и стараюсь не начать снова смеяться. На мгновение я забыла об осторожности и захотела его обнять. Вот он, мой старший брат, сидит передо мной. Я откашливаюсь и выпрямляю спину.
– Поедем домой, – говорит он. – Поужинаешь с нами.
– С нами? Ты что, правда нашел кого-то, кто тебя терпит?
Он не попадается на удочку.
– Да ладно тебе. Ты бы не позвонила, если бы не захотела, тебя могла бы забрать эта твоя подружка. Это просто ужин. И к твоему сведению: да, я кое-кого нашел. Его зовут Рик, и он тебе реально понравится, если дашь ему шанс.
Дэмиен нашел свою любовь и остепенился, а я все это пропустила. Я сама себе удивляюсь – я всерьез рассматриваю возможность принять приглашение.
Нет. Не позволяй ему себя заманить. Он один в один ма.
Я опускаю глаза себе на колени и отстегиваю ремень.
– Спасибо, но у меня планы.
Он собирается что-то еще сказать, но стискивает зубы и резко кивает.
– Ладно.
– Спасибо, что подвез.
– Ну да, – говорит он, отмахиваясь. – Удачи на суде.
Я вылезаю из машины и иду к дому, чувствуя на спине взгляд Дэмиена. Зайдя в подъезд, сразу поворачиваю к лестнице, чтобы не ждать лифта, сдерживая слезы, как будто я снова маленькая девочка.
«Пора бы уже вырасти, – одергиваю я себя, роясь в сумке в поисках ключей. – Нельзя допускать его в свою жизнь, ему нельзя доверять. Ты же знаешь».
Пересекаю лестничную площадку и замираю, заметив записку, приклеенную к двери.
Твои вещи на хранении. Напиши мне, я скажу адрес.
Сэнди
Я сдираю записку с двери и перечитываю ее снова и снова, пока до меня не доходит смысл этих слов. Я закрываю лицо ладонями, комкая шуршащую бумажку и чувствуя, как слезы жгут глаза.
Она правда это сделала. Я бездомная. У меня нет работы. Нет дома. Что мне теперь делать?
– Подружки нет дома?
Я вздрагиваю от звука его голоса и роняю руки. Дэмиен стоит на верхней ступеньке лестницы, прислонясь к перилам, со своим блондинистым ежиком и темными очками на лбу. Он, видимо, вошел за мной. Его насмешливая улыбка смягчается, когда он видит мои слезы, и я замечаю искру сочувствия в его глазах.
– Ну давай. Угощу тебя фиш-энд-чипс.
Я стою неподвижно у своей двери, как будто у меня есть другой выбор. Так хорошо, когда наконец есть кто-то, кто может о тебе позаботиться, но я так долго пыталась убежать от прошлого, что все во мне противится тому, чтобы к нему вернуться; лучше бы мне пойти в какой-нибудь приют для женщин или ночевать на улице. Я снова смотрю на записку. От моих слез на ней расплылись чернила.
У меня нет выбора.
Он протягивает мне руку, и я подхожу ближе, хотя каждая клетка моего тела кричит, что нельзя этого делать. Он обнимает меня рукой за плечи и притягивает к себе.
– Но сначала ты сходишь в душ, вонючка.
Я смеюсь, шмыгая носом.
Мой старший брат обо мне позаботится, и от этого впервые за долгое время я чувствую себя в безопасности. Но по мере того как мы спускаемся вниз по лестнице, горло мне все сильнее сжимает паника.
Стоит мне вернуться назад, и он сделает все возможное, чтобы я больше никогда не смогла уйти.
27
Анна
Понедельник, 8 апреля 2019 года, 08:40
Мне кажется, что в последнее время я только и делаю, что трясусь. Трясусь от страха, от ярости, от недосыпа и от бензодиазепина, который помогает мне сохранять спокойствие. Я отвожу взгляд от больницы по ту сторону ветрового стекла, высыпаю на ладонь две желтые таблетки и глотаю, запивая водой.
Я сделала все, что они просили. Я лгала, я мошенничала, я хладнокровно убила человека, а они по-прежнему мне его не вернули.
На все воскресенье я погрузила себя в прерывистую медикаментозную кому. Мне снился Зак, я кричала ему с такой силой, что просыпалась от этого крика, и на меня раз за разом наваливалась та же боль. Потом я глотала таблетки и снова засыпала. Я и сейчас в полусонном состоянии.
Телефон похитителей молчал, но я знаю, что они за мной следили. Как только я вырывалась из тумана, в который погружали меня таблетки, я чувствовала взгляд камер, покалывающий мне кожу.
Я смотрю на свое отражение в зеркале солнцезащитного козырька. На мне белая блузка и аккуратные черные брюки, как будто это всего лишь очередной понедельник, но если присмотреться, то видно, как волосы безжизненно свисают мне на плечи, что они заметно поредели из-за того, что я их постоянно выдергиваю. Даже под слоем косметики видно, что кожа у меня уставшая, бледная. Белки глаз порозовели от постоянных слез.
Соберись. Ты нужна Заку.
Никто не должен заподозрить, что что-то не так. Я должна быть сильной, спокойной. Непроницаемой. Я бросаю последний взгляд на женщину в зеркале, вижу, как ее взгляд становится жестким, и закрываю козырек.
Если будешь недостаточно убедительной, они его убьют.
Делаю глубокий вдох и вылезаю из машины.
Я захожу в отделение, прислушиваясь к знакомому шуршанию моей формы и мягкому постукиванию сабо. В любой другой день я бы занялась обычными делами не раздумывая, но сегодня от меня требуются все мои силы, чтобы выдавливать из себя улыбки и приветствия. Последние остатки самоконтроля я трачу на то, чтобы не выдать своей лжи.
Я добираюсь до поста медсестер и встречаюсь взглядом с Вэл. Она коротко кивает в сторону постелей больных, туда, где возле моего пациента стоит доктор де Силва.
У меня опускается сердце.
– Это еще почему?
– Не знаю, – отвечает она. – Вы слышали про Марго?
– Что такое?
– Это она воровала из шкафчиков. Ее уволили в субботу, увезли в полицию.
– Господи. Вот уж никогда бы не подумала.
Это ложь. Конечно, подумала бы. Я вспоминаю, как она несколько раз пыталась подружиться со мной в раздевалке, видимо, чтобы отвлечь внимание от моего шкафчика или заручиться моим доверием, если ее начнут подозревать. Умная девочка. Но недостаточно умная.
По крайней мере, о ней не нужно волноваться.
– Доктор де Силва объяснил как-нибудь, почему теперь работает с моим пациентом?
– Нет, просто попросил его историю болезни. Он в жутком настроении.
Значит, кто-то сверху нагрузил его работой.
– Спасибо.
Я подхожу к доктору де Силве как раз, когда он отворачивается от пациента и ставит галочку в документе на планшете. На моем планшете.
– Доброе утро.
Он поднимает глаза и сразу краснеет.
– Анна, доброе утро.
– Мы что, меняемся пациентами? Я знаю, что делать одно и то же каждый день скучновато, но это что-то новенькое.
Он даже не пытается засмеяться. От его жалости у меня начинают пылать щеки.
– Думаю, вам лучше поговорить с Домиником.
– Мне стоит волноваться?
Он делает нерешительную паузу, не поднимая глаз от планшета.
– Просто зайдите к нему в кабинет, когда будет возможность.
Я заставляю себя улыбнуться и разворачиваюсь, направляясь к дверям отделения. Вэл провожает меня взглядом.
Доминик пришел в ужас, когда услышал о смерти Ахмеда. Я вспоминаю, как он изменился в лице,
