польщена тем, что меня предпочли такой утончённой леди, как Инга. Не то что бы я была посредственностью или страдала заниженной самооценкой — она у меня на нормальном уровне, — просто я здраво смотрю на своё положение. Что есть у меня? Ничего. Ни престижной работы — да простит меня Валентина Игнатьевна… — ни социального статуса, ни богатых родителей, даже собственного угла и то нет. Со стороны Инги наоборот одни перспективы, буквально все из вышеперечисленных, и наверняка к этому списку прилагается ещё вагон и маленькая тележка разных привилегий. И ей предпочли меня?
Подумала об этом и сама себе не поверила.
Но как же тогда расценивать его непонятное поведение?
Так, выдохни: наверняка этому всему есть какое-то логическое объяснение. Может, ему, как и Максу, просто захотелось развлечений перед тем, как они станут ему окончательно недоступны, а я подвернулась под руку, как доступный вариант? Может, на самом деле он не такой замечательный, каким я его нарисовала, и каким представляют Сашка и Валентина Игнатьевна?
Нет, такого просто не может быть.
Тогда что?
— Знаешь, я думаю, что у тебя слишком богатое воображение, — отвечаю с усмешкой. — У него совершенно нет причин выбирать меня — я бы не выбрала.
— Тебе пять лет, что ли? — нетерпеливо ворчит подруга. — Как, по-твоему, всё это вообще происходит? Думаешь, мы сами ищем себе вторую половинку? Твоя мама не рассказывала тебе, что мы не выбираем, кого любить?
— Есть масса вещей, о которых мама мне ничего не говорила, потому что её как бы и не было, — усмехаюсь. — Меня воспитывала бабушка, а это другое поколение, они и думают о вещах совсем по-другому.
— Прости, — искренне извиняется. — Значит, мне самой придётся заняться твоим ликбезом. А заодно заставить тебя поверить в то, что ты интересна моему брату.
Качаю головой, потому что мне это всё не нравится.
— Даже если по какой-то причине твоя безумная теория окажется… не теорией вовсе, это не значит, что я буду на седьмом небе от счастья.
— Это ещё почему?
— Очнись, Саш! Он женится через два месяца, о каких отношениях с ним ты говоришь?! — Делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться и не наговорить лишнего. — Даже если случится фантастика, и я в него влюблюсь — а этого точно не случится, — я ни за что не стану уводить его у Инги. Не зря говорят, что на чужом несчастье счастья не построишь — это годы, если не века, горького опыта многих женщин до меня. Прости, но я не собираюсь в этом участвовать. Я пошла спать.
Я поднимаюсь к себе, стараясь даже не смотреть в сторону крыла барина; снимаю платье, смываю макияж и очень долго отмокаю под душем, пытаясь вместе с водой смыть и всю ту информацию, которую сегодня получила. Думаю, теперь настал мой черёд избегать Стаса, потому что после всего, что я за сегодня узнала, мне будет очень неловко оказываться с ним в одном помещении. Да и Ингу стоит избегать, потому что у меня обычно все эмоции на лице написаны, не хочу, чтобы она что-то там рассмотрела и окончательно превратила мою жизнь в ад. Я лучше просто подожду, когда отпуск Саши закончится, и она вернётся в Англию; тогда и у Стаса не будет причин оставаться в этом доме, и они с Ингой тоже уедут, а я забуду всё это, как страшный сон.
Блин, Инга… Это был ещё один довод в пользу предположений Сашки, потому что
