— Вставай, вставай быстро!
Я вытащил голову из соломы и поднялся на колени, моргая. Только рассвело, кремовая дымка в небе была еще светло-розовой, а не желтой. Напарник пригнулся на задке телеги, и я спросил:
— Что?
— Две новости, — ответил он. — Хорошая и плохая. С какой начать?
— С хорошей, — сказал я, не задумываясь. — Люблю хорошие новости по утрам.
Он ткнул пальцем в ту сторону, где пританцовывал Безумный.
— Вон вертушка.
Я встал на ноги, поглядел. За холмом был луг, за лугом, в низине, — рощица, а за ней виднелось что-то красное.
— Что же, это хорошая новость, — начал я, поворачиваясь, но Пригоршня перебил, ткнув в противоположном направлении: — А вон те, кто тоже за ней едет.
Три машины — две точно такие, как та, на которой ооновцы появились в поселке, и одна с крытым кузовом — ехали далеко позади и слева, но явно в том же направлении, что и мы.
— А это плохая, — сказал я. — Чего мы тут тогда стоим? Ходу!
То ли они заметили нас еще до того, как напарник разбудил меня, то ли когда мы покидали вершину холма, — так или иначе, скорость машин резко увеличилась, и позади них в воздух поднялись клубы пыли.
— Гони, гони!
Он и так гнал — ничего не понимающий Безумный, далеко выбрасывая длинные ноги и размахивая хвостом, как лассо, несся с холма, волоча телегу.
Холм скрыл от нас машины, но ненадолго. Дороги за ним не было и в помине, я подозревал, что тут вообще никто никогда не ездил ни на лошадях, ни в автотранспорте. Пегий помчался по нехоженому лугу, взрывая копытами землю и разбрасывая клочья пожухлой травы. Для него это была, должно быть, сумасшедшая скорость, но нас с Пригоршней она совершенно не удовлетворила.
— Нагоняют! — выдохнул он, оборачиваясь и потрясая вожжами, чтобы добавить Безумному прыти.
Машины действительно нагоняли, теперь я видел головы солдат позади кабин.
— Но-о! — заорал напарник. — Давай!
Но бежать быстрее конь был не способен. Хотя рощица, за которой опустился вертолет, приближалась.
— Ты вертушкой разве умеешь управлять? — прокричал я. — Тем более такой, гражданской?
— Такой как раз легче, — ответил он.
— Ну так умеешь?
— Сам ни разу этого не делал. Но видел, как другие… И меня учили.
— Но не доучили, раз сам ты не летал ни разу?
— Не… Держись, поворачиваю!
И вовремя: роща была прямо перед нами, в неглубокой низине, а ворваться в нее на всем ходу означало разбить телегу и, возможно, размозжить бедовую голову Безумного о первое же дерево. Поэтому напарник избрал обходной путь и заставил пегого повернуть влево.
Машины были совсем близко, сквозь лобовое стекло я уже видел силуэт водителя в кабине первой, далеко опередившей остальные две. Конечно, военные давно поняли, что мы не просто так появились здесь, а стремимся к той же цели, что и они. Но ни я, ни солдаты пока не стреляли: на таком расстоянии это было бессмысленно.
— Капитан, Пирсняк этот, с ними? — прокричал Никита.
— Не вижу его, — ответил я.
— Эх, если б «СВД» была! Сейчас бы в прицел — и шмальнуть! Я и так на себе много таскаю, надо было тебе снайперку взять из того дома, я ж просил, почему ты ее не взял?
— Потому что у нее длина больше метра, весит она больше четырех кило, а с прицелом и патронами — все пять. А я люблю налегке передвигаться. И потом, я б не смог сейчас попасть ни в кого на такой скорости…
— С холма надо было сразу стрелять, с вершины, пока стояли, — перебил он. — Я б половину их успел перемочить, остальные бы испугались и отступили.
Телега качнулась, подскочила на ухабе. Роща теперь тянулась справа, всего в паре метров я видел деревья. Пригоршня дернул поводья, вновь поворачивая, — и нашим взглядам открылся вертолет.
Он стоял, накренившись, в центре разделяющей склон и рощу поляны. Красный и с виду будто из пластмассы. На лыжах — я разглядел в них прорези и вставленные туда небольшие черные колеса, — с трехлопастным винтом. Мы видели его левый бок, дверца там была выломана, хотя в целом машина не производила впечатления вышедшей из строя. Пилот опустил ее в нескольких метрах от границы камней, которых постепенно становилось все больше, так что в конце концов они образовывали горку, переходящую в почти отвесный склон.
Роща скрыла от нас машины военных, а нас — от них. Сунув «форт» в кобуру, я на четвереньках перебрался к Пригоршне.
— Пулемет, видишь? — спросил он обрадовано. — Это самодеятельность уже, не должно там пулемета быть…
Я кивнул, разглядывая оружие. Под обтекаемым носом вертолета обшивка была частично содрана, там виднелись черные потеки, следы сварки, — к тому месту была примонтирована турель с толстенным стволом. Впрочем, через несколько секунд я увидел, что на самом деле их там несколько, не то шесть, не то восемь, соединенных круглыми скобами. Я оглянулся: преследователи были еще за рощей.
— Но-о! — взревел Никита, выпрямляясь и что было сил дергая вожжи. — Химик, слышишь? Бросаем телегу и внутрь заскакиваем. Я соображу, как эту хрень в воздух поднять, а ты смотри, откуда пулемет управляется. И долби по ним, отбивайся, пока не взлетим…
У меня было множество возражений: пулемет могло заклинить, в вертолете мог отсутствовать боеприпас, либо закончиться топливо, либо он был сломан… Я не стал ничего говорить, потому что смысла в этом не было. Приподнялся на полусогнутых ногах, готовый соскочить на землю, как только напарник остановит телегу, — и тут она остановилась без его участия.
Но вначале позади раздался грохот и нарастающий свист. Мы оглянулись: двух машин видно еще не было, а третья, с открытым кузовом, появилась в поле зрения. И от нее в нашу сторону протянулся дымный стержень, он удлинялся, будто выталкивая к нам то, что находилось на его конце, — что-то небольшое, темное, вытянутое… — Граната!
Мы с Никитой выкрикнули это одновременно. И одновременно прыгнули в разные стороны. Я сильно оттолкнулся от проломленного борта телеги, согнувшись, почти прижав голову к груди, рухнул боком и кубарем покатился по мягкой земле. Позади громыхнуло, потом меня накрыла волна треска, и рядом в кочку вонзилась горящая доска. Вертолет был прямо передо мной. Вскочив, я метнулся прочь от взрыва, прикрывая голову руками, обернулся: телега исчезла, превратилась в большой клуб темно-коричневого дыма с проблесками огня. Безумный, к моему удивлению, был жив: он бежал на передних ногах, поджав задние.
Нет, на самом деле это, должно быть, взрывная волна ударила пегого в круп, приподняв его. Но, так или иначе, он сейчас напоминал улепетывающего дворового пса, которому кто-то сильно наподдал ногой под зад. Ко всему прочему хвост его дымился.
Обломки телеги попадали на землю, ветер понес дым в сторону. Перед выломанной дверцей я развернулся, краем глаза увидел появившегося с другой стороны вертолета Никиту и упал на колени, когда понял, что машина, из которой стреляли, все еще мчится к нам. Порыв ветра бросил в лицо клок горящей соломы, он обжег щеку, и я заорал, стряхивая его. Отплевываясь от гари, поморгал слезящимися глазами, прицелился и нажал на курок.
«Форт» успел выстрелить трижды, до того как Никита открыл огонь из автомата. Мои пули оставили в лобовом стекле аккуратные дыры, и затем оно разлетелось, перечерченное очередью. Грузовичок вильнул влево, вправо и вдруг перевернулся на бок, взметнув фонтан черной земли. От него обратно, к роще, поползли и побежали те, кто еще был на это способен. А я полез в кабину.
В кресле пилота сидел мужчина в теплой куртке и штанах. Наголо обритая голова откинулась назад, глаза неподвижно смотрели в потолок. Крови на нем нигде видно не было. Всунувшийся с другой стороны Никита прижал пальцы к шее пилота, подождал немного, затем схватил за плечо и дернул. Тело безвольно упало вбок, напарник перескочил через мужчину, выпихнул его из кабины на траву.
— Мертв. Что здесь…
На приборной доске было не так много датчиков, рычагов, кнопок… И все же их хватало. А напротив второго кресла, того, что занял я, торчал джойстик с кнопками, явно установленный позже: вокруг виднелись потеки пластмассы и вздутия. Сверху стоял небольшой монитор, напоминающий лэптоп без клавиатуры, и я хорошо представил себе, как оно должно происходить: на турели точно над стволом пулемета стоит видеокамера, передающая изображение сюда, стрелок поворачивает джойстик и видит на экране, куда стреляет, там даже может высвечиваться электронный прицел, этакое не существующее в реальности перекрестье, как в компьютерной игре, вот только здесь ты стреляешь по материальным объектам, а не по созданным программой изображениям.
За лобовым стеклом виднелись догорающие остатки телеги, луг, перевернутая машина и роща за ней.
Из-за деревьев выехала машина.
— Никита, если у них еще гранатомет есть…
— Так… так… — Пригоршня крутил головой, лихорадочно осматривая панель управления. — Сейчас, погоди… Я только…
Я подумал, что военные вряд ли станут стрелять по нам из гранатомета, ведь они примчались сюда не чтобы убить нас, главное для них — вертолет, мы же сейчас в нем…
