Консультация № 13
Утро. Я просыпаюсь от тихого поскрипывания пола. Шаг, еще шаг. Я знаю, это Лео, пусть и лежу к нему спиной. От такого пробуждения в груди словно загорается крошечное солнышко. Я улыбаюсь, но глаза не открываю.
Лео осторожно опускается на кровать и начинает стаскивать с меня одеяло, нежно целуя то, что постепенно обнажается: плечо, локоть, бедро.
Он раскрывает меня всю и прижимается ко мне сзади. Я все еще притворяюсь спящей, хотя, уверена, Лео меня раскусил.
Он продолжает игру в пробуждение: кончиками пальцев гладит меня по шее, животу, груди. От этих прикосновений по телу разбегаются мурашки. Мысль, что Лео чувствует их под своими пальцами, безумно заводит. Не в силах больше бездействовать, я переворачиваюсь на спину. Несколько секунд мы с Лео всматриваемся друг другу в глаза, в самую их глубину. То, что сейчас происходит между нами, волшебно.
А потом все повторяется: прикосновения, объятия, стоны, горячие волны и огненные спирали — пока я не затихаю в его раскаленных объятиях. Знаю, скоро я повернусь к Лео, и нежные поцелуи снова станут настойчивыми и страстными. Но пока мы просто лежим, я глажу его волосы и шепчу на ухо: «Доброе утро…»
Когда я просыпаюсь в следующий раз, комнату уже наполняет яркий дневной свет — я ощущаю его даже сквозь сомкнутые веки. Поглубже вдыхаю воздух: меня разбудил аромат кофе.
Я приоткрываю глаза. Сквозь ресницы сначала виден лишь золотистый солнечный свет. Затем появляется большая кружка кофе с белой пенкой, на которой корицей нарисовано сердце. В этот момент я просыпаюсь окончательно. Приподнимаюсь на локте.
Я хочу поблагодарить Лео, но в горле словно пересохло. Как же давно никто не приносил мне кофе в постель!
Думаю, выражение моего лица говорит за меня, потому что Лео выглядит очень довольным.
— Не зря я столько лет занимался волейболом. Самое главное — это подача!
Я улыбаюсь этой игре слов.
А затем блаженное настроение мгновенно сменяется паникой.
— Где?.. — я резко выпрямляюсь. В висках — барабанная дробь. — Где дети?!
— Маша — в саду, Сашка — в школьном лагере. У них все отлично, о тебе почти не вспоминали.
Я смотрю на Лео, хлопая ресницами. Еще ни разу в жизни мои дети не собирались в школу или сад без меня. Никогда.
Перед глазами — Машкино лицо, уголки ее губ опущены. «Мамочка, услышь меня!..»
— Как это? — паника отступила, но я еще не рискую радоваться.
— Ты знаешь, что для ощущения счастья надо спать хотя бы восемь часов?
— Догадываюсь, — похоже, нить разговора от меня ускользает.
— Сегодня ты спала так крепко, что не слышала, как мы проснулись и собрались. Не слышала, как я вернулся с пробежки, как принимал душ. Ты даже не слышала, как я миксером взбивал яичный белок для кофе. А я не хотел тебя будить, пока ты спишь эти восемь часов, необходимые для счастья.
— Лео… У меня нет слов…
— Не надо слов, я и так все вижу, — он протягивает мне кружку с кофе.
— А белок ты зачем взбивал? — спрашиваю я, поднося кружку к губам, — и узнаю ответ еще до того, как его произносит Лео.
— Вот, — он с гордостью указывает на мою чашку, — чтобы получилась пенка, на которой можно рисовать узоры. Это мой первый лично приготовленный кофе с пенкой!
— Лео! — я очень стараюсь, чтобы мой смех выглядел прилично и не обидно, и все же едва не хрюкаю. — Ну, Лео! Для пенки надо взбивать сливки! Белок плюс кипяток, понимаешь?.. — я отставляю кружку на тумбочку, потому что рука от смеха трясется так, что кофе вот-вот расплещется. — Получается…
— …яичница, — Лео растерянно трет затылок. — Черт… Я приготовлю тебе другой.
Я останавливаю его, схватив за руку. Тяну к себе.
— Не надо кофе.
Лео стягивает с себя майку и забирается ко мне под одеяло. Я поворачиваюсь к нему спиной и трусь затылком о его шею — нежусь.
— У тебя все еще прохладная кожа после душа, а у меня — очень теплая после сна. Такой волнующий контраст… — я вытягиваюсь в струну, позволяя ладоням Лео скользить там, где ему вздумается. — А еще мне очень нравятся запахи, которые ты принес с собой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— М-м-м… — Лео зарывается носом в мои волосы. — Ты тоже божественно пахнешь, — он проводит руками по моему бедру, талии, поднимается к груди и возвращается вниз. — Теперь ты теплая… даже горячая, — его улыбка щекочет мне ухо.
Я переворачиваюсь на спину и притягиваю Лео к себе. Хочу рассказать ему все, что я чувствую, только без помощи слов.
Но Лео прерывает поцелуй.
— Тебе нужно поговорить с ним.
— С кем? — я обвиваю его шею руками. И в этот момент понимаю, что означает его сухой, серьезный тон, так не соответствующий ситуации. Я размыкаю объятия. — Нет.
— Нужно.
— Ни за что! — я мотаю головой. — Этот шкаф со скелетами закрыт.
Лео нависает надо мной, опираясь на локоть. Ласково гладит подушечками пальцев по скуле. Я уворачиваюсь. Паника начинает давить на грудную клетку — даже здесь, в квартире Лео, в безопасности.
— Ты до сих пор в этом шкафу, Анна. Иначе у тебя сейчас не было бы такого выражения лица.
— Какого такого?!
— Тебе страшно, — говорит он тоном, в котором сочетаются мягкость и твердость, как в начале нашего знакомства.
— Это другое, Лео.
— Другой оттенок страха. Но это все равно страх.
— Ты меня на слабо не возьмешь!
— Я буду рядом.
— О! Это, конечно, разрядит обстановку! Тарас увидит, какая мы сладкая парочка, и умилится. И тотчас же нас благословит.
— Я же говорю: боишься.
Он прижимает меня к себе. Целует в макушку, но я чувствую, что в мыслях он далеко. Лео хочет помочь, я знаю. Хочет предложить мне наилучший выход из ситуации, из которой выхода нет.
— Да, боюсь, — я больше не сопротивляюсь, льну к нему, прижимаюсь щекой к его груди. — И у этого страха есть причины. Ты не был бы так оптимистично настроен, знай Тараса получше. У него есть особенность. Я бы даже сказала — врожденная патология. Он не понимает слов. Вообще. Не слышит никого, кроме себя.
— Если я справился с тобой, то с ним и подавно справлюсь.
— Это не смешно, Лео! — я смотрю в его глаза со всей строгостью. Или с отчаянием. — Даже не думай! Он боксом занимался!
— Меня не так-то просто избить, как тебе кажется, — терпеливо объясняет Лео. — И возможно, мы сможем общаться с ним с помощью слов.
— С Тарасом нельзя «поговорить», «пообщаться», «решить проблему». Знаешь, как все будет? Он придет на встречу. Сделает вид, что слушает тебя. И взгляд у него будет внимательный, вдумчивый. А когда ты закончишь, Тарас спустит на тебя свору собак. Вопрос только в том, сделает он это в прямом или переносном смысле.
— Анна, невозможно быть счастливой, живя в страхе. Ты согласна со мной?
— Но…
Лео так театрально закатывает глаза, что вместо продолжения фразы я улыбаюсь.
— Этот вопрос нужно решить. И чем быстрее, тем лучше. Сегодня.
— Не-е-ет! — теперь я упираюсь в его грудь лбом.
— Окей. Завтра.
— Через неделю, — пытаюсь торговаться я.
— Не пойдет.
— Ровно через неделю я сама наберу номер Тараса. Клянусь! — я опрокидываю его на спину.
Лео хмыкает.
— Мне не нравится эта отсрочка.
— Все будет хорошо, — обольщаю я Лео сладким голосом победительницы и поцелуями прокладываю дорожку вниз по его животу. — Просто доверься мне…
Примечание 1
Сашка подлетел с вилкой к обеденному столу, наколол на нее суши, макнул в соевый соус и, оставляя на столе дорожку капель, запихнул в рот. Анна отвела взгляд в сторону — сделала вид, что это не ее ребенок. Но салфетку ему всучила.
Машка, как настоящая королева, пыталась справиться с суши палочками. Она держала по одной из них в каждой руке и с очень сосредоточенным видом пыталась донести суши до рта.
Анна с печальным видом вскрывала свою упаковку с палочками. Похоже, перспектива церемониального поедания суши ее не радовала.
