— Давай я понесу, — предложил Шамиль.
— Когда надо будет, сам попрошу, — заверил его Вахид.
Когда они вышли на окраину города, стало заметно светлее, а со стороны пустыни потянуло прохладным ветерком.
— Стой! — раздался окрик на арабском.
Вахид остановился.
— Свои!
— Кто такие?
Вахид разглядел пикап с пулеметом в кузове и человека, стоящего рядом с ним.
— Я плохо понимаю арабский язык! — ответил он заученной фразой. — Но знаю чеченский и английский.
— Ты чеченец? — спросил его тот же человек на родном языке.
Вахид облегченно вздохнул и воскликнул:
— Хвала Всевышнему! Тебе о чем-нибудь говорит имя Абдул аль-Валид?
— Валид? — удивленно протянул человек с автоматом. — Ты, я слышал, ранен.
— А ты кто? — спросил Вахид, вглядываясь в лицо, размытое предрассветными сумерками. — Назови свое имя.
— Руслан Масахадов.
— Если бы не пустыня, давно подумал бы, что я на родине, — проговорил Вахид. — Только что умер мой родственник. Нужно похоронить.
— Прими мои соболезнования! — Руслан прижал руку к груди.
— Ты здесь один?
— Нас трое. — Руслан махнул в сторону автомобиля. — Анвар и Доку спят.
— Они в машине? — спросил Вахид и наконец-то разглядел и людей, сидевших в пикапе. — Может, вы дадите нам ее на время?
— Доку! — позвал боевик.
Послышался звук открываемой дверцы. Вахид разглядел, как на дорогу вышел человек.
— Что? — спросил Доку.
— У наших братьев несчастье, — сказал боевик. — У одного из них от ран умер родственник. Скажи Анвару, пусть останется со мной, а сам довези их до кладбища.
Вскоре Доку остановил машину у свежевырытых могил.
— Это сколько же наших братьев полегло от рук неверных? — ни к кому не обращаясь, сказал он.
— Ты расстроен? — спросил из кузова Вахид.
Быстро светало. Небо на востоке налилось багрянцем.
— А ты нет? — осведомился Доку и выбрался из-за руля.
— Они в раю, за них радоваться надо, — сказал Шамиль, взял лопату, лежащую в кузове, и подошел к яме. — Интересно, для кого ее вырыли?
— Может, и для тебя, — как само собой разумеющееся ответил Доку.
— Ты сказал, у тебя вода есть, — напомнил Вахид.
— Извини, совсем забыл. — Доку устремился обратно к машине и через минуту протянул Вахиду пластиковую бутыль.
— Погоди. — Вахид отстранился и огляделся. — Не будем же мы его в кузове мыть?
— Ты собираешься сейчас соблюдать обряд? — удивился Шамиль.
— Ложе для омовения там, — со знанием дела сказал Доку и показал рукой в сторону развалин.
Вахид увидел каменную плиту.
— Помогите мне! — Он подхватил тело Зелимхана и подтащил к краю кузова.
Втроем они спустили покойника на землю и перенесли к плите. Вахид лично уложил его таким образом, чтобы лицом он был обращен к священной Мекке. Шамиль помог размотать простыню.
— Что это? — спросил Доку, глядя на порезы.
— Я думаю, тебе лучше не знать правду, — на полном серьезе сказал Вахид. — Она страшная, а ты молод и можешь наделать глупостей.
— Кажется, я догадался! — Рука чеченца легла на автомат.
— О чем ты догадался? — спросил Вахид.
— Из него вытащили органы, а потом убили!
— Хватит говорить! — разозлился Вахид. — Лучше помогите мне.
Было уже совсем светло, когда Вахид закончил поправлять могильный холмик:
— Все!
— Надо было Доку попросить, чтобы приехал за нами, — сокрушался Усман, глядя на блокпост и машину, видневшиеся вдали. — У него в кузове стояли две канистры с бензином. Нам бы хватило доехать до границы с Турцией.
Вахид переглянулся с Шамилем и уставился на Усмана.
— Ты решил сейчас уходить в Турцию? — спросил он.
— А как иначе?
— Это из-за жары, — сделал вывод Шамиль и улыбнулся.
— Что ты хочешь этим сказать? — возмутился Усман. — Думаешь, я перестал соображать?
— Девятьсот километров по территории, занятой террористами, — задумчиво проговорил Вахид и осекся.
Но было поздно.
По тому, как изменился в лице Усман, стало ясно, что его зацепило такое определение.
— Как ты сказал? — спросил боевик и хищно прищурился.
— Смерть Зелимхана открыла мне глаза, — сказал Вахид, уже твердо решив убить Усмана. — Я не смогу воевать за людей, которые наживаются на смерти моджахедов. Думаешь, куда отправили его почку? Ее пересадят какому-нибудь американцу или европейцу…
— Который окажется гомосексуалистом, — добавил Шамиль.
— Не заговаривайте мне зубы! — Усман неожиданно дернул за ствол автомат, висевший на плече, пытаясь направить его на Вахида.
Однако Шамиль, стоявший сбоку, опередил его. Он перевернул в воздухе лопату и точным ударом в висок опрокинул Усмана на землю. Кровь хлынула из разрубленной головы, однако чеченец оказался на удивление живуч. Он вскочил на ноги, вытянул руки и бросился на Вахида.
Тот шагнул в сторону, пропустил его мимо себя и двинул ему в левую часть головы кулаком. Усман вновь оказался на земле. Он сделал попытку приподняться на руках, однако волна судороги не дала ему этого сделать.
— Надо унести его с кладбища, — сказал Шамиль.
— Зачем? — удивился Вахид. — Вокруг много готовых ям.
Когда Вахид с Шамилем подошли к школе, в которой размещался их отряд, во дворе уже царило оживление. Пахло дымом костра и жареным мясом.
— Мне кажется, Осама нас не отпустит, — тихо сказал Шамиль. — Надо было бежать, как предлагал Усман.
— Куда? — Вахид растерялся от такого заявления. — У нас нет даже документов. Или ты собираешься покупать билет на самолет по карте боевика?
— Все равно можно было что-то придумать, — стоял на своем Шамиль.
— Мы уже придумали, — с издевкой проворчал Вахид. — Тебя рука плохо слушается, а я хромаю.
— Это пройдет, — со знанием дела заверил его Шамиль.
Глава 38
На постой
— Давай к этому мужику! — воскликнул Речник и показал пальцем куда-то вперед.
— Почему командуешь? — возмутился Берса и посмотрел между сиденьями.
В свете фар вдоль дороги ковылял какой-то старик.
— Сам сказал, надо местного найти.
Берса промолчал. Конечно, его замечание выглядело нелепым. Тем более с заднего сиденья почти не видно дороги. Однако он ничего не мог с собой поделать. Злость и обида за то, что его отправили вместе с группой, душили бригадного генерала. Конечно, и этот факт он использовал в своих интересах. При каждом удобном случае Берса напоминал бойцам, что отправился вместе с ними из-за опасения за их жизни.
— У него оружия не видно? — заволновался Мосляк. — Вдруг ополченец?
— А мы кто? — спросил Речник и нервно хохотнул.
Гниляк опустил стекло.
— Отец, а где воды можно набрать?
— Как ты сказал? — Старик в ушанке и рваной телогрейке наклонился к окну.
— Комендатура в селе есть? — спросил Речник.
— Чего? — Чтобы лучше слышать, старик приложил ладонь к уху. — Говори громче.
— Понятно, — зло проворчал Гниляк, трогая машину с места.
— Правильно их ватниками называют, — сказал Мосляк.
Вода диверсантам была не нужна. Таким вот способом они пытались как-то завязать разговор, чтобы выведать, есть ли в селе ополченцы.
С собой Берса взял Гниляка, Портоса, Мосляка и Речника. Пройти через передний край не составило труда. Сплошной линии обороны ни с той, ни с этой стороны не было. Большие участки патрулировались на машинах или танках, выставлялись секреты.
Уже под утро он встретился с агентом СБУ. Бывший милиционер жил на окраине небольшого шахтерского городка и промышлял тем, что возил людей за пенсией на территорию Украины и обратно. По всей видимости, там его и завербовали. Худощавый мужчина с нервным лицом слегка заикался и шепелявил, отчего Берса сделал вывод, что на сотрудничество он пошел не сразу.
Агент предоставил автомобиль. Старенькие «Жигули» шестой модели с виду дышали на ладан, однако на деле оказались на ходу.
В последний момент Берса все же вынудил Крикуна отказаться от мысли поделить их небольшой отряд на две группы. Главными причинами были риск оказаться в руках ополченцев и нехватка людей. Не считая Лисы и Гиблого, которые под видом мирных жителей должны будут перегнать куда следует машину с минометом, группа и так стала меньше на три человека.
Берса отвернулся в окно. Мысли о подвижной огневой точке вконец испортили настроение. Он был уверен в том, что затея со стрельбой — авантюра. Хлебовозка не иголка. Одна надежда на чудо. Этим вопросом занимался Крикун. Берса очень надеялся, что полковник провалит операцию и машину задержат сепаратисты.
Они проехали через село и оказались в поле.
— Разворачивайся! — принял решение Берса.
— Уверен? — Гниляк сбавил скорость.
