— Я даже дракона победил! — обиженно воскликнул Ле Манги Рэй и, подавившись куском мяса, закашлялся.
Я постучала его по спине и спросила:
— И как, позволь спросить, ты победил дракона?
— Да, было бы интересно узнать, — хмыкнул Вицемир, поудобнее располагаясь на траве и приготовившись внимательно слушать.
— Ну, не победил… зато напугал! — ответил нам наш красноречивый собеседник, отводя взгляд.
— И как же ты его напугал?
— Кхе… я вытащил свой меч, и дракон, испугавшись грозного блеска моего клинка, сразу улетел.
— И все? — поразились мы с Люськой и даже немного расстроились. Мы-то приготовились к длительному захватывающему рассказу, а оно вон как… Рыжик продолжал трескать мясо, а защитник подозрительно на него покосился:
— Ответь, а дракон вообще видел тебя?
Храбрый рыцарь опять стушевался и неуверенно пожал плечами.
— Я за деревом стоял, — еле слышно промямлил он.
— Все с тобой ясно, — кивнули мы и продолжили обед.
— Так можно с вами? — с угасающей уже надеждой спросил рыжик.
— Ну иди, если уж тебе так приспичило, — безразлично пожала плечами Люська. — Только мы не на гулянье, у нас серьезные дела.
— Добрые?
— Добрые, добрее некуда.
— Тогда я просто обязан пойти с вами! — снова оживился Ле Манги Рэй. — Ведь я поклялся своей возлюбленной Миралике совершать добрые дела в ее честь! — он даже вскочил и в который раз попытался вытащить меч из ножен, думаю, для торжественного салюта, но меч опять застрял. У меня зародились смутные подозрения: а вынимается ли он вообще из ножен, или это бутафория?
Эх, кто б в мою честь совершил хоть какой-нибудь завалященький подвиг, — вздохнула Люська и отпила сока.
— Так ты же не принадлежишь знатному роду! — с пренебрежением ответил рыжик и поспешно добавил: — Только ты не обижайся.
А что, обязательно надо быть графиней, чтоб о тебе оды слагались? — закипела Люсинда, грозно сверкнув очами. И откуда тебе знать, какому я роду принадлежу? У меня что-нибудь об этом на лбу написано? Между прочим, мои предки, может быть, познатнее тебя, в смысле, королевской крови! — подруга сжала кулаки, а мне стало жаль рыжика. Ведь побьет она его сейчас и глазом не моргнет. Будет ли нужен инвалид Миралике?
— Простите, — стушевался рыжик, вроде бы испугавшись Любашиного гнева. И правильно. Видно, у него хорошо работает инстинкт самосохранения.
— Люсь, имей совесть, — укоризненно сказал Вицемир, видя, что Ле Манги Рэй покрылся от смущения нервными красными пятнами.
— Ага, я имей совесть, а этот тип? Как насчет того, что он несет ахинею, оскорбляя при этом меня? — взорвалась она. — Видите ли, в честь меня нельзя совершать подвигов! У-у! — Люся погрозила ему кулаком.
— Я же извинился! — расстроенно пропищал рыжик.
— Мне на твои извинения! Ты уже плюнул в мою чистую душу!
— Люся! Хватит! — не выдержала я, заметив, как зеленые глаза Манки наполнились слезами. Тьфу ты! Слизняк, а не рыцарь!
Она что-то невразумительно рявкнула и вцепилась зубами в мясо.
Закончили обед мы в молчании. Так же молча передохнули и отправились дальше.
Где-то через час Ле Манги Рэй робко подал голос.
— Если это, конечно, не тайна, могу я узнать, какие великие дела вы собираетесь вершить? — спросил он и посмотрел на меня, видимо, признав во мне лидера, что не могло не польстить.
Я перевела вопросительный взгляд на Вицемира, но тот лишь пожал плечами:
— Хочешь, скажи, вреда от него не будет, впрочем, как и пользы.
— Дамортона собираемся свергнуть, — ответила я, не вдаваясь в подробности.
— Ага, — кивнула Люська, — свою кандидатуру хотим предложить на этот пост. И тебе работенку можем подкинуть, будешь у нас младшим помощником старшего дворника, — видно, подруга все еще злилась на него.
— Вы тоже хотите с ним разобраться?! — обрадовался рыжик, не обращая внимания на Люськину колкость.
— Хотим, ох как хотим.
— Но он очень могуществен! — Манка забежал вперед нас, заглядывая поочередно нам в лица. Ему хотелось знать, не шутим ли мы.
— Ты что, думаешь, мы слабее тебя? — я со снисхождением оглядела рыцаря и, усмехнувшись, обошла его.
— Так я же мужчина! Притом рыцарь! Здесь даже сравнивать нечего! — он даже на мгновение замер от обиды, что я сравнила свои и его силы.
— Ага, ты рыцарь, а она — Избранная! — гордо ответила подруга, кивнув в мою сторону. — Надеюсь, слышал о такой?
— К-кто-о? — заикаясь, пролепетал Манка, уставившись на меня с благоговейным восхищением.
— Избран-на-я, — по слогам повторила Люська. — Дошло или нет?
Ох, как бы у него крышу совсем не сорвало от этой новости. Эк его перекособенило!
— Я… я, я… даже не думал, не мечтал, что мне выпадет честь сражаться плечом к плечу с самой Избранной! — восторженно воскликнул он и с каким-то трепетом заглянул мне в глаза. Еще немного, и он плюхнется передо мной на колени, вознося мне же молитвы.
— Только ты не кричи на всех углах, что она Избранная, — недовольно проворчал Вицемир. — А то, знаешь ли, без этого проблем выше крыши.
— Мой рот на замке! — радостно воскликнул он, украдкой продолжая меня разглядывать. Видимо, надеялся увидеть признаки избранности на моем челе.
— Вот и славненько, — удовлетворенно сказал защитник.
Рыжик некоторое время шел молча, и я лишь чувствовала, как он время от времени бросает взгляды в мою сторону, а потом он спросил:
— А где же ваше оружие? Чем вы будете сражаться с Дамортоном?
— Наше оружие — слово, — ответила я.
— Вы думаете, Дамортон станет вас слушать? — недоверчиво протянул он.
— Тогда применим к нему магию, — сказала я и, посмотрев на рыцаря, добавила: — И прекрати все время дергаться!
— Так спина чешется, а под доспехами не достать, — пожаловался он, подпрыгивая на одной ноге.
— А ты мыться пробовал? — ехидно спросила его Люська.
— Конечно! — рыжик обиженно выпятил нижнюю губу. — Я буквально недавно мылся, еще и двух месяцев не прошло!
— А, ну тогда конечно. А как часто ты вообще совершаешь омовения?
— Не реже одного раза в полгода, — гордо ответил он.
— А через полгода, наверное, легче, грязь сама кусками отваливается, — продолжала язвить подруга, но Манка все равно ее не понял.
— Да нет, — тяжело вздохнул он, — в некоторых местах приходится скоблить.
Чесслово, у меня уже от этого недотепы голова кругом идет.
— А твоя Миралика такая же чистюля? — не унималась Люська.
— Что ты! — замахал тот руками. — Она еще более чистоплотна, хотя я считаю, что это даже чересчур! Мне поведали тайну, что она моется по одному разу на каждое время года!
— Да ты что! — поразилась Люська. — Ну это, действительно, уже перебор!
— Да, да! Это чистая правда! — не понял ее издевательств рыжик.
Люська посмотрела на меня и сказала:
— Что-то я передумала выходить замуж за кого-либо в этом мире.
Ле Манги Рэй, услышав ее, спросил:
— А можно узнать, сколько вам лет?
— Вообще-то этот вопрос задавать девушкам, во всяком случае в нашем мире, неприлично, — ответила я, а Люська сказала:
— Нам еще только по двадцать пять.
— Ужас! И вы до сих пор не замужем? — удивился рыжик.
— Нет. И я не понимаю твоего удивления, — одарила его убийственным взглядом Люська.
— Да кто же вас замуж-то возьмет, вы ведь старые уже?! — в голосе рыцаря звучала жалость.
— Та-ак… — недобро протянула Люська. Ох, чует мое сердце, допрыгается сегодня этот рыжий! — Мне уже порядком надоели его оскорбления! — подруга в ярости сжимала кулаки.
— Ну, Манка, напросишься ведь, а я даже толком не знаю, как первую помощь оказывать, — покачала я головой, затем повернулась к Люсе: — Ну его на фиг. Не обращай внимания.
Люсинда замолчала на некоторое время, а потом не удержалась:
— А сколько лет тебе и твоей прекрасной Даме?
— Мне тридцать, а Миралике — пятнадцать.
— Так ты педофил, — понимающе протянула она.
— Педо… Кто? — не понял рыцарь и удивленно хлопнул глазами.
— Извращенец, который любит малолеток, — удовлетворенно пояснила она и сочувственно улыбнулась.
— Она вовсе не малолетка! У нас все девушки в этом возрасте выходят замуж! — взорвался рыжик, защищая свою возлюбленную.
— Может быть, но ты для нее старый пень! — поставила точку Люська.
— Я вовсе не старый! — обиженно засопел он. Нет, ну не тянет он на тридцать лет. Максимум, на пятнадцать по психическому развитию.
Вицемир, слушавший их перебранку, шепнул мне:
— А ты знаешь, я даже рад, что этот Ле Манги Рэй пошел с нами.
— И можно узнать почему? — не поняла я его.
— Люська перестала доставать меня, переключившись на бедного рыцаря, — хохотнул он и взмыл вверх.
