-Неееееет, - очень тихо и сдавленно выдыхаю я, чувствуя, как крыса начинает двигаться по мне.
-Мам, а чей там конструктор в коридоре стоит, мммм? – обеспокоенно спрашивает Крош, с надеждой в глазах нависая над моей головой.
А я и говорить-то не могу, потому что забываю как дышать, ведь эта ошибка природы начинает своё путешествие по моему телу.
-Твой, - вовремя вмешивается Измайлов. – Мама тебе подарок приготовила.
Крош замирает, а потом очень быстро тараторит, видимо, до конца не веря в то, что в один день ему столько счастья могло приплыть – и папа, и Моня, и конструктор.
-Точно-точно? А я могу посмотреть? Он же такой здоровский. Я так его хотел…
-Конечно! – усмехается новоявленный папаша. – Он же твой, можешь делать с ним всё что угодно.
Я хочу хмыкнуть ,что с последней фразой он явно поторопился, но Крош тут же подрывается с кровати и улепётывает в коридор, оставляя своего монстра на мне. А Моня тоже не теряет даром время. Медленно, но уверенно продолжая своё восхождение по моей груди, приближаясь к лицу.
-Серёжа! Убери её… - чуть ли не плача, прошу я, в неосознанном движении хватаясь за его руку.
-Это всего лишь морская свинка, считай, что хомяк.
-Это крыса! – всё больше нервничаю я, потому что этот почти хомяк уже добрался до моей шеи. Интересно, а крысы подобны собакам? Они чувствуют страх своей жертвы и потом перегрызают ей горло? – Серёжаааа…
Измайлов как всегда довольно смеётся, но всё же перестаёт изображать из себя сволочь и милостиво снимает с меня Моню. Я тут же принимаю вертикальное положение, да и вообще отодвигаюсь как можно дальше от этой парочки.
-Прости, я, правда, не подумал, что ты их боишься.
-Так я тебе и поверила!
-Нет, правда. Я решил, что за кошку или собаку ты меня прибьёшь, а идея с морской свинкой показалась хорошей. Детям-то зашло. А скинни… ну они просто прикольные. Я как-то не соотнёс одно с другим. Извини, что не сообразил про твою крысиную фобию.
-Ну да, куда уж нам там, - сквозь зубы замечаю я, но потом всё же прошу его. – Унеси её в аквариум, а аквариум…
…на помойку.
-…Крошу в комнату.
-Уверена? Я могу всё-таки к себе домой забрать.
-Уверена, - мстительно киваю головой я. – Тебя то же я как-то терплю, вот и кр… Моню переживу.
Измайлов не обижается, а лишь покорно кивает головой, удаляясь с Моней из моей спальни.
Дальше вечер протекает достаточно спокойно и до безобразия приторно. Разрезали очередной торт для Кроша, который до этого с хитрющим видом задул свечи. Боюсь, представить, что там ещё мог загадать ребёнок, поскольку, на мой взгляд у него за сегодня случилось всё.
Потом Сергей вызвался помогать сыну с конструктором, наивный, он ещё не знал, сколько времени может занимать сборка одного набора от лего в компании шестилетнего ребёнка. Анютка без дела шастала по квартире, сначала наблюдая за юными архитекторами, а потом вздыхая у меня над душой, пока я мыла посуду.
-Ты чего маешься? – наконец-то, не выдержала я, выключив воду из крана.
-Мам, у тебя нет такого ощущения, что теперь всё изменится?
-В каком смысле изменится? – невинно поинтересовалась я, а сама лишь сильнее сжала в руках полотенце, скрывая тревожные предчувствия.
-Ну раз папа теперь в городе. И про Кроша он знает, - осторожно перечисляла дочь, с неким ожиданием поглядывая на меня. - И вы больше не ругаетесь.
-И что? – упрямлюсь я, делая вид, что не понимаю, к чему она клонит.
-Он же, наверное, часто у нас бывать будет?
-Ань, давай уже прямым текстов. Я твоих намёков не понимаю.
Дочь стушевалась, не ожидая такой прямоты от меня, я же до этого тут честно дурочку строила. Пару раз хлопнула своими ресницами и промямлила скоромное «Ничего», после чего виновато опустила голову.
Уставший вздох вырвался у меня сам собой. Ну что за день-то сегодня такой, можно подумать, что мне с Крошем разговора мало было. Впрочем, тут как в пословице: «Назвался груздем – полезай в кузов». Родила! Вот и неси свою ответственность всю оставшуюся жизнь. А дети, они ведь беспощадные в этом смысле, не могут дождаться подходящего момента, им надо здесь и сразу. И, наверное, это правильно. Это мы с Ревизором можем годами ходить вокруг, да около. А эти двое… вон сразу в лоб.
-Анют. Я тоже думаю, что всё изменится. Но у нас вряд ли будет та семья, о которой ты думаешь. У вас теперь просто… два дома и два родителя. И мы с твоим папой… придумаем, как сделать так, чтобы всем комфортно было.
Уживаться. Или выживать. Но этого я, конечно же, дочери не скажу.
-Но… - предпринимает она робкую попытку возразить, правда, я не даю продолжить. Потому что сказанное вслух всегда более реальным кажется, более обнадёживающим.
-Ты сама себе как это представляешь?
Анька мнётся, кусая свою щёку изнутри и передвигая сахарницу с конфетницей по столу.
-Ну можно же попробовать? – в итоге выдаёт она, копируя фирменный взгляд Ревизора. Всё-таки она была дочерью своего отца. Только в разы умнее. Потому что в свои двенадцать Измайлов скорее всего ещё в носу ковырялся, а эта вот сводничеством занялась. В итоге она решает меня добить. – К тому же он тааак на тебя смотрит.
Нет. Только этого мне не хватало.
-Как? – с нотками раздражения пополам с нетерпением спрашиваю я.
-Ну тааааак, - чуть ли с не отчаяньем замечает дочка, ещё и пытаясь изобразить что-то многозначительное руками в области головы.
-Тебе показалось.
-Нет, - упрямится она.
-Хорошо, - киваю я головой. – Попрошу, чтобы не смотрел.
Анька сначала сникает, а потом обиженно выскакивает из кухни. А у меня такое ощущение, что я со своим вечным чувством вины и прочими закидонами как-то неправильно воспитала детей. Что ж они у меня такие ранимые то растут?!
Я, наверное, сейчас жестоко поступила с Аней. Но, блин… Ведь будет в разы хуже, если она продолжит и дальше надеяться на наше воссоединение. Я же как никто другой знаю, что с нами делает безысходная надежда… Лучше сейчас, на берегу, все точки расставить, прежде чем она усмотрит в нас всех семью, и сама же начнёт верить в это.
Время тянется непростительно долго. Я успела перемыть всю посуду, разложить еду по контейнерам, прибраться на кухне и окончательно заскучать. Мальчики продолжали воевать с конструктором. Я не вмешивалась, лишь иногда с беспокойством вслушивалась к взбудораженным выкрикам Кроша из детской. Ничего экстраординарного, это было нормальным явлением, когда он был чем-то увлечён. Аня закрылась в своей комнате, явно демонстрируя вселенскую обиду.
Бесцельно курсирую по коридору между двух закрытых дверей, разрываясь от ревности и чувства вины. И если с ревностью я оказалась способна справиться, то вина в очередной раз берёт вверх надо мной. Скребусь в Анькину комнату.
-Давай мириться?
Она лежит уже на разобранном диване, натянув одеяло чуть ли не до подбородка.
-А толк? – выпускает она свои колючки и отворачивается к стене.
-Ань, я всего лишь честной пытаюсь быть с тобой.
-Нет! Ты пытаешься поступать так, как тебе удобно!
Замечательное обвинение. Просто шикарное!
-Тогда что ты предлагаешь?! – не удержавшись, повышаю тон. На что дочь резко оборачивается ко мне, откинув мешающее ей одеяло.
-Не знаю! Но ты опять его оттолкнёшь! И он уедет! – она хоть и кричит, но мне сложно злиться на неё, потому что не умею я злиться на ревущих детей. А она плачет, размазывая горькие слёзы по своим щекам. – Мам, я так не хочу, чтобы он уезжал.
Больше всего на свете мне сейчас хочется ворваться в комнату через стенку, схватить Измайлова за ухо и притащить его сюда, чтобы он стоял тут на коленях и клялся перед нами всеми, что он здесь навсегда. Но ведь она не ему ревёт, а мне, и обида у неё неожиданно на меня. Хотя может быть и правильно, это же Анька переживала со мной все мои приступы отмороженности и закрытости.
Стоит мне только сесть на край дивана, как Анютка тут же прилипает ко мне, я же бережно кладу её голову к себе на колени.
