Из всех рас фейри коблинау — лучшие кузнецы, способные заключить магию в саму суть металла, создавая заклинания, которые работают в течение многих лет. Они художники в мире, отбирающем для себя лучшее во всех видах искусств, и творят красоту ради удовольствия видеть ее. А еще они крошечные, кособокие уродцы в шрамах от железа, окрашивающего их кровь. Некоторые из них всю жизнь проводят во тьме, притворяясь, что им нет дела до того, что происходит наверху, а некоторые приходят на ярмарки фейри и выменивают свои шедевры на того рода услуги, какие могут оказать лишь более красивые сыновья и дочери волшебного народа. Они металлические потаскухи. Предполагается, что с обеих сторон это справедливый обмен. Как правило, так и бывает.
Хмурую гримасу на лице Гордан сменила ухмылка, превратившая его в маску из жизнерадостных морщинок. Интересно, чем ее мать заплатила за радость рождения ребенка со смешанной кровью.
— Ладно, так и быть, оставайся, — сказала она.
— Как мило с твоей стороны.
Подошел Квентин — на лице у него было написано заметное любопытство, и я кивком предложила сесть рядом. Он поставил поднос и опустился за стол, двигаясь с почти чрезмерной осторожностью.
— Вот и мне так кажется. — С приходом Квентина улыбка Гордан увяла, сделавшись жестче и неприятнее. — А кто этот красивый мальчик? Маменькиных сынков нам и в городе хватает, зачем ты своего притащила?
Я невозмутимо взглянула на нее, не ведясь на наживку.
— Квентин, познакомься с Гордан. Гордан, это Квентин, мой помощник. Он воспитанник в Тенистых Холмах.
— О-о, стало быть, высокородный красивый мальчик. — Она презрительно скривила губы. — И сколько тебе заплатили за то, чтобы ты с ним нянчилась? За такого точно продешевила.
Квентин ощетинился, и я положила руку ему на плечо.
— Мне за это не платят. Он здесь потому, что герцог Торквиль считает, что Квентин сможет кое-чему научиться, поработав со мной. — Я кивком указала Квентину на его поднос, и он, все еще с сердитым видом, принялся ковыряться в своем обеде.
— Ха, — сказала Гордан. — Похоже, тебе это не удалось.
— Может, нет, а может, да. — Я пожала плечами. — А над чем ты сейчас работаешь?
Кинув на Квентина еще один недовольный взгляд, она взяла свой блокнот и показала путаницу записей, перемежающихся миниатюрными эскизами машинных частей. Это выглядело как иллюстрации к «Алисе в Стране Чудес», выполненные Пикассо.
— Переконструирую один из маршрутизаторов.
— Ага…
Она вздохнула, правильно истолковав мою невнятную реплику как признание в невежестве.
— Смотри. Маршрутизаторы перемещают информацию, то есть данные. Я считаю, что могу изменить кое-что в оборудовании, чтобы данные перемещались в два раза быстрее.
— Ясно. — Я кивнула. — Теперь понятно.
— Вот и хорошо. — Она вдруг совершенно другим тоном спросила: — Ну а вы, двое болванов, хотя бы представляете, что делаете?
— Что вы хотите сказать? — спросил Квентин.
Гордан откинулась на стуле, холодно глядя на нас обоих.
— Либо вас, как вы говорите, послал дядя Джен, либо вы лжете и работаете на Риордан. Мне все равно. Что я хочу знать — это собираетесь ли вы прекратить эти смерти. Вы знаете, что делаете, или просто водите нас за нос, чтобы сбежать в удобный момент?
Допрос во время еды — только об этом я всю жизнь и мечтала.
— Мы здесь по приказу герцога Сильвестра Торквиля, и да, мы останемся здесь до конца.
— Храбро. Глупо, но храбро. А через сколько твой малыш сбежит обратно в ясли? Мы вряд ли соответствуем его высоким стандартам.
— У меня, по крайней мере, есть стандарты, — огрызнулся Квентин.
— Квентин, помолчи. Вот ты, Гордан, никуда не сбегаешь. А почему мы должны?
Она снова улыбнулась, на этот раз с горечью.
— А куда мне бежать? Это мой дом.
Смысл в ее словах был. Однако это не объясняло, с чего она так окрысилась на Квентина.
— Ты права, — сказала я. — Ну, раз уж ты местная, может, поделишься идеями на тему, кто мог бы это сделать?
— Что? — Она рассмеялась. — Ни малейшего понятия. Я бы заподозрила Юи, если бы ее не пришили второй по счету, — у этой лисички всегда был порочный склад ума. Но нет. Все сбежали, а из тех тупиц, что остались, ни у кого нет достаточно мозгов для убийства.
— Ни у одного?
— Нет. — Гордан с отвращением отложила блокнот. — Дай угадаю. Ты ждешь, чтобы я минуту подумала, а потом выдала: «Хм-м… Алекс обычно вполне уравновешенный, но у него целая коллекция ледорубов и молотков». Не так ли? Надеешься, что успеешь разобраться с делом до начала рекламы?
— Да нет. Просто хотела узнать твое мнение.
— Мое мнение? Прекрасно. Если ты ищешь убийцу внутри компании, то зря теряешь время. Мы семья.
— К тем, кто от вас сбежал, это тоже относится?
— Может, они и сбежали, но это значит только то, что у них есть, ради чего жить. Это не значит, что они нас предали. Если хочешь найти убийцу, ищи вне компании. Или не напрягайся и умри здесь вместе с остальными. — Гордан взяла вилку и воткнула ее в кусочек мускусной дыни. — Отошли ребенка домой, если решишь так поступить. Смерть испортит ему прическу.
Квентин кинул на нее злобный взгляд, но продолжал сосредоточенно жевать чипсы. Хороший мальчик. Я отпила кофе и сообщила:
— Ты несколько пессимистична.
— Да неужели? Ну, извините. Если у тебя все друзья либо умрут, либо сбегут, посмотрим, какая ты будешь веселая. — Она сузила глаза. — Ты приезжаешь в нашу глушь со своим маленьким чистокровным оруженосцем и заявляешь, что хочешь «помочь». Ну-ну. Это ненадолго. В итоге ты струсишь и сбежишь, как остальные.
— Может, сбегу, а может, нет. — Я пожала плечами. — И он мне не оруженосец, просто друг.
— Странный у тебя выбор друзей. — Гордан встала, сунув блокнот под мышку. — Надеюсь, в расследовании убийств ты разбираешься лучше, чем в людях. — Она развернулась и размашисто зашагала прочь, не удосужившись попрощаться.
— Это несправедливо, — сказал Квентин. — Она же нас оскорбила, и она же гордо удаляется?
— Драматический уход — последнее средство инфантильных личностей. Давай, допивай газировку и помогай мне придумать обидные клички, чтобы обозвать ее в следующий раз.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
