центр занятости в обычных тряпках. У меня тоже есть гордость. Беру сумку, проверяю, не забыла ли телефон. Честно говоря, странно, что до сих пор никто не звонил. Я не ожидала, что брат продержится все утро. Может, обойдется. Может, если не будет поднимать головы, а просто тихонько убирать, то сумеет вписаться в общество. Знаю, это не наш случай, но приятно понадеяться, пусть даже ненадолго.
За час до конца смены Терри приезжаю в торговый центр. Снаружи стоит полицейская машина.
Их часто сюда вызывают, если сцепились две банды или школьники. Хоть бы не было беды. Терри ненавидит драки.
Как только я захожу, то понимаю, что в дальнем углу у туалета царит суматоха. Собралась небольшая толпа. Я спешу к ним. Мелькает полицейская форма, люди кричат. Я сразу понимаю, что один из кричащих голосов принадлежит Терри. Бросаюсь туда. Даже не знала, что способна так бегать.
Слышу, как Терри кричит:
— Отойди от меня, оставь меня в покое!
— Терри, это Каз, — кричу я. — Ничего страшного, я здесь.
Толпа поворачивается и смотрит на меня, пока я пробиваюсь к брату.
— Я его сестра, — говорю я. — Мне нужно добраться до него. Он психически болен.
— Он гребаный педофил, — кричит женский голос.
Я замираю, гадая, что же, черт возьми, произошло. Толпа расступается. Терри лежит на полу возле туалета, его голова вывернута набок, а руки скованы наручниками за спиной. Над ним склонился бородатый полицейский.
— Какого черта вы творите? — кричу я ему.
Он поворачивается ко мне.
— Вы родственница?
— Каз, они из МИ5, — кричит Терри, все еще вырываясь. — Не разговаривай с ними.
— Я его сестра. Вы не можете так с ним обращаться. У него шизофрения.
Полицейский смотрит на меня, словно прикидывает, может ли мне доверять.
— Мне пришлось, потому что он сопротивлялся аресту.
— За что вы его арестовали?
— Его обвинили в тяжком преступлении.
— Проклятье, — тихо говорю я, гадая, что же, черт возьми, случилось.
Я смотрю на Терри, надеясь, что он сможет мне что-то сказать.
— Каз, они думают, я шпион, — говорит брат. — Я не шпионил за ней. Я пытался спасти ее от крыс.
— Извращенец. Заприте его! — кричит женщина с куцым хвостиком. Я замечаю рядом группу школьниц лет, наверное, двенадцати-тринадцати. Трое из них плачут. Я начинаю чувствовать себя ужасно неловко.
Снова поворачиваюсь к полицейскому.
— Пожалуйста, уберите его от этих людей. Куда-нибудь в тихое место, чтобы он успокоился.
Полицейский пытается помочь Терри встать. Я подхожу и обнимаю брата. Чувствую, как дрожат его плечи. Глаза у Терри дикие и остекленевшие.
— Ничего страшного, — утешаю я. — Что бы ни случилось, мы с этим разберемся.
— Они были повсюду, Каз, — говорит Терри.
— Кто?
— Крысы. Целая куча. Я слышал их в кабинках женских туалетов. Вот почему зажег фонарик и пошел искать под дверью.
На секунду закрываю глаза. Я не хочу верить в то, что слышу.
— Можем ли мы провести его туда? — спрашиваю я полицейского, кивая в сторону небольшого кабинета сбоку от туалетов.
— Нет, — говорит он. — Там мой коллега с девочкой.
— С какой?
Он качает головой: сейчас не время это обсуждать. Меня тошнит. Думаю, я знаю, что случилось. Терри полез под кабинку в поисках крыс, пока там была девочка. Вот что он, блин, сделал.
— Как только приедут мои коллеги, — продолжает полицейский, — я отвезу его в участок.
— Тогда я поеду с ним, — говорю я. — Я не могу бросить его, не в таком состоянии.
Полицейский кивает. Похоже, он мне рад, потому что со мной Терри немного успокоился.
Брат все еще трясется и бормочет о крысах, но больше не вырывается. Я глажу его по волосам. Те подернула седина на висках, но я ее не вижу. Я вижу испуганного маленького мальчика. Маленького мальчика, которого я должна была защитить от всего плохого, что есть в мире. Маленького мальчика, которого я так сильно подвела. Слышу насмешливый голос мамы: «Ты просто пустое место. Даже за братом присмотреть не можешь».
— Мы сейчас прокатимся в полицейской машине, Терри, — шепчу брату на ухо.
В детстве он был бы счастлив. Вечно пародировал сирену. Я от него на стенку лезла. Но лучше бы сейчас он завывал. Все не так, как должно быть. Чертова катастрофа.
Опять слышу суматоху и поднимаю голову. Сквозь толпу пробираются пара полицейских, мужчина и женщина. Они ведут еще одну женщину лет тридцати. Ее длинные каштановые волосы заправлены за уши. Как только она видит группу школьниц, то плачет. Одна из девочек подбегает и обнимает ее. Наверное, мать.
Мать той девочки, которую Терри, должно быть, напугал до полусмерти. Полицейский ведет женщину к офису рядом с туалетом, но Терри что-то бормочет, и она смотрит на нас. Видит брата и издает что-то похожее на вой.
— Ублюдок! — кричит она. — Грязный, грязный ублюдок!
Бросается к нему, но женщина-полицейский хватает ее за руку. Другой полицейский присоединяется к нашему, и вместе они тащат Терри через толпу. Люди кричат оскорбления. Терри опускает голову. Будь его руки свободны, он закрыл бы уши, но не может из-за наручников.
— Останови их, Мэттью! — кричит брат. — Пусть замолчат.
Мы слишком медленно выходим из торгового центра и садимся в полицейскую машину. Терри пытается устроиться, заложив руки за спину.
— А наручники снять нельзя? — спрашиваю бородатого полицейского. — Он никуда не денется, пока я здесь.
— Только когда мы доберемся до участка, — отвечает он.
— Нас везут на допрос, Каз, — говорит Терри. — Они знают все наши секреты. Они засняли нас на камеру. Наблюдали за нами. Это была ловушка.
Терри начинает петь «В ловушке»[10] Колонела Абрамса. Я вижу, как полицейский глядит в зеркало заднего вида и приподнимает бровь. Он явно считает Терри чокнутым. Но меня это не беспокоит. Все, о чем я могу думать, это о маме той девочки в торговом центре. До сих пор вижу гнев в ее глазах. Я бы так
