Я чувствовал ее страх сквозь стены, сквозь живую изгородь, окружавшую ее дом. Даже душный ночной воздух был пропитан этим страхом, и я с наслаждением вдыхал его полной грудью.
Ее окна темны. Их закрывают плотные шторы, но я уверен, что свет не горит. Тейлор не спит, она сидит в темноте в полном одиночестве и боится малейшего шороха, доносящегося с улицы.
Услышав мои шаги, в соседнем дворе проснулась собака и принялась истошно лаять в мою сторону. Думаю, от слуха Тейлор это не укрылось, и она все поняла: я рядом.
Скоро я стану еще ближе.
К ней больше не приезжает тот байкер: Тейлор послушная девочка, она запретила ему приходить, потому что знает – мне это не понравится. Красотка Келли Уэстон тоже временно сошла с дистанции: я, как следует, припугнул ее, чтобы она ненароком не помешала осуществлению моих планов.
Единственное, что не дает мне покоя, это уверенность Тейлор, будто я – этот недоумок Генри Майлз. Она хотела в это верить, но все оказалось совсем не так. Мне обидно, Тейлор. Обидно! Ты принимала его за меня. Какие причины у тебя были так думать?
Генри Майлз мертв. А я жив. И я буду следить за тобой, Тейлор Хилл, потому что ты мне принадлежишь.
И у меня для тебя есть новый подарок. Надеюсь, ты оценишь.
***
14.30
Белый цвет стен, потолка и простыней на койке в сочетании с неестественно ярким светом люминесцентной лампы неприятно резал глаза даже сквозь очки. Минимум мебели, ростометр и весы. Матовое стекло в единственном узком окне не давало возможности увидеть улицу. Достаточно прочное, и на первый взгляд было понятно - разбить его, по всей вероятности, не представляется возможным.
Едва он переступил порог и закончил беглый осмотр этого белого помещения, куда его доставил конвой в лице дежурного полицейского, детектива Кларка, доктора Харпер и пары угрюмых санитаров, с него сняли наручники. Представители власти удалились, и Троттл остался в обществе доктора и молчаливых парней, вставших по обе стороны двери, словно караульные.
- Мистер ван Драйв, вам придется провести здесь некоторое время, - сообщила доктор Харпер сквозь респиратор своим негромким приятным голосом.
Да, ее можно назвать довольно привлекательной женщиной. Если бы они встретились в других условиях, на ней не было бы белого халата, и она не намеревалась бы ставить на нем эксперименты. Троттл читал в книге по всемирной истории про одного доктора времен Третьего Рейха, который проводил безумные опыты на людях, но при этом обладал очень красивой внешностью, за что его и прозвали «ангелом смерти».
Подобные ассоциации вызывала стоявшая перед ним доктор Кейтлин Харпер. Она улыбалась, но в ее серых глазах читался какой-то дикий, неконтролируемый азарт, вызванный, вероятно, жаждой открытий, и в то же время страх перед неизвестностью заставлял ее немного нервничать.
«Такая ни перед чем не остановится, - мелькнуло в голове у Троттла. – Она бы прямо сейчас меня препарировала, но приходится придерживаться правил».
- Вы так говорите, словно, вырази я свои возражения, вы незамедлительно меня отпустите, - буркнул он.
- Вы прекрасно знаете, почему вы здесь, - произнесла она холодно, сверкнув глазами. – Безопасность Соединенных Штатов может быть под угрозой.
В ответ на это заявление Троттл лишь печально хмыкнул и ничего не сказал. Она старалась казаться невозмутимой, однако слегка подрагивающие пальцы, теребящие пуговицу на белом халате, и бегающий взгляд выдавали ее беспокойство.
- Сейчас мне нужно провести первичный осмотр, после чего вы будете сопровождены в лабораторию для дальнейших тестов и взятия анализов, - сказала она и кивнула одному из санитаров, который немедленно поставил перед ней на стол серый металлический ящик, который до этого сжимал в руке.
Взору Троттла предстал целый набор медицинских инструментов, которые доктор Харпер принялась выкладывать на стол.
- Сначала проведем антропометрию. Раздевайтесь, - сказав это, она чуть отвела взгляд, видимо, чтобы не смущать Троттла, однако, почувствовав его замешательство, добавила: - Снимите обувь, джинсы и футболку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Поколебавшись еще немного, он сбросил одежду на пол и проследовал к ростомеру. Пуговица в дрожащих пальцах доктора оторвалась от халата, с легким стуком упала на пол и укатилась под стол, а Харпер наблюдала за ним, застыв в немом изумлении. Троттл встал спиной к шкале. Тряхнув головой, женщина вытащила из кармана диктофон, положила его на стол и включила запись.
- Пятница, тридцать первое мая. Четырнадцать тридцать две. Осмотр мистера Троттла ван Драйва, двадцати пяти лет, поступившего с редким диагнозом – синдромом Мартина-Белл. Цель исследования: подтвердить имеющийся диагноз или установить новый на основании полученных результатов обследования. Задачи: провести детальное обследование состояния здоровья пациента. Процедуры и манипуляции: антропометрия, термометрия, измерение артериального давления, частоты пульса…
Троттл внимательно слушал перечисления всех методов исследования, которые доктор Харпер намеревалась использовать для постановки диагноза, и понимал, что дело плохо. Она уже пребывала в шоке от того, что видела: тело, покрытое рыжеватой шерстью, непонятные красные выросты на макушке, а теперь еще и хвост метровой длины, который явился ее взору, едва он снял одежду. Что будет, когда она получит анализ крови?
- Производим измерение основных физических показателей, - тем временем произнесла доктор. – Рост – шесть целых, две десятых фута… Вес… Становитесь сюда.
Троттл шагнул на весы.
- Вес – сто семьдесят семь фунтов.
Вытащив из ящика сантиметровую ленту, женщина приблизилась к Троттлу. Посмотрев на него, она произнесла:
- Отведите руки чуть в стороны.
Чтобы обхватить его мощный торс, доктору пришлось прижаться к нему почти вплотную, и Троттлу совсем не понравилось, как она это сделала. Было в этом жесте что-то еще, помимо профессиональной необходимости. Что-то странное, личное…
- Окружность грудной клетки – сорок девять дюймов, - продиктовала она. – Окружность живота – тридцать один с половиной дюйм. Сюда, пожалуйста… - она указала на стул.
Троттл сел, а Харпер протянула ему прибор со шкалой и торчащей из него трубкой.
- Глубоко вдохните, затем выдохните в трубку, зажав нос. Вот так… Хорошо! Жизненная емкость легких – восемь тысяч пятьсот миллилитров. Ого… - она смотрела на шкалу так, словно видела впервые.
Встряхнув спирометр в воздухе, она снова его протянула Троттлу. Проделав все то же самое, Троттл вернул ей прибор.
- Восемь тысяч пятьсот… Этого не может быть! - проговорила она и посмотрела на Троттла с подозрением. – Наверное, он вышел из строя.
Покопавшись в ящике, Харпер предложила Троттлу другой спирометр, но и он показал то же самое.
- В чем дело, доктор? – спросил Троттл, стараясь скрыть растущее в нем недовольство и раздражение.
- Жизненная емкость легких слишком большая. В норме у мужчин вашего возраста и комплекции она составляет 4 литра. У спортсменов – чуть больше. Вы занимаетесь плаванием? – она нахмурилась, посмотрев на него.
- Да. Регулярно, - заверил ее Троттл, надеясь, что это несколько рассеет ее подозрения.
Доктор Харпер смотрела на его грудь так, словно пыталась увидеть насквозь грудную клетку и небывалого размера легкие.
- Сделаем флюорографию, - изрекла она и перешла к следующим действиям.
Она измерила артериальное давление и температуру, посчитала пульс и частоту дыхательных движений, затем прослушала стетоскопом грудь и осмотрела состояние слизистой.
- Давление, пульс и температура повышенные, частота дыхательных движений в норме. Слизистая без патологических изменений… - диктовала она.
Ее действия вызывали в Троттле неприятное чувство. Казалось, что она боялась его, и в то же время ею двигал некий запал, страсть, словно в руках ее был ценный трофей, и она растягивала удовольствие, размышляла, как с ним поступить – сразу отправить освежевать или еще поиграть немного.
