перепугался, когда Артем умер, что решил подстраховаться. Может маньяк по городу ходит?
— Нечего по крышам лазить, тогда ничего и не случится. Блинчики или оладьи? Что больше хочешь?
— Панкейки, мам, а не оладьи.
— Какая разница? Что за слово такое смешное?
— Разница в тесте, одно дрожжевое, второе нет. Панкейки — это маленькие блинчики.
— Самооборона, рецепты. Да ты мудреешь на глазах, — Ирина улыбнулась.
— Послушай, мам, а я красивая?
Ирина отложила в сторону чашку с тестом и села напротив.
— Конечно, ты очень красивая. Об этом даже спрашивать не стоит.
— Воронцова назвала меня замухрышкой. Они смеялись надо мной. С тех пор не выходит из головы.
— У Воронцовой просто взыграла ревность. Ведь Артем обратил на тебя внимание. Я знаю, что раньше она ему нравилась. Вот и обзывается. Это ее метод борьбы.
— Я хочу тебе кое в чем признаться, — Маша опустила голову и принялась пальцами перебирать край кухонного полотенца. — Артем на самом деле начал за мной ухаживать только для того, что отомстить Светке. Я не нравилась ему по-настоящему. Именно это и сказал мне Витя в ту ночь. Только прошу, никому не рассказывай.
— Если это правда, то он поступил подло. Значит он был послан тебе для опыта, а не для любви. Настанет день, когда ты встретишь хорошего мальчика, который никогда так с тобой не поступит. Может он уже где-то рядом.
— Ты на Витю намекаешь? — Маша подняла глаза и состроила гримасу. — Может хватит нас сватать?
Хлопнула входная дверь и Рик побежал встречать гостей.
Витя стоял на пороге с палкой в руках.
— Здравствуйте, — он потряс реквизитом и улыбнулся. — Это для тренировок.
— Поколотишь мою дочь, останешься без блинчиков, — предупредила Ирина и вернулась к готовке. — Проходи, я как раз хотела с вами поговорить.
Рик вцепился в палку зубами и начал тянуть. Витя уступил и положил ему новую игрушку на пол.
— Сегодня ночью кое-что произошло, — Ирина решила преподнести новость о незваном госте как можно мягче, чтобы не перепугать детей.
— Еще кое-что? — Маша заерзала на стуле и опустила задранную ногу.
— Костя увидел постороннего человека во дворе. Он подкрался к дому и что-то искал. Затем я включила свет и, видимо, спугнула подлеца. Костя попытался его догнать, но не успел.
— Он его разглядел? — спросил Витя, вытаскивая из-под стола табуретку.
— К сожалению, нет. Так что ваши курсы самообороны, быть может, придутся кстати. Самой что ли с вами потренироваться? — она вылила половник теста на раскаленную сковородку и убрала за ухо выбившуюся из хвоста прядь волос.
— Может это какой-нибудь вор забрел в поисках, чем бы поживиться? — предположил Витя.
— Я тоже такое допускаю. И, говоря честно, пусть лучше будет так. Учитывая последние события, я начала вздрагивать от каждого шороха.
— Но телефон же они не нашли? Может отец потерял его незадолго до смерти, или его украли. В любом случае, им больше не к чему прикопаться, — Маша потянулась к тарелке с блинами, чтобы взять один.
Витя сделал то же самое.
— И еще одна новость, — Ирина проводила взглядом украденные блинчики и еле сдержалась, чтобы не отругать дочь. Она терпеть не может, когда таскают еду в процессе готовки. — Костя предложил кое-что и я всерьез подумываю согласиться.
— Что именно? — спросила Маша с набитым ртом.
— Как только дело по поводу смерти Артема закроют, мы все продадим и уедем отсюда. Поближе к морю. Купим домик, найдем тебе новую школу. Костя откроет другой магазин и жизнь начнется заново.
Витя и Маша замерли и перестали жевать.
— Уедете навсегда? — уточнил Витя.
— Да, навсегда, — ответила Ирина и только после сказанного поняла, что их с Витей ждет разлука. — А ты будешь к нам приезжать на каникулы, идет? Уверена, что твой папа с радостью тебя отпустит.
— А можно я перееду вместе с вами? — его голос дрогнул.
Ирина сняла сковородку с огня и присела на последний свободный стул.
— На это Анатолий вряд ли согласится. Пойми, Витя, на нас столько всего свалилось, что я на улицу спокойно выйти не могу. И Маша тоже. Скоро все узнают о том, что меня подозревают. И даже когда следствие докажет обратное, отношение людей не станет прежним. Костя прав, переезд может изменить многое. Помнишь, я говорила, что хочу спокойной жизни? Так вот, здесь ее точно не будет. Ты мне как сын. Ты это знаешь. И ты единственный человек, с которым мне труднее всего будет прощаться. И Маше тоже.
— Да, это точно, — подтвердила Маша. — Но я хочу уехать. Мы будем переписываться, созваниваться. А когда вырастем, то ты тоже приедешь в наш город. Будем дружить, как раньше.
— Хорошо, — Витя вскочил со стула, выхватил палку у Рика и открыл входную дверь. — Жду тебя во дворе, — сухо сказал он и вышел.
Ирина подошла к окну и увидела, как бедный мальчик сидит за столиком и плачет.
Сердце ее сжалось от жалости и боли. Почему жизнь так несправедлива? За счастье вечно приходится бороться, и кто-нибудь обязательно остается в проигрыше. Да, Витю она любила, как родного сына. Но безопасность своей единственной дочери была для нее превыше всего.
Глава 23
Костя раздал карты на троих, разложил свои веером между пальцев и нахмурился.
— Не повезло? — подшутила Маша, пряча свои карты от Витиного взора.
— Размажу вас двоих, как букашек, — отозвался Костя. — У меня шестерка, я хожу, — он бросил карту на столик, вокруг которого они уселись, скинув подушки с дивана на пол вместо сидений.
— Я бы на вашем месте так не радовался, — Витя покрыл ход. — Я никогда не проигрываю.
— Это мы сейчас посмотрим, — Костя подкинул еще. — А ты что молчишь, Маша?
— Вот думаю, как обыграть двух самоуверенных соперников, — она улыбнулась.
Ирина зашла в зал, снимая фартук.
— Обед на столе. Если не придете через пять минут, сяду есть одна. Вообще-то карты — азартная игра. Не стоит приучать к подобному детей, — она сделала серьезное лицо и посмотрела на Костю.
— Где ты тут увидела детей? — он засмеялся. — И это они мне предложили. Так что с меня взятки гладки.
— Мам, давай с нами, — предложила Маша, не отрывая взгляд от веера в руке.
— Еще чего! Это непедагогично, — она подошла поближе и заглянула каждому в карты.
Вообще-то Ирина хорошо играла, ее научил отец. Долгими зимними вечерами они протирали штаны на жестком ковре до тех пор, пока дочь не одолеет своего родителя. Вместо стола стелили газету. А мама, совсем как она сейчас, отпускала колкие комментарии и всячески им мешала.
— Не подсматривайте! — Витя
