class="p1">– Она злится не только на тебя, но и на весь мир.
– Скажи, я была такой же в четырнадцать? – Это глупый вопрос. Мне все еще восемнадцать, но я чувствую себя такой же древней, как леди из «Титаника». Кроме случаев, когда сравниваю себя с Истон: в отличие от нее я как будто застряла в вечном пубертате.
– Однажды я попросила тебя перестать оставлять банку с арахисовым маслом открытой, и ты назвала меня диктаторшей.
Я издаю стон:
– Неужели и Дарси будет такой же?
– Ага, – мама хлопает меня по плечу. – Просто вместо арахисового масла у нее будет «Нутелла».
В целом, несмотря на все опасения, я вернулась из поездки и с удивлением обнаружила, что жизни членов моей семьи ничто не угрожало и без меня они… в порядке. Из-за чего я испытываю странную смесь шока и облегчения.
Оз и Дефне отправились на Турнир Пастернака, а значит, я осталась практически без присмотра. Мне бы использовать высвободившееся время, чтобы нагнать остальных участников марафона по Гарсии Маркесу, на который я подписалась на «Гудридс», выучить все столицы мира или покрасить волосы в блевотно-зеленый. Да что угодно. Вместо этого я разбираю партии Нолана.
Ярость, которую я испытывала в нашу последнюю ночь в Торонто, превратилась в холодное негодование. Нолан много чего сказал обо мне, и некоторые вещи совершенно случайно оказались правдой. В конце концов, даже сломанные часы показывают правильное время дважды в день. Но все же у него не было права. Игра в вопросы была тупой. Надеюсь, никогда не увижу его снова. Скорее всего, это не так.
Но я хочу по косточкам разобрать те шедевры, которые, к моей досаде, представляют собой его партии. У меня так и чешутся руки внести данные в шахматную программу. Я упиваюсь его невероятным талантом к уничтожению оппонентов: он лишает их возможности активной игры и затем нападает, будто голодный тигр. Со временем я все больше одержима мыслями о Нолане, так что, возможно, именно поэтому все еще думаю о нем, когда в воскресенье вечером начинаю переписываться в «Тиндере» с парнем по имени Алекс.
АЛЕКС. Привет!
МЭЛ. крутая собака на фотке в профиле – это питбуль?
Уже через мгновение приходит ответ, но я настолько в своих мыслях, что несколько минут лежу на диване и анализирую вариацию берлинской защиты Сойера, чтобы убедиться, что это точно она.
АЛЕКС. Как у тебя дела в последнее время?
Как у меня дела в последнее время? Немного странный вопрос. Я возвращаюсь к его профилю и изучаю парня на фото, который теперь кажется немного знакомым. Он милый. Темные волосы. Темные глаза. Хотя не такие темные. Не такие, как у…
МЭЛ. мы знакомы?
АЛЕКС. Шутишь?
Не-а. Не шучу. К счастью, он пишет до того, как я в этом признаюсь.
АЛЕКС. Мы вместе ходили в школу. Я учился на класс старше. И приглашал тебя на выпускной.
О. Тот самый Алекс – правда, теперь у него растительность на лице. Помню, помню. Он был такой… обычный. Возможно, именно поэтому я о нем с тех пор и не вспоминала.
МЭЛ. прости, не узнала тебя на фото. как у тебя дела?
АЛЕКС. Хорошо! Учусь в Ратгерсе. А ты?
МЭЛ. я не учусь
АЛЕКС. Решила год отдохнуть? Тебе идет, если судить по твоей фотке в профиле. Ты всегда была горячей, но теперь…
Следующее сообщение представляет собой три эмоджи-огонька. В принципе, для этого я и зашла на «Тиндер», но мне становится скучно.
Я размышляю о том, что бы на месте Алекса сказал Нолан. Как бы вел себя в Сети. Как бы пытался подкатить к кому-нибудь. Вряд ли у него бы что-то получилось. Разве он не девственник? В постели от него мало толку.
Но вместе с тем сложно представить его неудачником. Не с этими темными внимательными глазами, не с тем, как он аккуратно обхватывает шахматную фигуру своей большой ладонью, не с его прекрасными, гениальными игровыми стратегиями. На Олимпиаде, когда совершал ошибку или жалел о каком-то ходе, он бормотал что-то себе под нос. У меня мурашки бегали по телу. По идее, в этом не должно быть ничего сексуального, но я…
Телефон вновь тренькает. Испуганно смотрю на экран. Забыла, что он вообще у меня в руках.
АЛЕКС. Хочешь встретиться?
Решил «замутить». Хотя напрямую, конечно, не скажет. Готова поспорить, Нолан не стал бы ходить вокруг да около. Готова поспорить, он написал бы что-то вроде «заняться половым актом» и…
О боже.
О боже.
МЭЛ. на самом деле, не уверена, что это хорошая идея. у меня сейчас полно работы – даже не знаю, что делаю в сети. прости, что потратила твое время
Ставлю телефон на беззвучный и, когда он вибрирует, сообщая, что Алекс ответил, не проверяю ответ. Какого черта я думаю о Нолане, когда пытаюсь назначить встречу с другим человеком? Что он вообще забыл у меня в голове?
С меня хватит. Все. Это расстраивает. Смущает. Это ненормально. Больше никаких партий Нолана. Больше никакого Нолана. Мне нужно… Я не могу продолжать думать о нем.
«Начну завтра, – говорю я себе, ожидая, пока нагреется вода в душе. – Больше не буду смотреть его партии. Я выкину его из своей жизни. Завтра».
И я действительно в это верю. Пока завтра не наступает.
В «Вэнити фэйр» напечатали статью.
Это уже само по себе проблема, потому что за ее прочтение надо заплатить. Когда Истон присылает мне ссылку («Ты с ним мутишь? Круто, что о личной жизни лучшей подруги я узнаю из “Вэнити фэйр”!!»), я могу видеть только заголовок: «Сойер занимает второе место на Турнире Пастернака, закончив опасную финальную партию ничьей».
Всю ночь кручусь и верчусь в кровати. Сейчас за окном еще темно, яркий свет от экрана телефона режет глаза, и Голиаф с гордостью вылизывает свою задницу где-то около моего левого уха.
Ненавижу свою жизнь.
МЭЛЛОРИ. у меня нет доступа. что там?
МЭЛЛОРИ. кстати, как у тебя дела? тебя похитила снежная женщина и теперь вы помолвлены?
БОУЛДЕР ИСТОН ЭЛЛИС. Ты ТОЧНО захочешь это прочитать.
МЭЛЛОРИ. я бедна и ненавижу джеффа безоса.
БОУЛДЕР ИСТОН ЭЛЛИС. Посмотри в «Вашингтон пост» и ИСПОЛЬЗУЙ РЕЖИМ ИНКОГНИТО, божечки, что с тобой не так. Бумер.
Режим инкогнито срабатывает. Почему я раньше о нем не задумывалась? Размышляю, как применить новоприобретенное знание, когда взгляд цепляется за первый абзац статьи:
…Сойер, казалось, был не в форме, что совсем на него непохоже. Конечно, «не в форме» для лучшего игрока в мире – это все еще лучше, чем для большинства супергроссмейстеров, но многие были поражены, когда он занял второе место на самом важном турнире года и даже не пришел на церемонию награждения.
«Он выглядел уставшим, – сказал в интервью Андреас Антонов, гроссмейстер из Джорджии. – Неудивительно, учитывая его поздний вылет из Торонто и первую партию через час после приземления».
Решение Сойера участвовать в Олимпиаде долгое время обсуждали в шахматном мире. Он был единственным из топ-двадцати игроков, который там присутствовал.
«Вот что происходит, когда ставишь свою девушку выше шахмат, – заявил Кох, победитель Турнира Пастернака, сайту chessworld.com. – Эпоха Сойера подошла к концу. В следующем месяце я стану лучшим на Турнире претендентов, а после заполучу мировое первенство».
Хотя Сойер публично не обсуждал подробности своей личной жизни, похоже, Кох намекал на Мэллори Гринлиф, талантливую шахматистку, которая сумела привлечь к себе внимание на Открытом чемпионате Филадельфии. В настоящий момент рейтинг Гринлиф – 1892, но она быстро набирает очки. На Олимпиаде Гринлиф и Сойер представляли Америку вместе с Тану Гоэль (295-е место в рейтинге) и Эмилем Каримом (84-е место). В общем зачете команда заняла третье место. Их также заметили вместе вне турнира (см. фото)…
