– Рад помочь, – ответствовал специалист по проблемным пациентам.
В том, что Алехин из их числа, Филькенштейн уверился прочтя его медицинскую карту из Москвы и проведя анамнез. Хотя результаты химиотерапии обнадеживали, а физически урл (необрезанный, иврит) не слишком ослаблен, его психическое состояние оставалось нестабильным. Заключение онкопсихолога Марии Шпагиной, длительно время наблюдавшей пациента в Москве, подтвердил и её местный коллега: «У него ад в душе, только хитрец его умело скрывает. Яша, не верь его словам, читай боль во взгляде». Действительно, стальные глаза как будто принадлежали двум разным людям: то напуганному ребенку, не знающему что делать, то взрослому, который всё для себя уже решил. Яков не знал, что больше пугало. Вот и минуту назад Матвей уверенно контролировал разговор и ситуацию в целом, но способен ли в одиночестве держать себя в руках?
Заботу о госте Земли обетованной проявлял не только лечащий врач, им интересовались местные спецслужбы. По прилету в аэропорту Бен-Гурион офицер задал бессмысленные, на первый взгляд, вопросы про багаж и цели поездки, сделал пометку в компьютере, что «клиент» прибыл. И вот руководитель Моссад, заочно знавший прибывшего по операции «Шиа», приехал познакомиться. Главного разведчика Израиля влек оперативный интерес, дополненный человеческим любопытством. Чтобы не тратить время на предварительные реверансы, он, постучавшись, вошел в палату, скрестив руки на животе. Сверху положил правую без одного пальца, оторванного давно толи своей, толи чужой взрывчаткой.
– Comrade Grieg, – гость, хотя владел русским, заговорил по-английски чтобы видеозапись беседы была понятна и в ЦРУ, потребовавшем «сделать рентген» Алехину, – от лица израильских коллег приветствую в Тель-Авиве. Повод для вашего приезда не из лучших, но дает мне шанс увидеть легенду советской и русской разведки.
– Давид, – Матвей опознал «Четырехпалого», – вы льстите больному пенсионеру. Ваши сотрудники пусть равняются на собственных героев.
Разговор шел о многом и ни о чем. Близилась развязка.
– Мистер Алехин, – израильтянин сменил форму обращения к собеседнику, посылая тому вербальный сигнал, – мое ведомство получило запрос от заокеанских партнеров, который мы в силу соглашения о сотрудничестве с ними обязаны выполнить.
– …, – русский выразительно молчал, никак внешне не реагируя, хотя уловил смысл ключевых слов: «мы» вместо «я»; «обязаны выполнить», а не «хотим выполнить».
– Джереми Кокрейн прибыл, чтобы переговорить.
– Причем тут англичанин?
– Он с вами знаком, а вопрос, видимо, деликатный.
– Я могу отказаться?
– Можете, – «Четырехпалый» едва заметно качнул головой, – но тогда встреча пройдет на их условиях.
– А если соглашусь?
– То на ваших, – моссадовец утвердительно прикрыл веки на долгую секунду.
– Пусть Кокрейн приходит. Надеюсь, здесь я в безопасности?
– Безусловно. В Израиле гостям, тем более в госпитале, очень безопасно, – израильтянин растянул тонкие губы в мину, которую несведущие люди могли бы принять за надменную усмешку, а Матвей принял за дружескую улыбку.
Руслан не любил фитнес, хотя ходил заниматься на тренажерах. Ему претила обтягивающая «пидерская» одежда мужчин, словно бабы трепавшихся о диетах и личных тренерах. Женщины в зале – другое дело. Костюмчики: ай-ай! И пахнут не парфюмерией, а как положено самкам. Взять хотя бы вон ту, что жопу накачала супер, африканскую! Никакой косметики, а какая кожа! «Но, сука, не смотрит на меня. Видишь ли, кавказцы не в её вкусе. Как будто пробовала их на вкус, овца тупая!» – раздражение заставило резко громыхнуть пачкой блинов, мерно поднимавшейся и опускавшейся на тросе, и мысли переключились на совсем иную тему.
«Стукачок» из ФСБ поведал, что на совещании по аварии в Селитрограде Президент пообещал убрать Красько с «Росселитры», если дела в компании не улучшатся. Магомед обрадовался и велел вновь надавить на несговорчивого компаньона. А как? Шахту взорвать? Пока угрозы были чисто психологическими: дом сжечь, сторожа грохнуть, сестру напугать. Михаил не поддался и заметку в журнале Elle не опубликовал. Только его безопасник без толку носился, как подорванный, в поисках преступников и шантажистов. «Пора действовать, а то Мага может снять заказ и тогда денежки тю-тю».
Правда, на днях Вика бухтела про поездку семьи в Италию: «На озере Комо мы себя чувствуем спокойно, там бандитов нет, можно не ходить в окружении автоматчиков». Надо ей позвонить, пригласить на перепихон и вытянуть подробности. Бросил станок, решив потратить лишние калории на секс, совместив приятное с полезным. «Чего не сделаешь ради работы, – хохотнул в голос и, двигаясь в раздевалку, толкнул плечом одного из «голубых». – Что встал поперек дороги, чудило!»
Современный термин идеально подходил качку в своем изначальном значении. «Мудо» на старорусском означало «яйца» у мужской особи, а у мощного парня в обтягивающем трико они были крупные, бицепсы – тоже. Тот решил ими помериться, зайдя за дагестанцем в раздевалку. Увы, сравнить размер testiculus не получилось, поскольку Руслан сразу вытащил ствол и ксиву ФСБ. Молодой банкир резко отвял, зато позже переговорил с администраторшей и звякнул соученику, трудоустроившемуся как раз в Федеральную службу безопасности. Ему и поведал сомнения и обиды, касающиеся некого Руслана Эльдаровича Гафурова – обладателя удостоверения с таким-то номером. Чуть позже приятель сообщил, что, по учетам управления кадров, такой имярек и номер вообще не существуют. Никаких мер ведомство не предприняло, но в соответствие с инструкцией был зарегистрировав запрос по ФИО.
В дверь постучали. Не по-хозяйски, но и не как гость. Затем дверь отворилась, и предсказуемо появился Кокрейн. На первом этапе его лошадиное лицо пролезло в щель, на втором – худощавое тело английского джентльмена с коротковатыми ногами в дорогих туфлях Barker. «Совсем не изменился с предыдущей встречи, – оценил Матвей, – только волосы изрядно поредели и ногти хуже маникюрит. Наверное, последнее – моя заслуга».
– Comrade Grieg, – наигранная теплота в голосе пылала стандартной британской неискренностью, а не попыткой охмурить многоопытного шпиона, – какое удовольствие вновь встретиться с вами.
– Особенно, если учесть, что я смертельно болен, – саркастически парировал растрепанный Алехин, неуверенно вставая с кровати, в которой умышленно провел целый вечер в ожидании засланца «заокеанских партнеров».
Русский сделал шаг навстречу, выбирая наилучший ракурс для скрытой видеокамеры, которая, как было очевидно из поведения «Четырехпалого» во время визита, находилась над левым углом панорамного окна палаты. Протянул правую руку Джереми, тот инстинктивно подал свою. Рукопожатие пациента оказалось судорожно цепким, а его левый кулак, описав короткую дугу, скорее больно, чем сильно ударил пришельца в ухо. В College Eton его выпускник занимался боксом, но то было давно, и без боевой правой невозможно боксировать с русским левшой, который выше на полголовы. Сочтя, что бить больного – не fairplay, Кокрейн смирился с быстро распухающей красной ушной раковиной. От того ненависть только усилилась, как и надеялся его противник.
– Старик, ты мне остался должен два миллиона североамериканских долларов с прошлого раза. Когда отдашь?
– Та история с Сирией давно закрыта. Забудьте о деньгах.
– Обокрал меня, а предлагаешь забыть. Ты хоть знаешь, сколько стоит тут лечиться? Не знаю, умру от рака или от голода. Сволочь ты, как и все твои, да и мои коллеги. Когда-то я многим был нужен, нынче – никому. Правительство отказалось оплачивать мое лечение. Представляешь, даже в военный госпиталь меня не положили.
– Как же так, мистер Алехин? После того, что вы сделали для России! У нас такого не случается, корона помнит национальных героев. Может быть, вы тогда в Тартусе провинились?
– Провинился?! – русский задохнулся от гнева и разразился потоком национального мата. – Из Тартуса вывез хранившееся золото КПСС, точнее алмазы. На миллиарды! Ты, наверняка, видел по ТВ или в интернете кадры их «случайной находки». А они про меня и слышать не хотят.
– Они кто?
– Президент и его камарилья! Обещали наградить, а когда бабки загребли, меня выкинули на помойку. Сам, говорят, виноват, что заболел. Ненавижу!
– Как сами заболели? Каким образом? – Кокрейн уже получил доступ к заключению онкопсихологов и прокачивал ключевые моменты.
– Давно, в Афганистане, когда использовал радиоактивные материалы. Эх! Что попусту молоть языками. Устал я. Выкладывай, зачем пришел, – Матвей рухнул на койку и отвернулся к стене.
– Проведать. Помочь, – руководитель русского отдела MI-6 сообразил, что эмоциональный всплеск оставил больного без сил и что неожиданная его откровенность вот-вот сменится замкнутостью.
